Василий Емельяненко - В военном воздухе суровом

• Название: В военном воздухе суровом
• Автор: Василий Емельяненко
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Полный вперед!

Мотоботы и корабли - некоторые с плотами на буксирах- взяли курс на крымский берег.

Волны хлестали в борта, заливали перегруженные суденышки. Промокшие до нитки солдаты вычерпывали воду касками. Из-за волны скорость судов заметно уменьшалась. Сильный боковой ветер сносил с намеченного пути, но рулевые брали поправку по световым ориентирам: впереди по низким облакам шарили прожекторы. Значит, летчицы 46-го гвардейского полка ночных легких бомбардировщиков на своих полотняных самолетиках У-2 тоже начали действовать по плану. Их задача отвлекать вражеские прожекторы от моря и подавлять их бомбами.

Берег уже близко. И вдруг один за другим грохнули сильные взрывы, вспыхнули несколько катеров, подорвавшихся на минах. Вслед за этим лучи света повалились с неба на пролив, осветив суда кинжалами нестерпимо яркого света. И тут же начала бить вражеская артиллерия.

С наших катеров и ботов взлетали красные ракеты - сигнал вызова огня. На таманском берегу засверкали короткие вспышки орудий. Началась артподготовка штурма.

К берегу несся горящий катер. В него вцепился луч прожектора, а из темноты навстречу - трассы. Теряющий управление катер начал разворачивать бортом к берегу, его сильно кренила волна.

Среди солдат на катере была семнадцатилетняя девушка с санитарной сумкой на боку и автоматом ППШ на груди. Телогрейка нараспашку, видна полосатая тельняшка. Санинструктору третьего батальона 37-го полка Люсе пришлось уже штурмовать Новороссийск, и она знала, как страшатся фрицы моряков...

До берега было метров двадцать, но оттуда вдруг ударил крупнокалиберный пулемет, трассы секанули по гребню волны...

- Полундра! - зазвенел девичий голос, и Люся первой прыгнула в ледяную воду, подняв автомат над головой. Сделала рывок к берегу - догнавшая волна швырнула ее вперед. Солдаты - за ней. Море выплескивало их. Десантники жались грудью к земле, Впереди - колья с колючей проволокой. Кто-то швырнул гранату близко рвануло, проход готов. Но огонь и яркий свет будто припечатали всех к земле. Луч прожектора вдруг вздыбился к небу и схватил там маленький, выбеленный ярким светом самолетик. И тогда снова зазвенел знакомый голос:

- Братишки! Мозоли на животе натрете, вперед!

И будто ветер погнал солдат, они ринулись через проход. Новороссийцы ворвались в Эльтиген. Строчили из автоматов по окнам, выкуривали засевших в домах гитлеровцев, снимали очередями перелезавших через заборы. При свете ракет и в отблесках пожаров за поселком были видны высоты. Пехота устремилась к ним.

А в проливе на волнах все еще мотались суда с глубокой осадкой - не могли подойти к берегу. На них, кроме десантников, находились командиры полков и комдив, полковник Гладков со штабом. Они ждали возвращения с берега плоскодонных ботов, но те не появлялись. Многие были подбиты артиллерией, часть выбросило волной на сушу, остальные ушли с ранеными на таманский берег.

Начало светать. Вражеская артиллерия вела огонь по кораблям на рейде, а сверху на них пикировали немецкие бомбардировщики.

Судам был отдан приказ возвращаться в Тамань.

Наращивать силы десанта с Тамани мешала волна. А штурмовикам не взлететь из-за распутицы.

Грунтовые аэродромы от непрерывных дождей совершенно раскисли. Только начнешь разворачиваться при выруливании, нажмешь на тормоз - колеса тут же увязают почти по самую ступицу. И тут уж шеститонный самолет не стронуть с места даже на полном газу...

А из штаба дивизии звонки:

- Пробуйте взлетать! Если с бомбами не оторваться, есть же пушки, пулеметы, "Эрэсы". Десант надо поддержать!

- Дров ведь наломаем!

- Один разобьется, а второй, глядишь, долетит! Пробуйте!

Командир полка вызвал заместителя командира эскадрильи старшего лейтенанта Владимира Демидова по прозвищу "Дед".

Называли Дедом, хотя ему не было и тридцати, наверное, за то, что его крупную голову украшала приличных размеров "посадочная площадка". Еще - за низкий голос и медлительный говор. К тому же он малость шепелявил последствия контузии.

Наш Дед никогда не кривил душой и говорил только то, что думал. Воевал напористо. Выводил группу на цель всегда точно, а не как-нибудь "бочком", и пикировал очень круто. Молодые летчики о нем говорили:

- Если бы все так воевали, как Дед, то война давно бы закончилась.

Нашелся как-то молодой "скворец", который сказал Деду с глазу на глаз:

- Тебе разве больше всех нужно? Всегда лезешь на рожон...

- А ты хочешь, чтобы мы утюжили воздух? В следующий раз возьму тебя в свою группу и буду учить, как нужно Родину любить, - ответил Демидов, а потом преподал этому летчику не один практический урок.

Молодые слушались Демидова во всем: "Если Дед сказал, то надо ставить точку".

Не случайно командир полка вызвал Демидова.

- Попробуй взлететь, - сказал ему. - Сделаешь над аэродромом кружок - и на посадку.

- Есть! - ответил Дед и пошел к самолету, который выволокли трактором.

Запустил мотор, какое-то время "молотил" на малых оборотах, чтобы хорошенько прогрелся двигатель, потом дал полный газ, - надсадный гул ударил в уши. ИЛ-2 лениво тронулся с места, нехотя, медленно набирая скорость, начал разбег. За самолетом - облако коричневой жижи. Оно неслось вслед за штурмовиком, которого не стало видно. И вдруг там, где кончалось летное поле, самолет с высоко задранным носом вынырнул из мутной завесы. Все облегченно вздохнули.

Сразу же после отрыва колеса скрылись в гондолах. Сделан круг, Дед пошел на посадку. Двинул вперед рукоятку выпуска шасси, но зеленые сигнальные лампочки не загорелись - шасси не вышли. Пришлось идти еще на один круг, чтобы выпустить шасси с помощью аварийной лебедки: надо было сделать 32 оборота правой рукой, а ручку управления держать в это время в левой.

Пока крутил лебедку, мотор перегрелся: стрелка термометра за красной чертой, через клапан редуктора из системы охлаждения выходит нар. Скорее на посадку!

Выровнял самолет над узкоколейной железной дорогой, точно приземлился, самолет, сделав короткий пробег, остановился.

В причинах неполадок разобрались быстро. Как же могли выйти колеса, если в гондолы набилось по пуду грязи? А жижей залепило соты масляного радиатора, расположенного под мотором, - отсюда и перегрев.

- Взлететь все же можно? - спросил командир.

- Можно, - степенно ответил Дед. - И шасси выкрутить под силу. Но на кипящем "самоваре" не полетишь...

Посовещавшись, мы все же нашли выход: взлетать с закрытой бронезаслонкой маслорадиатора и сразу же после взлета открывать ее.

- Собери летчиков, - сказал мне командир. - Объясним им. Заодно потом составишь короткую инструкцию по правилам полетов в распутицу, узаконим ее приказом.

Взяв телефонную трубку, он позвонил в дивизию: "Будем летать!"

В Эльтигене шел бой.

Десантники захватили прибрежные высоты с пушками, штабелями снарядов, оборудованными наблюдательными пунктами. Своей артиллерии переправили мало, пришлось вести огонь из вражеских орудий, повернув стволами на запад. Сняли более тысячи мин на берегу, заминировали ими свой передний край обороны.

Первые контратаки противника были отбиты. Теперь надо удержать плацдарм в три километра по фронту и полтора - в глубину. Противник начал выдвижение резервов от Керчи.

Наши главные силы дивизии еще не переправились, командование дивизии и полков находилось на таманском берегу. Тогда начальник штаба 39-го полка майор Ковешников - герой штурма Новороссийска - принял командование десантом на себя.

Окопаться - первое дело солдата. Чтобы танк не проутюжил тебя и не раздавил, как лягушку, - зарывайся поглубже. Танка не бойся, подпускай его поближе, швыряй под гусеницы гранату и ныряй в окоп. Если не удалось остановить, пропусти над собой, потом отсекай из автомата вражескую пехоту.

Так учили во время бесконечных тренировок около Тамани, так теперь делали солдаты на крымском берегу, где решили новой победой отметить 26-ю годовщину Октября.

Было еще утро. Над Эльтигеном низко пролетел первый наш самолет. Пронесся на большой скорости и отвернул в сторону пролива, а от него отделился и заполоскался в воздухе белый вымпел. Его снесло ветром, упал он на нейтральной полосе. Немцы поползли к нему - пришлось отбивать с боем.

В вымпеле нашли записку: командарм требовал доложить обстановку. Ковешников прибежал в полуразрушенный подвал, где была установлена рация.

- Есть связь? - спросил он.

- Есть, но работать можно только на прием.

- Почему?

- Кодовые таблицы утонули.

- Ну и черт с ними! - Ковешников взял микрофон и стал шпарить открытым текстом: - Удерживаем плацдарм, отбиваем контратаки!.. Ждем подкреплений, "огурцов" и всего остального... Давайте больше огня по отметке плюс три!.. Хотел еще что-то добавить, но прибежал посыльный:

- Со стороны Камыш-Буруна танки!

- Все, все! - крикнул Ковешников в микрофон и выбежал из подвала.