Владимир Бояринцев - Русские и нерусские учёные: мифы и реальность

• Название: Русские и нерусские учёные: мифы и реальность
• Автор: Владимир Бояринцев
• Жанр: Публицистика

Эта книга известного российского учёного, доктора физико-математических наук Владимира Ивановича Бояринцева, автора примерно двухсот работ в области аэрогидромеханики и более ста тридцати публицистических произведений, посвящена засилью и паразитированию инородцев в науке, а также роли великих русских учёных в мировой истории.

---

  И далее: «Планк отнюдь не был революционером, и ни он сам, ни другие физики не сознавали глубокого значения понятия «квант». Для Планка квант был всего лишь средством, позволившим вывести формулу, дающую удовлетворительное согласие с кривой излучения абсолютно чёрного тела... он с удовольствием отметил первые успехи квантовой теории, последовавшие почти незамедлительно ».

  В формулировке о присуждении Максу Планку Нобелевской премии по физике было указано: «В знак признания его заслуг а деле развития физики благодаря открытию квантов энергии" (выделено мной - В.Б.).

  Как было сказано на церемонии вручения премии, теория излучения Планка - самая яркая из путеводных звёзд современного физического исследования, и пройдёт, насколько можно судить, ещё немало времени, прежде чем иссякнут сокровища, которые были добыты его гением» («100 великих учёных»).

  Но, как отмечал в своё время советский академик Г.С.Ландсберг («Оптика», М., 1952), в явлениях фотоэффекта есть черты, говорящие в пользу классических волновых представлений о свете. Эти явления особенно отчётливо выступают при исследовании зависимости силы фототока от длины волны.

  Эйнштейном был установлен «второй закон фотоэффекта» — «закон Эйнштейна» (максимальная энергия фотоэлектронов линейно зависит от частоты падающего света и не зависит от его интенсивности).

  А теперь попробуйте спросить сотню выпускников высших учебных заведений, за что Эйнштейн получил Нобелевскую премию? Ответ будет почти единогласным: «За создание теории относительности!».

  А вот мнение Эльзы о своём муже и о науке вообще: «Посетив обсерваторию Маунт-Вилъсон, Эйнштейн и Эльза заинтересовались гигантским телескопом. «Для чего нужен такой великан?» -спросила Эльза. «Цель состоит в установлении структуры Вселенной», - ответил директор обсерватории. - «Действительно? Мой муж обычно делает это на обороте старого конверта»». Скромненько, но со вкусом!

  Вопрос этот был задан, хотя в кабинете Эйнштейна стоял телескоп, принадлежавший «бакалейщику, ранее жившему здесь». О телескопе Эйнштейн говорил: «Приятная вещь. Я его берегу как игрушку».

  Сняв «пенки и сливки» с теории относительности, в течение почти сорока лет и до конца жизни Эйнштейн пытался создать единую теорию поля, то есть объясняющую все физические явления, «но уровень развития физики в то время не позволил продвинуться так далеко» («Энциклопедия для детей»).

  В действительности, вместо расширения круга изучаемых форм движения, Эйнштейн пошёл по тупиковому пути: пытался всё многообразие форм движения свести к одной, что в некотором смысле напоминает поиски философского камня, который призван всё многообразие вещества сводить к одному - золоту. Или у него просто не было способностей для организации и ведения научной работы. когда для этого появились материальные возможности?

  А может быть, ему просто хотелось до конца жизни снимать пенки и сливки с присвоенной им теории относительности? А может быть, мавр сделал своё дело и в нём отпала необходимость, при этом он получил пожизненную хлебную (с маслом и икрой) должность в Америке.

Как отмечают Картер и Хайфилд, научные труды Эйнштейна все больше теряли точки соприкосновения с современными ему исследованиями. Его воззрения, в особенности его упорное неприятие квантовой теории, превратили его из творца, опередившего свое время, в одиночку-маргинала. Эйнштейн говорил Леопольду Мнфельду, что коллеги воспринимают его скорее как реликт, чем как работающего физика....»

 СИОНИСТ И ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТ

 Известно, что идеологической основой сионизма является иудаизм. Сионистские убеждения Эйнштейна «возникли не на пустом месте. Эйнштейн с ранних лет прекрасно знал, судьбу какого народа он разделяет. Когда в 1901 году ещё молодым человеком он думал о преподавательской работе, то писал, что, по его убеждению, антисемитизм, распространённый в немецкоязычных странах, окажется для него одним из основных препятствий» (П.Картер, Р.Хайфилд, - выделено В.Б.).

  В детстве основы иудаизма Альберту преподавал один из родственников. Мальчик так им проникся, что отказывался есть свинину, а в одиннадцать лет слагал гимны Господу и пел их на улице. В письме 1920 года он пишет, что школа была достаточно либеральной и как еврей он не подвергался никакой дискриминации со стороны учителей. Потом он скажет, что до конца осознал свою принадлежность к евреям только после первой мировой войны, когда его вовлекли в сионистское движение.

  Тема антисемитизма пронизывает всю жизнь Эйнштейна. Что примечательно: если еврей получает на экзаменах такие же оценки, как и нееврей, и оба не поступают, допустим, в высшее учебное заведение, то считается, что нееврей не поступил по причине собственной дурости, а еврей - по причине антисемитизма.

  По-видимому, уже в начальной школе Эйнштейн «впервые столкнулся с антисемитизмом., брызги антисемитизма ранили Эйнштейна не потому, что он был их жертвой, а потому, что они противоречили уже поселившимся в его сознании идеалам разума и справедливости. Во всяком случае, они не вызывали у Эйнштейна (ни в то время, ни позже) чувства национальной обособленности; напротив, они вкладывали в его душу зародыши интернациональной солидарности людей, преданных этим идеалам» (Б.Г.Кузнецов, выделено мной - В.Б.).

  Характерный штрих к этой характеристике. С одной стороны, Эйнштейн впоследствии писал: «Командный героизм, пути оглупления, отвратительный дух национализма - как я ненавижу всё это» (выделено мной - В.Б.).

  С другой стороны, польский еврей Леопольд Инфельд, обратившийся за помощью к Эйнштейну, написал: «Эйнштейн внимательно слушал. - Я охотно написал бы вам рекомендательное письмо а прусское министерство просвещения, но это ни к чему не приведёт. - Почему? - Потому что я дал уже очень много рекомендаций. - Потом добавил тише, с усмешкой: - Они антисемиты, Он па минутку задумался, шагая взад-вперед по комнате. - То, что вы физик, упрощает дело. Я напишу несколько слов профессору Планку; его рекомендация значит больше, чем моя. Так будет лучше всего!... Наконец он нашёл бумагу и набросал несколько слов. Он сделал это, не зная, имею ли я хоть какое-нибудь представление о физике» (выделено мной - В.Б.).

  Это, конечно, яркий пример проявления интернационализма и борьбы за чистоту науки Эйнштейна!

  Добавим, что по свидетельству Йоханнеса Виссерта («Альберт Эйнштейн»), который свою диссертацию посвятил Эйнштейну, «многие студенты и учёные, особенно те, кому пришлось выехать из Германии «в связи с еврейским происхождением», стали обращаться к нему за советом и помощью. Эйнштейн, несмотря на замкнутый характер его жизни, всё же был открыт и доступен для людей, ищущих поддержки. Рассказывают, что когда в Институте Рентгена открылись вакансии и было множество желающих на место, почти каждый из соискателей предъявлял рекомендацию от Эйнштейна».

  Интересна история была связана у Эйнштейна с «Филиппом Галъсмаиом, двадцатидвухлетним евреем, отбывавшим десятилетний срок заключения в австрийской тюрьме за убийство отца. Вся его семья была уверена в невиновности Филиппа, а сестра-подросток Люба написала Эйнштейну, что единственной причиной вынесения приговора был антисемитизм, преобладающий в стране. Эйнштейн не сомневался, что австрийские присяжные вполне могли послать невинного еврея в тюрьму; ведь австрийцы принадлежали к числу наиболее рьяных антисемитов в Европе» (Д.Брайен).

  На судебную машину Австрии было оказано колоссальное сионистское давление, к делу был привлечён и Фрейд, после чего Гальсману срок заключения был сокращен до двух лет, и он был выпущен из тюрьмы с обязательством навсегда покинуть Австрию.

  П.Картер и Р.Хайфилд, описывая эпизод отказа Адлера от профессорской должности в пользу Эйнштейна, отмечают, что будущие факультетские коллеги отметили свойственные Эйнштейну «неприятные качества», столь распространенные среди евреев.

  По их мнению, к таким свойствам относились «назойливость, наглость и торгашеское отношение к академическим должностям». К счастью для Эйнштейна, сотрудники факультета всё же сочли недостойным превращать бытовой антисемитизм в кадровую политику» (выделено мной - В.Б.).

  В период работы Эйнштейна в Праге его биографы отмечают, что антисемитизм был давно распространён среди чехов, и Эйнштейн с Милевой не могли вписаться в общество этого многонационального города.

  В действительности же, Милева «не имела желания «вписываться» в круг профессорских жён... потому, что они не скрывали своего пренебрежительного отношения к славянским народам (а Милева была сербиянкой)...»-.

  «Пребывание в Праге оказалось полезным для Эйнштейна... Группа горожан иудейского происхождения оказывала здесь поддержку развитию искусства, литературы, философии. Они были близки международному сионизму - своего рода иудейскому национализму. И хотя в то время их вождю Хуго Бергману, несмотря на то, что он вёл с Эйнштейном продолжительные беседы, не удалось привлечь его к сионизму, позднее Эйнштейн страстно вступился за своих еврейских собратьев» (Й.Виккерт).