Збигнев Сафьян - Грабители

• Название: Грабители
• Автор: Збигнев Сафьян
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1984

Успех детектива вообще – это всегда успех его главного героя. И вот парадокс – идет время, меняются методы розыска, в раскрытии преступления на смену сыщикам-одиночкам приходят оснащенные самой совершенной техникой группы специалистов, а писательские и читательские симпатии и по сей день отданы сыщикам-самородкам. Успех повести «Грабители» предопределен тем, что автору удалось создать очень симпатичный неординарный образ главного героя – милицейского сыщика Станислава Кортеля. Герой Збигнева Сафьяна, двадцать пять лет отдал милиции, ему нравится живое дело, и, занимаясь поисками преступников, он больше доверяет своей интуиции, А уж интуицией он не обделен, и опыта за двадцать пять лет службы в милиции у него накопилось немало. Это и позволяет ему успешно раскрыть преступление, совершенное на вилле легкомысленного инженера Ладыня, и поймать убийцу, хотя дело это оказалось совсем не простым.

---

– Никто больше не знал, что он здесь скрывается?

Она пожала плечами.

– Не забудь, что кто-то следил за Зосей.

– Дай мне этот ключ.

Они вышли. Кортель закрыл гараж. Янек ждал на Лазенковской. Кортель зашел в телефонную будку. Надо было установить наблюдение за гаражом: вдруг Окольский вернется.

– Поедешь со мной в комендатуру, – сказал он Басе.

Она остолбенела.

– Ты хочешь…

– Обязан, – сказал он сухо. – Обязан, – повторил он. Кортель хотел сказать ей еще что-то, но слова застряли у него в горле.

XII

Он лежал на голом диване, куря сигареты одну за другой. Было около двенадцати ночи. Он вернулся с работы час тому назад. Разговор с шефом, затем допрос Зельской… Все это затянулось надолго. Самым трудным был разговор с шефом. На рабочем столе шефа стояла лампа, в кабинете был полумрак. Кортель сидел в глубоком кресле, свет не падал ему в лицо, и это приносило облегчение. Он ненавидел исповеди, да и вообще не любил раскрывать душу. Поэтому говорил кратко, равнодушно, словно речь шла о чем-то другом.

Майор не прерывал его. Не задал ни одного вопроса. И только когда Кортель закончил, сказал:

– Не знаю, какое решение вынесет прокурор… Я постараюсь, чтобы он не применил санкции. Дело будет значительно проще выглядеть, если мы найдем Окольского. Сам понимаешь, что я должен подать рапорт.

– Понимаю.

Майор получил от прокурора санкцию на арест Зельской и обыск в ее квартире. Поехали туда все вместе. Им открыла вдова советника. Когда она увидела мундиры и услышала вопросы о ее квартирантке, у нее глаза на лоб полезли. Она, не раздумывая, стала говорить, что Зельская не выходила сегодня из дому, что дважды разговаривала по телефону, который стоит в коридоре… Но ее не слушали. Постучали в дверь квартирантки. Зельская была спокойна, и только когда плотнее куталась в халат, пальцы ее дрожали. Кортель заметил это. Майор предъявил ордер.

– Вот и дождалась, – сказала Зельская, садясь за стол. – Все открыто, прошу вас.

Обыск не занял много времени. В шкафу и ящиках был порядок, а впрочем, все, чем обладала Зося Зельская, без труда можно было уместить в двух чемоданах. Несколько юбок, немного белья… В ящике небольшого столика лежала сберкнижка с вкладом в тысячу восемьсот злотых, несколько фотографий, писем. Майор забрал фотографию Окольского. Некоторые снимки были с надписями: «Самой дорогой Зосе…», «Зосе, которую никогда не покину…»

– Знаете ли вы, почему прокурор, – спросил майор, – санкционировал обыск?

– Знаю, – сказала она тихо. – Вы арестовали его? – Она смотрела на Кортеля.

– Когда вы видели Окольского в последний раз?

Зельская молчала.

– Когда вы последний раз были в гараже на Пшемысловой? – Он повторил вопрос, формулируя его так, чтобы она поняла, что они знают все.

Она вздохнула.

– Неделю назад. Я боялась туда ездить. Не за себя боялась. За него, – сразу же уточнила она.

– Кто, кроме вас, знал, где прячется Окольский?

Снова молчание.

– Кроме вас и пани Видавской? – уточнил майор.

– Бася ни в чем не виновата, – взорвалась она. – Оставьте ее в покое! Я умоляла ее, чтобы она поехала туда. Она вчера меня убеждала, что будет лучше для Болека, если он сам отдаст себя в руки милиции. Но я хотела подождать. Он тоже решил так.

– Как долго?

– До тех пор, пока не будет найден настоящий убийца, – сказала Зельская уже спокойно. – Поверьте ему! – умоляла она. – Не ставьте его перед судом, не выносите приговор. Ищите того, кто убил.

– А вы не подумали о том, что Окольский только ухудшает свое положение?

– У него не было другого выхода. – Она закрыла лицо руками. – Он знает не более того, что рассказал мне, а я все повторила вам. Что теперь с ним будет?

Оба, и Кортель и майор, чувствовали себя несколько неловко. Сказали Зельской, что она поедет с ними. Когда та стала одеваться, вышли в коридор.

– Не могу иметь дело с влюбленными девицами, – сказал майор. – Хотел бы поскорее поговорить с Золотой Аней.

Кортель думал о Басе. В комендатуру ехали на такси Янека. Бася сидела неподвижно, выпрямившись, плотно сжав губы. На него не глядела, молчала. Еще на площади Трех Крестов он мог попросить Янека повернуть и отвезти Басю домой, а майору сказать, что он следил за Зельской и был убежден, что Зося не станет втягивать в дело свою подругу. Если бы Бася не молчала! Если бы хоть пыталась оправдываться. Его охватил страх, что Бася знает больше, чем говорит, что…

Этот страх не покидал его и теперь, когда он лежал на диване в своей холостяцкой квартире, которую ненавидел, и слушал тиканье будильника. Кортель закрыл глаза и сразу провалился в темноту, но вдруг услышал телефонный звонок. Он подумал: звонит Бася, хотя знал, что этого не может быть. Кортель снял трубку. Докладывал поручик Соболь: он был сегодня дежурным.

– Принял рапорт опермашины, – сказал он. – Задержан Болеслав Окольский при очень странных обстоятельствах.

– Выезжаю. – Кортель сорвался с дивана. Мундир застегивал, сбегая по лестнице.

Обстоятельства в самом деле были странными. Опермашина ехала по Медзешинскому Валу. Узкая лента шоссе была пустой и скользкой от дождя, который прошел поздним вечером. Над Вислой висел туман. В 23.40 опермашина миновала перекресток с дорогой, называемой Косматки. Шоссе шло прямо, почти параллельно реке, по ровной местности. Фары доставали далеко, освещая склон Вала над Вислой. Сержант Курек, сидевший рядом с шофером, первым увидел двоих людей. Один лежал на обочине, а другой стоял над ним. Позже сержант не мог сказать с полной уверенностью, поднял ли этот второй руку, чтобы остановить машину, или просто торчал у дороги, жмурясь от света фар. Шофер же утверждал, что он поднял руку, хотя сам признавал, что мог и ошибиться. Кортель придавал определенное значение этой детали, понимая при этом, что могло быть и так и этак…

Опермашина притормозила, сержант взглянул на мужчину, неподвижно стоявшего у шоссе, но узнал его только тогда, когда тот взял в рот сигарету и осветил лицо спичкой…

– Что здесь случилось? – спросил Курек.

– Машина сбила пьяного, – услышал он в ответ. – Не знаю, жив ли. Я его оттащил с дороги. – И, вытащив из кармана пачку «Спорта», закурил, именно в этот момент Курек узнал его. Он вспомнил снимок, который находился у него в машине.

– Разыскиваемый Болеслав Окольский, – сказал Курек, и в его голосе появились нотки гордости: наконец-то к нему пришел успех.

Остальное все было просто: по радио вызвали дежурную группу и составили донесение. Человек, сбитый машиной, был еще жив, когда Кортель позвонил в госпиталь. Окольского же доставили в комендатуру. Он сидел в кабинете Кортеля небритый, грязный; избегал встречаться взглядом с инспектором, смотрел вниз, на вопросы отвечал тихо и медленно. Собственно говоря, это не был допрос, на допрос еще будет достаточно времени. Кортель хотел только установить обстоятельства происшествия на Валу Медзешинском и побега Окольского из гаража. Он смотрел на парня и думал: «Наконец-то поймался… Похож па многих других, даже и не красавец. Испуганный. Что нашла в нем Зося Зельская?»

Через несколько минут появился майор. С Окольским говорили вдвоем. Естественно, потребовались предварительные формальности. Во время личного обыска не было найдено ничего особенного: паспорт, старый студенческий билет, сто пятьдесят злотых и фотография Зоси Зельской с автографом трехнедельной давности.

Им было интересно, как он станет защищаться. Создалось впечатление, что он хотел бы говорить как можно меньше, чтобы сориентироваться, что и насколько подробно о нем известно в милиции. Он боялся, но не собирался сдаваться.

– Где вы укрывались?

– В старом гараже.

– Назовите, пожалуйста, адрес, фамилию лица, которое помогло вам укрыться.

Длительное молчание.

– Я отказываюсь отвечать.

– Мы вернемся к этому позже. Мы и так знаем. Почему вы покинули гараж?

Он впервые поднял глаза и внимательно посмотрел на них.

– Это было так, – сказал он. – Сегодня утром я проснулся и сразу увидел просунутый в щель закрытой двери листок бумаги. Прочитал. Письмо было адресовано мне. Я хорошо его помню. «Если хочешь найти действительно безопасное место, приезжай сегодня в 23 часа на Вал Медзешинский, двести метров в сторону Блот по дороге, называемой Косматки. Когда увидишь приближающийся со стороны Варшавы автомобиль, который трижды просигналит фарами, выйди на шоссе и подними вверх руку. Это письмо уничтожь».

– И вы уничтожили? – спросил майор.

Окольский согласно кивнул.

– Я решил рискнуть, – продолжал он, – и поступить, следуя этим указаниям.

– Вы предполагаете, кто может быть автором этого письма?

Болек молчал.

Майор решил открыть одну из карт.

– Кто, кроме Зоси Зельской, знал, что вы прячетесь в гараже?

Окольский потерял спокойствие.