Юрий Мухин - Отцы-командиры Часть 2

• Название: Отцы-командиры Часть 2
• Автор: Юрий Мухин
• Издательство: Яуза; Эксмо
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004

Взяв за основу анализ воспоминаний о Великой Отечественной войне офицера-пехотинца А.З.Лебединцева, известный исследователь Ю.И. Мухин оценивает ответственность советских офицеров за чрезмерные потери войск Красной Армии в той войне. Ставится вопрос — так ли мы готовим офицеров нашей армии, и нужны ли нашему народу такие офицеры?

Это первая книга подобного плана — как по затронутой теме, так и по способу ее раскрытия.

---

Оформили представления на 50 человек к званию Героя по распоряжению командующего 40-й армией генерал-полковника Москаленко К.С., а представлять их в Верховный Совет пришлось уже через командующего и штаб 27-й армии, на которую разнарядка на Героев, естественно, не выделялась, а соблазн был велик. Вот и решил командарм Трофименко за счет нашего лимита прославить и своих людей, тем более что и у него многие отличились, но уже не за форсирование, а за бои по расширению плацдарма. Сейчас очень трудно подсчитать, сколько получено героев в 27-й армии, но они безусловно есть, в том числе и за счет Героев нашей дивизии.

В 1943 году оформление на геройство и ордена производилось по такой схеме. Описание подвига делалось очевидцами, то есть самими командирами рот (батарей) и батальонов. В полках их оформляли на бланках и за подписью командира полка, потом пересылали в дивизию. В отделении кадров дивизии представления рассматривались, и происходило награждение в объеме прав, предоставленных командиру дивизии, то есть он награждал до командира роты и ему равных до ордена Красной Звезды и ордена Славы 3-й степени. Комдив имел право снизить уровень награды, например, с представленных на орден Красного Знамени или на орден Отечественной войны и своей властью наградить офицера орденом Красной Звезды или даже медалью «За отвагу», ибо командир полка мог награждать медалями только рядовых и сержантов. Приказом командира дивизии награждались медалями также рядовые и сержанты саперного батальона, противотанкового дивизиона, батальона связи и разведроты, командирам которых такое право не предоставлялось. На все вышестоящие ордена и Геройство командир дивизии должен был давать либо свое согласие, либо изменить орден или степень ордена и отправить выше по команде. В армии и на фронте рассматривались все представления и делались заключения двумя лицами — командующим и Членом Военного совета. Они или давали свое согласие или понижали, а иной раз даже повышали статут награды, как в случае со мной, капитаном Лукьяновым и старшим лейтенантом Кошелевым, представленными к орденам Красной Звезды в полку, а командарм дал нам орден Отечественной войны 2-й степени. Я встречал одно представление, когда командир 12-го гвардейского танкового корпуса представил командира 66-й танковой бригады полковника Павлушко А. Т. к ордену Красного Знамени, командующий 2-й танковой армией согласился, а командующий БТ и MB 1 — го БФ генерал-лейтенант танковых войск Орел принял решение о присвоении ему звания Героя Советского Союза, и Верховный Совет согласился с последней инстанцией. Встречал еще и такой случай, касающийся моего земляка и троюродного дяди по линии матери Пан-ченко Дмитрия Ивановича, который командуя взводом автоматчиков в звании старшины, форсировал Днепр, затем трижды отличился в бою, захватив в плен 17 немцев, и был представлен к ордену Ленина, но во фронте повышен в статуте награды и посмертно получил звание Героя. Однако чаще всего награды понижались, как выше показано на примере нашего 48-го полка. Только командир полка майор Кузминов М. Я., начальник артиллерии майор Бикетов И. В. и командир роты лейтенант Михеев М. В. получили высшую степень отличия. Шесть человек были награждены командармом орденами Красного Знамени, а два — орденами Отечественной войны 2-й степени. Об остальных полках данных я не искал, так как в архивах нет сопроводительных документов, где бы указывались хотя бы фамилии представленных или фамилии награжденных. В дивизии и полки возвращались только выписки из приказов на награжденных тем или иным орденом или медалью в алфавитном порядке по каждой награде, с указанием воинского звания и должности награжденного.

Как помните, в списке представленных к Герою был полковой инженер лейтенант Чирва Ф. Т., но его не оказалось ни в списке Героев, ни в списке награжденных орденами, хотя представление на него я писал сам лично, и оно было подписано Кузминовым. Именно он и комбат Ламко Т. Ф. были первыми названы кандидатами на звание Героя Советского Союза от полка. Но последний получил хотя бы орден Красного Знамени вместо Героя, а про Федю Чирву мне позднее стало известно, что майор Ершов В. В. вообще его представление не отправил, тайно уничтожив его по той причине, что они с Чирвой не могли «поделить» стряпуху Петровну из комендантского взвода. Ершов это сумел сделать, так как при отправлении наградных листов препроводительные документы не писались.

Для характеристики подвигов геройства и мужества в представлениях перечислялись отличия на поле боя, которые далеко не всегда предусматривались статутами, особенно если количество награждаемых назначалось по разнарядке, да еще и с указаниями, как и сколько подбирать награждаемых по национальностям, по служебным категориям, по военным профессиям, по партийности и т. д. и т. п… Так, например, на дивизию планировался один командир полка, и им стал майор Кузминов М.Я., поскольку благодаря Чирве наш полк первым форсировал Днепр. Но во время контрудара немцев 29 сентября он, как я уже рассказывал, вместе с начальником артиллерии майором Бикетовым вызвали огонь на себя, а сами ушли в тыл к соседям и двое суток о себе не давали знать. Повторю, что после того, как они все же вернулись, командир дивизии наградил Кузминова пощечиной и сказал: «А как же с вызовом артогня на себя? Смыть кровью!» Так что от штрафного батальона до звания Героя был один шаг. А так как наш полк и сам командир переправились на сутки раньше других частей на правый берег, то Кузминов только один и подходил в кандидаты на Героя.

Из 16 Героев Советского Союза, получивших эту высшую степень отличия в дивизии, 11 человек получили ее как первичную боевую награду и только потому, что дали нам ее по разнарядке. Это у летчиков, прежде чем получить звезду Героя за каждые десятки сбитых самолетов или вылетов на бомбежку или разведку, получают поочередно ордена различной значимости, а потом уже дотягивают до Геройства, если, конечно, остаются живыми. А в пехоте совсем по-другому. Только Кузминов и Бикетов еще в 1942 году получили ордена Красного Знамени, Медин и Шмаровоз до форсирования имели по ордену Красной Звезды, а Оленич медаль «За отвагу»

Но этот рассказ был бы неполным, если бы я не назвал другую деталь. Ведь разнарядка на Героев пришла неделю спустя после того, как все участники форсирования были представлены к орденам и медалям в общем порядке. Меня это заинтересовало. Я выяснил по учетным документам, что командир роты Михеев был представлен и получил позднее орден Красного Знамени от 3.11.43 г.; саперы Куницын, Журба и артиллерист Калугин представлялись и были награждены орденами Красной Звезды от 7 и 18.10.43 г., связист Гаврилов и стрелок Соколов в октябре были награждены медалями «За отвагу», а автоматчик Обуховский даже медалью «За боевые заслуги». Конечно, подвиг можно повторить даже в один и тот же день, но в данном случае представление происходило именно за один и тот же подвиг. Большинство из них в первый же день были ранены, но до наступления темноты не могли быть эвакуированы в тыловые госпитали, поскольку от авиабомб, снарядов и мин кипела вода в Днепре, и они вынужденно ожидали ночь, чтобы переправиться на левый берег. А им записали в представлении: «Получив ранение, не покинул поле боя». Эта фраза и явилась решающей для получения Геройства. Вот так и получили они одновременно Звезду Героя и солдатскую медаль за одно и то же.

Теперь представьте себе, читатель, разницу между Звездой Героя, с орденом Ленина почему-то в придачу, и медаль «За боевые заслуги», которые в данном случае оценивались одинаково. Наш рассказ о героях был бы неполным, если бы я не рассказал о дальнейшей их судьбе.

До конца войны в дивизии остались только три героя: Михеев из 48-го полка, награжденный за Днепр еще и орденом Красного Знамени, а также двумя орденами Отечественной войны 1 — й и 2-й степеней уже после, в 1944 году. В мирное время он был награжден орденом Трудового Красного Знамени и орденом Октябрьской Революции. Наводчик орудия из артполка был награжден орденом Славы 3-й степени, а Зыков орденом Отечественной войны. Все остальные герои после госпиталей не вернулись в наш полк и даже не делали попыток его разыскать или вести переписку.

Фронтовые церемонии вручения наград

Я знал, что ПНШ-4 получил несколько знаков ордена Отечественной войны и посоветовал Кошелеву поехать и получить знак ордена в штабе полка, а я останусь на «хозяйстве» в батальоне как дублер. Он уехал и вернулся через несколько часов. Повар и хозяйка хаты сотворили на обед закуску в виде вареного картофеля, квашеной капусты и сала. Разлили в кружки разведенный спирт, опустили в кружку Кошелева знак и заставили его выпить, после чего он привернул орден к гимнастерке.

Таким был негласный фронтовой церемониал посвящения «в рыцари» при получении всех получаемых орденских знаков и медалей. Комбат сказал, что меня ждут в штабе, так как такой же знак предназначался и мне. Я не ожидал, что мое появление в штабе для получения награды вызовет единодушную радость связисток и посыльных штаба, не говоря уже о моем писаре Евдокимове. Мой начальник Ершов ожидал от меня доклада, но я не стал его делать, и разговаривал с писарем. Тогда он сам позвал меня к себе. Я зашел молча и встал у раскрытой двери. Найдя мое временное удостоверение, отпечатанное на оберточной бумаге, он вместе со знаком в коробочке сунул его мне в руку и вместо поздравления проворчал что-то о долге и выдержанности. Я сказал, что такое при вручении боевых наград не говорят, так как это не партийное собрание, и вышел. Знаки этого ордена впервые вручались в полку, и всем интересно было подержать их в руках. За ужином комендант штаба поднес мне не самогонку, а стакан разведенного спирта, и со мной проделали то же, что с Кошелевым во время обеда.