Эллен Кашнер - Томас Рифмач

• Название: Томас Рифмач
• Автор: Эллен Кашнер
• Издательство: Арда
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007

От издателя:

«Глянул я окрест и душа моя уязвлена стала. Любимая фантастика утопает в крови, некое несуществующее Добро с невероятной жестокостью мочит столь же небывалое Зло… И за этими разборками авторы напрочь забывают о существовании обычной доброты», — говорил Святослав Логинов на седьмом «Росконе».

В этой книге кровь тоже льется — несколько капель, чтобы напоить неприкаянную душу в Эльфийской стране. Герои книги не носят мечей, они просто живут настоящей жизнью в своем XII веке по соседству с Дивным народом. Здесь все настоящее: грязь по весне на холмах, в которой тонут овцы, любовь и верность, страсть и страдание. Даже Королева Эльфийской страны — и та настоящая. Кашнер удалось невозможное — рассказать древнюю легенду о Томасе Лермонте так, что дух захватывает от красоты и правдивости повествования.

Награды и премии:

World Fantasy Award, 1991 // Роман (Novel)

Mythopoeic Awards, 1991 // Мифопоэтическая премия фэнтези

---

Здесь не считали дни. Только по моим волосам, отросшим до плеч, я мог понять, что дней прошло немало. Однако ни королева, ни ее окружение нисколько не менялись. Живя здесь, с ними, я буду стариться, блекнуть, умирать у них на глазах. Впервые эта мысль ужаснула меня.

— Госпожа, — я сжал ее прохладные, сухие руки в своих. — Посмотри на меня.

Ее глаза, зеленые, как листья, обратились ко мне и выразили удовольствие тем, что увидели.

— Я смотрю, Томас.

— Госпожа, тот ли я, кого ты целовала под Эйлдонским Деревом? Или годы сжигают мою красоту, и в конце концов ты вышвырнешь меня из-за этого вон?

— Никогда, — она поцеловала меня в глаза. — Ты прекрасен и будешь таким еще многие годы. По моей воле Эльфийская Страна не состарит тебя.

Я вздрогнул под ее руками. Даже в этом мое тело зависело от ее воли.

— Пока ты служишь мне, Томас, не бойся утратить свою красоту. Я поцеловал ее руки.

— А если однажды я не удовлетворю тебя, — пробормотал я, — ты превратишь меня в урода или просто спустишь на меня борзую старость?

Она подергала меня за волосы и погладила по лицу — словно бабочка порхнула возле щеки.

— Скажи-ка мне, когда ты первый раз обнаружил, что твоя красота притягивает женщин?

Я не смог удержаться от улыбки при воспоминании.

— А… Я тогда был очень молод. В общем, в то время мы все начали интересоваться девчонками. Мои друзья всегда жаловались, а я никогда не знал забот.

— И ты пользовался своими преимуществами?

— М-м-м…

— Вид у тебя, как у кота после сливок. И кто она была?

Лежа на спине с закрытыми глазами, я рассказал ей о Карей Мэг, кухарке, и о Лиззи в сыроварне, и о дочери лудильщика из Инвераллоха.

Комната тонула в полутьме; в горле у меня пересохло. Возле постели горели две свечи, в их свете кожа королевы вспыхивала матовым сиянием.

— Продолжай, — сказала она.

— Как? Еще?

— О, ты ведь устал. Бедный Томас, тебе надо подкрепиться.

Виноград из Бордо и корнуольское печенье, а потом поцелуи и еще поцелуи, и вдруг королева отпрянула от меня.

— Нет, нет, — игриво, но твердо сказала она, — еще одна старая любовь, а потом уже снова ко мне.

Я злился, что мои былые привязанности превращают в забаву, в игрушки, но что ей моя злость!

— О чем же тебе еще рассказать? Какую любовь мне еще вспомнить?

— Последнюю. Ту, о которой ты вспомнил, когда подумал о времени.

— Это ты.

— Нет. Ты знаешь, о ком я говорю.

— А… Девчонка, сельская девчонка. Да ничего особенного. Просто последняя, как ты сказала. А вот предпоследняя… это было сокровище.

Вместо Элсбет я подсунул ей Лилиас Драммонд: изгиб губ, родинку на шее, все те отчаянные штучки, которые мы с ней проделывали, и что я обо всем этом думал. Ну, может, прибавил, чего Лилиас и сама не знала.

Казалось, мои истории насыщают ее пересохший родник так же, как и мое тело.

Наверное, я слишком задумался и незаметно уснул, а может, даже и во сне продолжал болтать.

Когда я проснулся, на дворе стояла глухая ночь. Королевы и след простыл. Во рту пересохло, горло саднило от разговоров. Я протянул руку за кубком, который всегда стоял возле кровати, и вздрогнул от ощущения легкости на пальце.

Кольцо королевы исчезло.

Сердце у меня колотилось. Я был один.

— Госпожа, — сказал я громко. Голос мой жалко прозвучал в темной молчаливой комнате. — Госпожа!

Я задержал дыхание. Ни звука, ни дуновения.

— ГОСПОЖА!

Она не пришла, ее здесь не было. Я крепко ухватился за полированный завиток на спинке кровати. Не надо мне кричать таким сорванным, беспомощным голосом. Это голос ребенка, потерявшегося и несчастного.

Я не ребенок. Я сдернул с кровати простыни, швырнул их на пол и принялся трясти, а уши все ждали звука, которого, как я уже знал, не будет. Я пробирался к двери, спотыкаясь обо что-то, чего здесь раньше никогда не было. Я перебирал руками по стене, пока не нашел дверную ручку — бронзовую голову сатира, сработанную горными гномами, потянул на себя тяжеленную дверь и шагнул в зал.

Эльфийские звезды сияли через высокое окно, тени от колонн рассекали пол черными провалами. Там тоже никого не было. Я услышал болезненный тоскливый стон. Он мог исходить только от меня. Я стиснул зубы и задержал дыхание — на миг, еще на миг — надо было во что бы то ни стало овладеть собой.

— Они ушли, — произнес рядом со мной безжизненный голос. — Все ушли. Сегодня Ночь Танцев.

Я даже не повернул головы, там бы все равно обнаружилась лишь пустота. Я и так знал, кто это.

Как ни глупо, я на всякий случай откинул волосы за спину и пригладил их. Я был совершенно раздет и дрожал от холода.

— Нас не взяли, — сказал мой слуга. — Меня они давно уже не берут. Пойдемте, сэр, вы должны лечь.

О, я должен лечь, думал я, и хохотал про себя, а потом смех собрался в какой-то молот у меня в груди, он рвался из горла и вбивал меня в землю. Я услышал свой собственный крик, почувствовал резкие толчки в легких. Я сжался в клубок, вцепился сам в себя, пережидая истерический припадок.

— О, сэр, — встревоженно заговорил мой слуга, — пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не плачьте.

Я почувствовал у себя на плече маленькую руку, теплую и чуть-чуть влажную. Это участливое прикосновение взорвало меня. Я вскочил и бешено замахнулся, чтобы отшвырнуть его прочь.

— Простите! — завизжал мой слуга, и голос у него оказался таким же жалким, как и у меня. — Все хорошо… я не буду больше… простите, пожалуйста, простите…

Только это и могло меня пронять.

Я поднял обе руки умиротворяющим жестом и Кивнул, показывая, что все в порядке. Дыхание у меня еще не восстановилось, живот ныл, и я опять дрожал от холода.

— Пойдемте, сэр, — кротко проговорил бестелесный голос. Но, видно, его тоже потрясло происшедшее, и он ушел, не взяв ничего, что показывало бы мне путь. Я ждал, безгласный и терпеливый, как скот, пока, наконец, он не вернулся со свечой.

— Нам нельзя тратить настоящий огонь, — сообщил он, — но сегодня никто не заметит.

Мои комнаты тоже тонули во мраке. Однако со свечой сразу стало уютно. Сначала я отправился в свой гардероб и взял длинный шерстяной халат, чтобы согреться. Хотелось пить, но кувшин был пуст.

— Там ничего нет, сэр, — сказал слуга. Я не знал, что он все еще здесь. — Но вы не беспокойтесь, завтра все опять будет в порядке.

В небе над садом висели огромные, словно игрушечные, звезды. Я взял арфу, единственную вещь, которую на самом деле ощущал своей. И поскольку говорить я не мог, я пропел свой вызов.

Что белее молока,
Что помягче, чем шелка?
Что острей, чем острый терн,
Что звучит мощней, чем горн?

Словно заклятие, я пропел подряд все загадки, какие знал, без отгадок. Бросая вызов эльфийским звездам, я ничего не давал там, где ничего не получал в ответ.

Кто отыщет земли плодородный слой
Между дном морским и морской водой?
Миллер Мозера спросил:
Далеко ли ты ходил?
Кто там, кто, у окошка спальни,
Кто тревожит мой сон печальный?

Я пел до самого рассвета, до угрюмого серого рассвета без красок, без солнца.

* * *

Королева не прислала за мной в тот день.

Я уже привык встречаться с ней, когда захочу, и мне все больше и больше хотелось ее с тех пор, как я потерял кольцо. Без нее я только ел и спал.

Словно клетку, я мерил шагами свои апартаменты и все ждал, ждал ее. Эльфы вернулись, я слышал в залах их голоса. Ко мне никто не пришел.

Мне все никак не удавалось унять беспокойство, и я начал обшаривать комнаты в поисках кольца. Опустошил карманы, смел пыль с верхних полок, поискал среди инструментов… Кольца не было.

Арфа казалась слишком тяжелой, она начала звучать каким-то грубым, визгливым, невыносимым тоном.

Я стоял, уткнувшись лбом в холодную стену, когда, наконец, послышался стук. Сердце заколотилось, кровь ударила в голову.

Мне казалось, что вслед за слугой к Королеве Эльфов шагаю по залам не я, а совсем новый ее любовник.

* * *

Она сидела у себя в спальне, читая книгу. Я и не догадывался, что она умеет читать. Остановясь у двери, я ждал. Она протянула руку; я подошел, опустился на колени и поцеловал ее. Она потрепала меня по голове.

— Томас, ты скучал по мне?

Ее голос пронзил меня, как копье. Оказывается, я успел забыть эту пронизывающую сладость и теперь задохнулся, словно от удара.

— Да. Конечно. Ты же знаешь.

— Я была занята, — небрежно объяснила она. Я чувствовал, что тону, и только ее рука может меня спасти.

— Я люблю тебя, — сказал я, прижимая к щеке узкую ладонь. — Можно я теперь получу назад свое кольцо, прекрасная госпожа?

— Ах, нет, Томас. Кольцо останется у меня. Я просто дала тебе его поносить.