Сергей Кургинян - Качели. Конфликт элит или развал России?

• Название: Качели. Конфликт элит или развал России?
• Автор: Сергей Кургинян
• Издательство: ЭТЦ
• Жанр: Политика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-250-06006-6

Известный политолог Сергей Кургинян в своей новой книге рассматривает феномен так называемой «подковерной политики». Одновременно он разрабатывает аппарат, с помощью которого можно анализировать нетранспарентные («подковерные») политические процессы, и применяет этот аппарат к анализу текущих событий. Автор анализирует самые актуальные события новейшей российской политики. Отставки и назначения, аресты и высказывания, коммерческие проекты и политические эксцессы. При этом актуальность (кто-то скажет «сенсационность») анализируемых событий не заслоняет для него подлинный смысл происходящего. Сергей Кургинян не становится на чью-то сторону, не пытается кого-то демонизировать. Он выступает не как следователь или журналист, а как исследователь элиты. Аппарат теории элит, социология закрытых групп, миропроектная конкуренция, политическая культурология позволяют автору разобраться в происходящем, не опускаясь до «теории заговора» или «войны компроматов».

---

Четвертая фаза превращения — некрофилия.

Устали кривляться. Вернуться к содержанию нельзя. Оно убито и валяется на помойке. Но можно приволочь его с помойки. И начать заново использовать. Только не говорите мне, что этого нет. Что «пионеры» в красных галстуках под барабаны и горн не подают жратву оборзевшим идеологическим некрофилам.

Пятая фаза — гибридизация.

Поиздевались над убитым смыслом. Убедились, что он обезврежен. А почему не добавить к нему такой же противоположный и обезвреженный? В сущности, приведенная мною статья в «Известиях» предлагает именно это. И не она одна. Это обычный постмодернистский прием? Скоро обычным приемом станет и многое другое.

Шестая фаза — «вой в пустоте».

Соединили все со всем, все окончательно обнулили. Устали. Разойтись тоже не могут. И начинают выть. Просто выть? В каком-то смысле просто… А в каком-то и не вполне просто. Потому что так воют, когда чего-то ждут. И понятно, чего.

Седьмая фаза — торжество антисмысла (антисодержания). То есть окончательная мутация.

Наконец, то, чего ждали, приходит. Можно дожидаться, пока оно придет. И просто размышлять о том, на какой фазе превращения мы находимся, коль скоро уже без всяких внутренних сомнений говорится «господа чекисты».

А можно описать это как вызов. И спросить претендентов на роль политического субъекта, что они собираются делать с этим вызовом? И понимают ли, что их дальнейшее распухание в отсутствие самодостраивания означает ускорение превращения? А превращение это заденет не только их самих, но и все общество. Оно и без них превращается. Но когда идет столь страшный макросо-циальный процесс, то шанс на его преодоление состоит в том, что некая элита, осознав последствия развития процесса, начинает его останавливать.

Способна ли чекистская элита останавливать такой процесс? Для этого она должна понаблюдать за собой. И поразмышлять по поводу соотношения «чика» и «цыка».

Что же касается меня, то я считал и считаю, что «не думать о черном медведе — значит думать о белом».

Не распухать от «чика» — значит самодостраиваться до «цыка». Самодостройка — это инициация. Любое восходящее преодоление заданности — это инициация.

Распухание — это контринициация. Любое нисходящее преодоление заданности — это контринициация.

Не будет инициации — будет контринициация. Не люблю пресловутое «третьего не дано», но в данном случае это именно так. Государство — форма. В чем содержание? Как мы уже говорили, в том, чтобы народ осуществлял свое историческое предназначение. Народ осуществляет его в истории.

Есть исторические моменты, когда он делает это в максимальной степени. Является ли Великая Отечественная война таким концентрированным выражением триумфа исторического предназначения народа, а значит и триумфа формы, реализовавшей это содержание? Безусловно, так. Многие под это подкапываются, но народ пока достаточно твердо на этом стоит.

К 2005 году единственным консенсусным праздником для граждан России оставался День Победы. Что нужно сделать, чтобы и его не было? Что нужно для того, чтобы Форма не просто отказалась от Содержания, а реализовала Антисодержание?

Нужно изменить собственному предназначению и запихнуть в туже форму диаметрально противоположное содержание, то есть фашизм. На пути к этому нужно осуществить «случку» мертвых смыслов. Этот самый зловещий псевдопраздничный парад «всех без исключения». А дальше — путь к Антисодержанию открыт.

Но окончательный результат соединения Формы с Антисодержанием состоит даже не в том, чтобы русские закричали «хайль Гитлер!». Крича «хайль Гитлер!», они одновременно должны выполнять план «Ост» и демонстрировать свою «сущность» в соответствии с отвратительной розенберговской трактовкой («руссиш швайн»). Метафизически это означает превращение в анти- не только исторической жизни, но и жизни вообще. Страну хотят сделать носителем антижизни. Она должна превратиться в «беременную смерть», а не просто умереть. «Беременная смерть» — это ключевой карнавальный образ, блестяще описанный филологом и философом Бахтиным в его фундаментальных исследованиях.

Стоп! Заговорив о карнавале, я исчерпал определенный канал трансформации нашего «коллективного персонажа» в «коллективный феномен». Для того, чтобы двигаться дальше, нужно завершить рассмотрение атипичных вызовов. И использовать еще один канал феноменологической редукции, который позволит нам увидеть тот же феномен чекизма хотя и под сходным, но принципиально иным углом зрения.

Ведь не случайно мы пришли к карнавалу. А там, где карнавал, там культурология. Если точнее — теория социокультурного моделирования, а также ее прикладная ипостась, называемая «теорией смысловых войн».

Глава 6. «Чекизм» как социокультурный феномен

В. Путин руководит страной восемь лет. Все эти восемь лет общество оживленно обсуждает роль спецслужб в жизни государства. На эту тему сняты десятки, а может быть, и сотни фильмов, написаны тысячи статей.

В числе прочих высказываются на данную тему и представители спецслужб, как отставные, так и действующие. Причем достаточно активно. Печатаются мемуары. Обсуждаются животрепещущие вопросы, связанные с данным видом профессиональной деятельности.

Люди этой профессии обсуждали свои проблемы и до президентства Путина. Может быть, чуть менее активно, потому что Ельцин относился к данной теме совсем не так, как Путин. Но нельзя сказать, что это накладывало печать на уста.

В совокупности за восемь лет ельцинского правления и восемь лет президентства Путина «чекисты», наверное, высказались сотни раз. По телевидению и радио. В книгах и журнальных статьях. В газетах и просто выступая перед различными аудиториями. Они высказывались внутри страны и за рубежом. Мемуары Судоплатова, например, как мне кажется, за рубежом обсуждали с большим интересом, чем внутри страны.

Не знаю, есть ли в России и за рубежом специалисты и научные организации, которые специализируются только на этих высказываниях и могут представить их полный обзор. Скажу только, что я и мои коллеги посвятили достаточно много сил и времени чтению подобной литературы. Никоим образом не буду при этом утверждать, что исчерпывающе владею всем объемом оценок и размышлений. Но, как мне представляется, никто из людей данной профессии ни разу не пытался обсудить свою социальную группу под политическим углом зрения. То есть с точки зрения социального, а значит, и политического качества своей профессиональной группы.

Чем является эта группа по отношению к политической системе? Важным служебным элементом? Контрэлитой? Или же она находится на пути к превращению в ось политической системы, в ядро нового политического класса? Согласитесь, это очень острый вопрос. Я бы даже сказал, слишком острый.

Вне профессионального сообщества он обсуждается очень широко, причем не только как заявка, но и как свершившийся факт. К сожалению, это обсуждение носит очень обытовленный и приземленный характер. Кроме того, любое такое обсуждение — ничто вне саморефлексии представителей самого потенциального класса. А почти все представители класса, ядра этого класса, его элиты, высказываясь на множество тем, как раз эту тему игнорируют. Им «шьют» чекизм, «шьют» все более и более многообещающе. Они же делают вид, что не понимают, чем это пахнет. Фактически только глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) В.Черкесов в статье «Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев» (газета «Коммерсант», 9 октября 2007 года) прямо признал: да, протокласс… да, лежит ответственность… да, ответственность социально-политическая, а не какая-то другая.

Говоря, что только Черкесов сделал это, не встаю ли я на его сторону в элитном конфликте, участником которого он, безусловно, является? А ведь я сказал, что в аналитике элит, которой мы занимаемся, не должно быть места демонам и ангелам, героям и негодяям.

Ни на чью сторону я тут не становлюсь. Никакой заявленной этики не нарушаю. Глава ФСКН В.Черкесов — участник элитного конфликта. И ниже я буду описывать этот конфликт (точнее то, во что конфликт превращает Большая Игра) без каких-либо «pro» или «contra».

Но В.Черкесов не только актор конфликта. Он еще и идеологический актор. Причем не просто идеологический, а классово-идеологический. Если чекисты — это протокласс, то стать классом они могут только в ситуации публичного самоосознания. Или же — развития внутриклассового самосознания. Такое развитие самосознания не может быть привнесено в класс. Оно должно быть им взращено внутри самого себя.

Нет ни одного политического журналиста, который не констатировал того, о чем я сейчас говорю. То есть того, что Черкесов стал актором классового самоосознания, как минимум, с момента выхода вышеупомянутой статьи. А на самом деле — раньше, потому что уже первая статья Черкесова «Мода на КГБ» («Комсомольская правда», 29 декабря 2004 года) поднимала ту же больную тему («мое сословие как потенциальный политический класс»).