Владимир Грызун - Как Виктор Суворов сочинял историю

• Название: Как Виктор Суворов сочинял историю
• Автор: Владимир Грызун
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: История
• Год: 2004

Книга представляет собой научно-популярное сочинение с элементами сатиры на псевдоисторические концепции начала Великой Отечественной войны и задумывалась как опровержение идей В.Суворова, но в ходе работы авторы пришли к убеждению, что без освещения реальной картины хода событий тех лет выполнить задачу невозможно. Поэтому особенностью издания является то, что серьезные исторические проблемы излагаются в доступной широкому читателю, не чуждой юмора форме.

Прокомментированы все известные на данный момент издания этого скандального автора, посвященные началу Великой Отечественной войны: «Ледокол», «День „М“», «Последняя республика», «Самоубийство», «Очищение».

Кроме того, данный труд отличается глубиной проработки материала.

Авторы не ограничиваются критикой общих положений Суворова-Резуна, в книге выдвигаются контраргументы к каждому из приводимых Суворовым доводов, обнажающие всю нищету его доказательной базы.

С этой целью в книге имеются специальные подглавы, где в юмористической форме наглядно отображается применяемый Суворовым механизм введения читателя в заблуждение.

---

Мораль: даже зная о существовании документа, вдребезги «корректирующего» его догадки, Суворов продолжает врать, обнаглев до такой степени, что сам же на этот документ и ссылается, как на якобы, подтверждающий его сказки. В сравнении с этим заклейменная Виктором «наглость» процентных соотношений в махрово-советском шеститомнике мохнатых времен выглядит шедевром точности и беспристрастности исторического анализа.

А теперь коснемся собственного суворовского анализа. Виктор, приписывая товарищу Сталину исключительно свое, надо сказать, весьма странное видение ситуации, вещает вот что:

«… в кабинет входит товарищ Голиков Филипп Иванович. Генерал-лейтенант. Начальник ГРУ. Он расстилает карты обстановки на зеленом сукне огромного стола, выкладывает шифровки и копии добытых документов: вот, мол, товарищ Сталин, они нападать собираются.

А товарищ Сталин, помолчав и подумав, тихо спрашивает: „Зачем?“.

Хорошо товарищу Сталину такие вопросы задавать. А что отвечать Голикову? Действительно, ЗАЧЕМ ГИТЛЕРУ НАПАДАТЬ?» (с. 245).

Далее нам приводится 1000 и 1 довод в пользу того, что Гитлеру нападать не надо, у него уже и так все есть. Между тем, если товарищ Сталин товарищу Голикову задает этот вопрос в такой формулировке, то это уже не товарищ Сталин, а лично Виктор Суворов, потому как на сию глупость способен, как мне кажется, только он. А шут его разберет, господин Суворов, ответит такому «Сталину» Голиков. Но они думают…

Сталин бы должен был выяснить у Голикова не факт наличия или отсутствия у Германии абстрактной необходимости в нападении, он должен бы узнать, какие варианты действий отстаивают различные круги немецкой военно-политической элиты, и почему произошло так, что верх взяли сторонники именно этого варианта. Какая разница, правы или не правы сторонники нападения на СССР? Важно, почему их точка зрения взяла верх, насколько прочно их положение, как на него можно повлиять, можно ли поспособствовать изменению сложившейся ситуации, к примеру, интригами против самых активных сторонников этого варианта или какими-то дипломатическими путями. Какая разница, прав или не прав Гитлер, принимая такое решение; он его принял, и с этим теперь надо считаться. А что успех ему там не светит, так об этом Суворов напишет спустя 60 лет после свершившегося факта; вопрос в том, что это меняло на 1941 год для Сталина?[762]

В том-то и дело, что как только советское руководство после падения Франции обнаружило, что у Гитлера теперь выбор противника ограничен двумя серьезными кандидатами: или Англия, или СССР, а армию он не демобилизует (даже наоборот), и на мир перестраиваться не собирается, Сталин безо всяких глупых вопросов осознал немецкую угрозу. И стал, во-первых, изо всех сил готовиться к войне, а во-вторых, усиленно демонстрировать дружбу с неспешно поворачивавшимся на Восток Гитлером.[763] Подробнее об этом смотрите в серьезной части.

И, кстати, само наличие «Соображений…», плана, предусматривающего удар по готовящемуся к вторжению в СССР вермахту,[764] уже доказывает, что советское руководство принимает скорое нападение Германии на СССР всерьез. А все Суворовские указания читателю («застегнитесь на все пуговицы, если у вас нет трубки, возьмите в рот карандаш и представьте себя Сталиным» (с. 244)), уже собравшемуся обдумать тогдашнее положение Советского, Союза собственной головой, вынуждены играть роль фигового листочка, прикрывающего нашего «аналитика», который снова выставился голышом во всей своей красе и беспомощности.

Видимо, отлично осознавая, что каждое слово всех свидетелей и исследователей происходивших событий работает против него, Виктор решился делать «ход конем». Для выхода из положения он изобрел совсем уже дикую гипотезу о «тайной сути» Нюрнбергского процесса. Переходя от избытка чувств на уголовный жаргон, Суворов провозгласил, что Нюрнберг был затеян Сталиным, чтобы испугать очевидцев войны с той стороны линии фронта:

«Болтните лишнее, и сотни свидетелей уличат лично вас во всем, что, требуется для смертного приговора. А писать мемуары так: русские дурачки к захвату Европы не готовились и по причине слабоумия замышлять такого не могли» (с. 294).

Соответственно, Суворова проинструктировали так: болтай много всякого лишнего, и утопи в этой болтовне тысячи свидетелей, которые будут уличать тебя во лжи, тем паче, что за вранье приговоров не дают. А книги писать так: если русские не дураки, тогда они обязательно должны замышлять захватить Европу, будут спорить со вторым, кричи, что покушаются на первое.

Выход он нашел, надо сказать, просто гениальный. До сих пор всем было ясно, кто — агрессор, а кто — жертва, хотя бы исходя из того, кто на кого напал. А Суворов говорит, что Советской Союз хотел напасть первым, и, пусть первой решила напасть и напала Германия, виноват все равно СССР. Советские свидетели врали, потому что за дачи коммунякам продались; современные российские историки врут, видимо, по привычке; германские очевидцы наполовину перевешаны, наполовину врут из страха; англосаксы врут, чтобы над русскими поизгаляться; прочие же врут или из того же желания оскорбить русский народ, приписав ему, якобы, невиновность в развязывании Второй мировой и, якобы, обзывая их без конца дураками, а также, вероятно, из солидарности с мировым коммунистическим заговором вранья и за деньги, а то куда добытое нашими зэками золото девать?

А кто не врет? Разумеется, автор всех этих обвинений.

Однако давайте представим себе, что в коммунальной квартире произошла драка, в которой вам предстоит разобраться. Кто-то активно бил морды соседям, кто-то смотрел из своего угла, кто-то первый схватился за сковородку, кто-то потом помогал пинать уже связанного бузотера. После того, как мордобитие окончилось, все, надо заметить, недружелюбно относившиеся друг к другу потерпевшие, указали на неких зачинщиков. Кто-то из виновников начал отпираться, а большинство признали вину.

Но не тут-то было. К вам внезапно врывается некий гражданин, и сообщает, что только он может рассказать, как было дело. Там его в тот момент, конечно, не было, но он все равно знает о событии лучше непосредственных свидетелей, потому что он, по собственным словам, очень умный и хитрый парень. Он, плюясь, кричит, что все свидетели и очевидцы врут, и если протоколы их допросов не читать целиком, а только в тех местах, где он вам укажет (а читает он с трудом — наполовину прочтет, остальное сам выдумает), то тогда вам станет ясно, что все было наоборот. Его совершенно не смущает, что он в своих сумбурных показаниях постоянно противоречит всему, что известно о происшествии и вам, и непосредственным свидетелям. Он постоянно путается и часто утверждает прямо противоположные вещи. Возмущенные очевидцы кричат — да что ты знаешь, тебя же там не было, ведь все было не так, а он им — вы все врете, что бы вы мне ни говорили, вы все друг другу продались за подсолнечный жмых, вон, рожи-то у вас какие масляные… И что, вы ему поверите?

Яркий пример такого противоречия самому себе каждый желающий может найти в Суворовском «Самоубийстве». Сопоставьте два текста:

1. «Жуков вынес к самому переднему краю госпитали и базы снабжения — подача боеприпасов, топлива и всего необходимого для боя осуществлялась бесперебойно и быстро… Жуков вынес свой и все другие командные пункты к переднему краю» («День „М“», с. 66<387>).

2. «Если подвозить все необходимое со складов Забайкальского военного округа, то это полторы тысячи километров. Но в Забайкалье не все есть. Если везти с заводов и центральных складов — тогда путь 7–8 тысяч километров» («Самоубийство», с. 324).

Как говорится, почувствуйте разницу. Первый текст — Жуков перенес склады из безопасного далека противнику под нос, второй — войска снабжались со складов, которые оставались очень далеко от линии фронта. Склады близко, склады далеко. Как это получается?

Просто тогда Суворов хотел доказать, что Жуков на советской границе повторил то же, что и на Халхин-Голе, но в большем масштабе (то, что реальность имеет с этим очень мало общего, уже говорилось); теперь же ему хочется показать, как здорово наши снабженцы борются с трудностями. Вот она — легкость в обращении с фактами. Говоришь об одном, — приводишь один конец, о другом — другой, а что они друг с другом не сходятся — плевать! Кому надо — поверит, а будут возмущаться, — скажу, что Родину обидели.

Понимаете теперь, как у Суворова получился идеальный лидер Сталин и никудышный фюрерок Гитлер? И про того, и про другого можно привести и много позитива, и много негатива. Про Сталина есть полно похвальбы в изданиях 1930 — начала 1950-х, и конца 1970-х годов, и много негатива сравнительно мягкого — при Хрущеве, и жесткого — в «перестройку». Про Гитлера много позитива выходило при жизни и кое-что можно найти у отдельных представителей немецкого генералитета, и кучища негатива после войны у того же генералитета, и в советских изданиях всех времен. Вы хотите плохого Гитлера и хорошего Сталина? Пожалуйста: берем побольше немецких генералов, желающих объявить фюрера козлом отпущения, в том числе и за собственные грехи, и советские издания периода расцвета сталинизма и его брежневского ренессанса. Тех немцев, что о Гитлере пишут без ужаса — просто забыть (подумаешь, нацист недобитый), а советских авторов времен борьбы с культом личности и «перестройки» объявить: первых — продавшимися, вторых — покушающимися на честь Родины. Все — дело сделано. Только вопрос: при чем здесь история, научность, историческая справедливость и объективный подход? Да ни при чем!