Юрий Мухин - Отцы-командиры Часть 2

• Название: Отцы-командиры Часть 2
• Автор: Юрий Мухин
• Издательство: Яуза; Эксмо
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004

Взяв за основу анализ воспоминаний о Великой Отечественной войне офицера-пехотинца А.З.Лебединцева, известный исследователь Ю.И. Мухин оценивает ответственность советских офицеров за чрезмерные потери войск Красной Армии в той войне. Ставится вопрос — так ли мы готовим офицеров нашей армии, и нужны ли нашему народу такие офицеры?

Это первая книга подобного плана — как по затронутой теме, так и по способу ее раскрытия.

---

Так вот непосредственным начальником Я. В. Смушкевича был Г. К. Жуков, так как Смушкевич с августа 1940 года и до своего ареста 7 июня 1941 года был помощником начальника Генштаба, а с января 1941 года — начальником Генштаба был Георгий Константинович. Вот он и стенает о невинном Рычагове, но помалкивает о Смушкевиче, с кем Рычагов проходил по одному делу и на арест которого Жуков дал согласие.

По одному делу с ними проходил и начальник НИИ ВВС генерал-майор А. И.Филин, который был арестован 23 мая 1941 года, а расстрелян 23 февраля 1942 года. А. И. Филин был моим командиром и учителем, и я никогда не поверю, что он был врагом народа. Но надо и понять, что тогда происходило.

Приближалась война, а хороших самолетов у советских ВВС было очень мало. Конечно, искали причины, почему страна затрачивает столько сил, а результата нет. А тут еще и давление на НИИ ВВС авиаконструкторов, которые пытались протолкнуть на вооружение Красной Армии свои недоработанные машины. Принимали или отклоняли эти машины начальники Главного управления ВВС КА, а непосредственно изучали их мы — НИИ ВВС. И мы могли дать отрицательное заключение на машину, у которой на бумаге великолепные летные данные, но недостатков очень много. Но ведь для того, чтобы понять причину, почему мы отказали, надо в этом разобраться, вникнуть в подробности. С другой стороны, мы могли принять машину, которая вроде на бумаге и хуже, но промышленность могла ее освоить, а недостатки ее могли быть устранены. Опять — кто это поймет, кроме специалистов?

Естественно, принимая одни самолеты и отклоняя другие, НИИ ВВС наживал себе уйму заинтересованных врагов, в том числе и среди авиаконструкторов, которые легко извращали дело так, что руководители ВВС якобы специально ставили на вооружение плохие машины и не пропускали хорошие, то есть были врагами народа.

С весны 1941 года в НИИ ВВС работала комиссия, которая кропотливо собирала компромат на руководство института, через них — на руководителей ВВС. Я помню эту комиссию, помню, как она на несколько месяцев парализовала нашу работу. Но что комиссия — это мелочь, которой поручено написать бумагу, вот она и старается. Ведь пока эту бумагу не подпишут высшие чины Красной Армии, она бумажкой и останется.

Нокогда высшие чины и начальники подписывают и утверждают бумагу, превращая ее в обвинительный документ, они же обязаны вникать в текст, не подписывать огульного обвинения на своих товарищей! Так должно быть, но я думаю, что когда нарком обороны и другие подписывали акт по нашему НИИ ВВС, то они доверились своим подчиненным — членам комиссии — и в технические подробности не вникли.

А что после этого могли поделать НКВД и трибунал, если все высшие руководители наркомата обороны да, видимо, и ряд авиаконструкторов утверждали своими подписями, что Рычагов, Смушкевич и Филин враги? Отпустить их?

А что мог поделать Сталин? Бросить все и, не веря руководству НКО, самому ехать на аэродромы, смотреть и сравнивать результаты испытательных полетов, самому выяснить, существует или нет техническая возможность устранения тех или иных дефектов авиамоторов и т. д. и т. п.?

В истории нашей авиации есть блестящие страницы, есть трагические, но есть и грязные. И с этими грязными страницами тоже надо разбираться, чтобы не повторить их в будущем. А от того, что Сталина неустанно и бессовестно забрасывают грязью волкогоновы и им подобные, история наших грязных страниц не прояснится и будущие поколения умнее не станут.

О военном образовании

Ю. И. МУХИН. Поскольку и Печенкин, и В. И. Алексеенко затронули тему военного образования, то я хочу высказать по этому поводу крамольную мысль, которая многим покажется идиотской: наша система высшего образования, включая и военное, в большинстве-случаев не приносит ни обществу, ни образованцу ничего, кроме вреда. Если бы вместо тех четырех-шести лет, которые студент околачивается в учебном заведении, он сразу же пошел работать в то Дело, в котором он хочет стать специалистом, то он за это время в Деле стал бы специалистом гораздо лучшим, чем после протирания штанов в институте и получения диплома.

Отвлекитесь от магии стереотипа высшего образования и посмотрите со стороны — в чем оно заключается? Некие люди читают нужные книжки, а затем содержание этих книжек устно пересказывают студентам на лекциях. Естественный вопрос: а что, желающие стать специалистами в каком-либо Деле сами эти книжки не могут прочитать? Могут. Так в чем же дело? Вы скажете, что преподаватель объяснит непонятное. Ну что же, это довод, но если вы уже работаете в Деле, то в нем найдется гораздо больше гораздо более знающих специалистов, которые объяснят вам все, что по Делу требуется, и гораздо лучше, нежели преподаватели, поскольку, как говорили раньше американцы, кто умеет — тот делает, а кто не умеет — тот учит, как делать.

Многим и довольно давно была видна вредоносность того, что молодых людей, вместо того, чтобы приставить сразу к Делу, собирают на несколько лет в университетах, академиях, институтах и т. д., где профессора, достаточно далекие от Дела, заставляют их заучивать нечто, что, по их мнению, является знаниями о Деле. Еще в конце XIX века об этом писал классик психологии Ле Бон, тогда же об этом высказался в романе «Воскресение» Лев Толстой, выведя образ прокурора, закончившего и гимназию, и университет с золотой медалью, но являвшегося в своем деле исключительным идиотом. Однако университетские профессора и академики в обществе имеют столь значительный вес, что общество без всяких на то оснований считает их болтовню святой водой из кладезя мудрости и никакие, и ничьи доводы о том, что нужно вдуматься в смысл того, что происходит с образованием, в обществе не имеют эффекта. Общество глубоко уверено, что без дипломов о высшем образовании мы пропадем. В глазах общества только тот является специалистом, кто имеет такой диплом, даже если этот придурок посылает вверенный ему батальон переплыть Днепр и топит этим за раз 700 человек.

Идиотизм высшего образования хорошо виден именно на подготовке офицеров. Как вы поняли из горестных сетований Печенкина и Анфилова, немецкие офицеры во время войны били советских потому, что не все советские офицеры имели бумажку о том, что они несколько лет терли галифе о скамьи училищ и академий, давая этим хорошо зарабатывать таким профессорам, как Ан-филов. Но вот такой, пожалуй, комичный случай. На Нюрнбергском процессе советский обвинитель Руденко свой допрос и доказательство вины начальника Генерального штаба вооруженных сил Германии В. Кейтеля решил построить на противопоставлении военного образования Кейтеля и Гитлера: дескать, Гитлер был простой ефрейтор, а Кейтель имел много дипломов об окончании военных академий. И Руденко, уверенный, что у начальника Генштаба не может их не быть, начинает «коварно» расспрашивать Кейтеля об этих дипломах:

«Руденко: Подсудимый Кейтель, уточните, когда вы получили первый офицерский чин?

Кейтель: 18 августа 1902 г.

Руденко: Какое вы получили военное образование?

Кейтель: Я вступил в армию в качестве кандидата в офицеры, служил сначала простым солдатом и, пройдя затем все следующие чины — ефрейтора, унтер-офицера, — стал лейтенантом.

Руденко: Я спросил вас о вашем военном образовании.

Кейтель: Я был армейским офицером до 1909 г., затем около шести лет полковым адъютантом, во время Первой мировой войны я был командиром батареи, а с весны 1915 г. находился на службе в генеральном штабе.

Руденко: Вы окончили военную или другую академию?

Кейтель: Я никогда не учился в военной академии. Два раза я в качестве полкового адъютанта принимал участие в так называемых больших командировках генераль — ною штаба, летом 1914 г. был откомандирован в генеральный штаб и в начале войны 1914 г. возвратился в свой полк».

Как вы поняли из этого диалога, в нашем понимании начальник Генштаба вооруженных сил Германии фельдмаршал Кейтель вообще не имел ни малейшего военного образования. Ни то, что не имел счастья обучаться у профессоров Академии Генштаба, но даже училища военного не закончил по в общем-то простой причине — в Германии просто не было ни военных училищ, ни академий. В Германии офицеры учились не у профессоров, а у офицеров.

Фельдмаршал Модель, которого Гитлер во время войны перебрасывал с фронта на фронт на самые тяжелые участки, также не имел ни малейшего военного образования. Поступил в армию рядовым, в 1910 году стал прапорщиком, а в 1918 году его перевели на службу в Генеральный штаб.

Фельдмаршалы Манштейн и Роммель, по мнению американского историка С. Митчема, закончили военные академии, но дело в том, что у американцев и полицейское училище, выпускающее рядовых полиции, называется академией. Манштейн и Роммель поступили до Первой мировой войны на службу рядовыми, а спустя несколько лет, по мнению американца, учились в неких «военных академиях», причем Манштейн начал учебу в академии уже прапорщиком и после нескольких месяцев был выпущен лейтенантом, а Роммель начал учебу унтер-офицером и после академии стал прапорщиком. То есть эти немецкие «академии» были в лучшем случае чем-то вроде наших курсов младших лейтенантов. Больше никаких дипломов у Манштейна и Роммеля не было. Поэтому у нас любой офицер по наличию бумажек о военном образовании был просто генералиссимусом по сравнению с ними. Если бы воевать нужно было не умением, а дипломами об окончании училищ и академий, то генерапы и офицеры Красной Армии за месяц бы загнали немцев в Африку. Но не получилось, дипломы не помогли. По этому поводу можно сказать и так: немецкие офицеры учились воевать у немецких офицеров, поэтому и воевали как офицеры, а наши офицеры учились воевать у преподавателей, поэтому и воевали как преподаватели.