Михаил Емцев - НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 1 (1964)

• Название: НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 1 (1964)
• Автор: Михаил Емцев
• Издательство: Издательство «Знание»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1964

Прекрасная идея выпуска альманахов научной фантастики, чье содержание отражало лучшие произведения советской и зарубежной прозы, критику и научно-популярные материалы. Первый выпуск вобрал произведения таких известных советских фантастов, как Еремей Парнов, Михаил Емцев, Геннадий Гор, Север Гансовский. Зарубежная фантастика представлена А.Кларком, Кобо Абэ, и Энн Гриффит.

СОДЕРЖАНИЕ:

Предисловие / Все это позволяет мечтать.  (1964) // Автор: К. Андреев. - 3-5 стр.

ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ:

Бунт тридцати триллионов (1964) // Авторы: Еремей Парнов, Михаил Емцев. - 6-90 стр.

Уэра (1964) // Автор: Геннадий Гор. - 91-167 стр.

День гнева (1964) // Автор: Север Гансовский. - 168-193 стр.

Соприкосновенье (1964) // Автор: Север Гансовский. - 194-225 стр.

ЗАРУБЕЖНАЯ ФАНТАСТИКА:

До Эдема / Before Eden (1961) // Автор: Артур Кларк.  / Пер. Л. Жданова. - 226-238 стр.

Тоталоскоп (1964) // Автор: Кобо Абэ. / Пер. С. Бережкова. - 239-255 стр.

Слушайте, слушайте!.. / Captive Audience (1953) // Автор: Энн Уоррен Гриффит. / Пер. Л. Жданова. - 256-269 стр.

О ФАНТАСТАХ И ФАНТАСТИКЕ:

Двойной лик грядущего: Заметки о современной утопии (1964) // Автор: Ариадна Громова.- 270-309 стр.

ВОЗМОЖНО ЛИ?

Биохимия бессмертия / Научное дополнение к повести Е. Парнова и М. Емцева «Бунт тридцати триллионов» (1964) // Автор: В. Шибнев (кандидат химических наук). - 310-315 стр.

Тайна кашалота / Научное дополнение к рассказу С. Гансовского «Соприкосновенье» (1964) // Автор: В. Волков (кандидат технических наук). - 316-320 стр.

Жизнь на Венере / Научное дополнение к рассказу А. Кларка «До Эдема» (1964) // Автор: Виктор Комаров (лектор Московского планетария).  - 321-323 стр.

---

«Не может быть, чтобы он потребовал от меня штурмовать эту скалу, — подумал Джерри. — «Р-5», как-никак, всего лишь вездеход, а не горный козел».

Вдруг Хатчинс что-то увидел. На миг задержав дыхание, он затем шумно выдохнул и повернулся к Коулмену.

— Посмотрите! — Его голос дрожал от волнения. — Чуть левее черного пятна! Что это, по-вашему?

Он передал Коулмену бинокль; теперь тот замер, всматриваясь.

— Черт возьми, — вымолвил он наконец. — Вы были правы.

На Венере есть реки. Это след высохшего водопада.

— Учтите, за вами обед в «Бель Гурмете», как только вернемся в Кембридж. С шампанским!

— Запомню, не бойтесь. Да за такое открытие не только что обед!.. И все-таки ваши теории любой назовет сумасбродными.

— Стоп, стоп, — вмешался Джерри. — Какие еще тут реки-водопады? Каждый знает, что их на Венере нет и не может быть. В здешней бане такая жарища, пары никогда не сгущаются…

— Вы давно глядели на термометр? — вкрадчиво спросил Хатчинс.

— Тут только успевай вездеходом управлять!

— Тогда позвольте сообщить вам одну новость: сейчас около двухсот тридцати, а температура продолжает падать. По Фаренгейту точка кипения — двести двенадцать градусов. Не забывайте, мы почти у Полюса, сейчас зима, и мы на высоте шестидесяти тысяч футов над равниной. Все вместе взятое дает такой скачок, что если похолодает еще на несколько градусов, польет дождь. Кипящий, но все-таки дождь, вода, а не пар. А это, сколько бы Джордж ни упирался, совершенно меняет наше представление о Венере.

— Почему? — спросил Джерри, хотя он уже и сам догадался.

— Где есть вода, может быть жизнь. Мы излишне поторопились назвать Венеру бесплодной только потому, что средняя температура на поверхности превышает пятьсот градусов. Уже тут намного холоднее — вот почему я так рвусь к Полюсу. Здесь, в горах, есть озера, и я хочу взглянуть на них.

— Но ведь кипящая вода! — возразил Коулмен. — В ней ничто не может жить.

— На Земле есть водоросли, живут. И разве исследование планет не научило нас: везде, где только может возникнуть жизнь, она возникает. Пожалуйста, возможность, пусть единственная, налицо.

— Хотелось бы проверить вашу теорию. Но вы же видите: по этой скале не подняться.

— На вездеходе не подняться, верно. Но влезть самим по стенке вполне можно, даже в термокостюмах. Нам всего-то надо пройти несколько миль к полюсу. Главное — эту стенку одолеть, дальше местность ровная, это видно по радарным картам. Думаю, уложимся в… ну, от силы в двенадцать часов. Как будто мы не ходили дольше, и в куда более сложных условиях.

Это верно. Одежда, которая надежно защищает человека на равнинах Венеры, и подавно годится здесь, где температура всего на сотню градусов выше, чем летом в Долине Смерти на Земле.

— Хорошо, — сказал Коулмен. — вы знаете правила. Одному выходить нельзя, и кто- то должен оставаться в вездеходе, держать связь с кораблем. Как решим вопрос на этот раз: шахматы или карты?

— Шахматы слишком долго, — ответил Хатчинс, — особенно, когда играете вы двое.

Из ящика штурманского столика он достал потрепанную колоду.

— Тяните, Джерри.

— Десятка пик. Ну-ка побейте ее, Джордж.

— Постараюсь… Черт! Пятерка треф. Что ж, передайте привет от меня венерианцам.

Вопреки уверениям Хатчинса, стенка оказалась трудной. Не так уж и круто, но кислородный прибор, охлаждаемый термокостюм и научные приборы весили больше ста фунтов. Меньшая гравитация — на тринадцать процентов ниже земной — выручала, да не очень. Они карабкались по осыпям, отдыхали на уступах и снова карабкались в подводных сумерках. Зеленое сияние, которое озаряло все вокруг, было ярче света полной Луны на Земле. «Венере Луна ни к чему, — подумал Джерри, — Ее не увидишь сквозь тучи, и нет никаких океанов, чтобы управлять приливом-отливом, к тому же немеркнущее полярное сияние — гораздо более надежный источник света».

Они поднялись больше чем на две тысячи футов, когда стенка наконец сменилась отлогим склоном. Его исчертили канавы, явно промытые текущей водой. Поискав немного, они вышли к лощине, достаточно широкой и глубокой, чтобы ее можно было назвать руслом реки, и стали подниматься вдоль нее.

— Знаете, я о чем подумал, — сказал Джерри, пройдя несколько сот ярдов, — А не нарвемся мы на бурю? Не хотел бы я встретиться с валом кипящей воды.

— Если будет буря, — чуть раздраженно ответил Хатчинс, не останавливаясь, — мы издали ее услышим. Успеем подняться повыше.

Он прав, конечно, но Джерри от этого не стало легче. С той минуты, как они перевалили через гребень и потеряли радиосвязь с вездеходом, в его душе росла тревога. Непривычно и неприятно было оказаться оторванным от других людей. С Джерри это случилось впервые. Даже на борту «Утренней Звезды», в сотнях миллионов миль от Земли, он мог отправить телеграмму своим близким и почти сразу получить ответ. А тут несколько ярдов скалы отрезали его от всего человечества; случись с ними что-нибудь, никто об этом не узнает, разве что другая экспедиция набредет на их тела. Джордж подождет, сколько условленно, и возвратится к кораблю один. «Нет, — сказал себе Джерри, — плохой из меня пионер космоса. Только любовь к хитрым машинам втравила меня в космические полеты… И некогда было даже задуматься, к чему это может привести. А теперь поздно».

Вдоль извилистого русла они прошли мили три к полюсу, наконец Хатчинс остановился, чтобы провести наблюдения и собрать образцы.

— Похолодание продолжается! — воскликнул он. — Сейчас уже сто девяносто девять градусов. Намного ниже самой низкой температуры, какую до сих пор отмечали на Венере. Вот бы связаться с Джорджем и рассказать ему!

Джерри проверил все волны, попробовал вызвать и корабль — прихотливые колебания ионосферы иногда допускали такую дальнюю связь, — но не мог даже уловить шороха несущей частоты сквозь треск и рокот гроз Венеры.

— А это будет даже еще поважнее! — В голосе Хатчинса звучало неподдельное волнение. — Концентрация кислорода возрастает: уже пятнадцать миллионных. У вездехода было всего пять, на равнине почти ничего.

— Но ведь это пятнадцать миллионных! — возразил Джерри. — Все равно нечем дышать!

— Вы не с того конца подходите, — отозвался Хатчинс, — никто им не дышит. Но что-то его образует. Откуда, по-вашему, взялся кислород на Земле? Он — продукт жизни, деятельности растений. Пока на Земле не появились растения, у нас была атмосфера вроде здешней, смесь углекислоты с аммиаком и метаном. Затем возникла растительность и постепенно изменила атмосферу, так что животным стало чем дышать.

— Понятно, — сказал Джерри. — И вы думаете, как раз это теперь началось здесь? — Похоже, что так. Нечто неподалеку отсюда выделяет кислород. Самая простая догадка — здесь есть растительная жизнь.

— А где есть растения, — задумчиво произнес Джерри, — там, очевидно, рано или поздно появляются животные.

— Верно, — ответил Хатчинс, собирая свои приборы и продолжая путь вверх по лощине, — Правда, на это нужно несколько миллионов лет. Возможно, мы прилетели слишком рано. Жаль, если так.

— Все это здорово, — сказал Джерри, — но вдруг мы встретим что-нибудь такое, что нас невзлюбит? У нас нет оружия.

Хатчинс неодобрительно фыркнул.

— Оно нам не нужно! Да вы посмотрите хоть на меня, хоть на себя! Любой зверь при виде нас пустится наутек.

Что верно, то верно. Покрывающий их с ног до головы металлизированный костюм- рефлектор напоминал блестящие гибкие доспехи. Из шлемов я ранцев торчали антенны — ни одно насекомое не могло похвастаться такими усиками. А широкие линзы, через которые космонавты глядели на мир, напоминали чудовищные бездумные глаза. Земные животные вряд ли пожелали бы связываться с такими тварями, но у здешних могут быть свои представления.

Так думал Джерри, когда они неожиданно вышли к озеру. С первого взгляда оно навело его на мысль не о жизни, которую они искали, а о смерти. Оно простерлось черным зеркалом в складке между холмами, и дальний берег терялся в вечном тумане, а над поверхностью извивались и плясали призрачные вихри пара. «Не хватает только Харона, готового перевезти нас на ту сторону, — сказал себе Джерри. — Или Туонельского лебедя, чтобы он величественно плавал взад-вперед, охраняя врата преисподней…»

Но как ни взгляни, это чудо: впервые человек нашел на Венере воду в свободном состоянии! Хатчинс уже стоял на коленях, будто задумал молиться. Впрочем, он всего-навсего собирал капли драгоценной влаги, чтобы рассмотреть их через карманный микроскоп.

— Что-нибудь есть? — нетерпеливо спросил Джерри.

Хатчинс покачал головой.

— Если что и есть, слишком мелкое для этого прибора. Вот вернемся на корабль, там я получше все разгляжу. — Он запечатал пробирку и положил ее в контейнер любовно, как геолог — золотой самородок. Быть может (и скорее всего), это самая обыкновенная вода. Но возможно также, что это целый мир, населенный неведомыми живыми созданиями, только-только ступившими на долгий, длиной в миллиарды лет, путь к разумной жизни.