Дмитрий Абеляшев - Пастырь Вселенной

• Название: Пастырь Вселенной
• Автор: Дмитрий Абеляшев
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00013-5

История эта началась с бредовой газетной статьи, которая так насмешила двух биологов — академика Бадмаева и его ассистента Володю. И чего только не напишут ради сенсации! Даже, например, то, что на Белгородчине появилась саранча ростом с собаку и явно с инопланетными замашками. А потому последовавший вскоре телефонный звонок никто и не подумал связать с Новой Колониальной Историей Земли…

---

Электрическим током по телу пробежал звонок в дверь. Три коротких безжалостных звонка. Владимир на всю жизнь запомнил, о чем думал, когда шел открывать.

«Эти гады умеют читать мысли, — думал Володя, ощущая между тем, как тело его отвратительно размякнет, отказываясь делать первый шаг в сторону двери. — Они подслушали слово „Сопротивление“ и пришли убить потенциального партизана». Владимир поднялся со стула, ощущая, как отвратительно ослабели его колени и тошнотно заныло в груди. За окном была ночь, и одинокий фонарь невесело кивал своим оранжевым глазом среди разгулявшейся вьюги. Соседи по ночам сидят дома, соблюдая комендантский час. Владимир нашел в себе мужество встать, лишь утешив себя простой, но, как ему казалось, правильной мыслью. «Вряд ли я такой уж грешник, — думал он, — что на том свете попаду в худшие места, чем этот страшный город этой страшной зимой. Может, оно и к лучшему». Повинуясь внезапному порыву, Володя не стал заглядывать в «глазок» — ведь он все равно не сможет не открыть дверь, когда увидит за нею отвратительный черный шлем анданорского патрульного.

Щелчок замка — и бледного, побелевшего заранее Владимира обдало волной горячего пота от неожиданности. За дверью стоял Юрий Зубцов, тот самый, с которым они когда-то давным-давно, в незапамятные времена отстреливали сквирлов. Сумевший, по общему мнению своих ребят, закадрить силлурианского эмиссара Лайну. И который — Володя это знал наверняка — не мог не быть одним из лидеров Сопротивления.

— Здорово, старик! — чувствительно хлопнул он Владимира по плечу, приводя в чувство.

Он улыбался такой широкой, открытой улыбкой, словно не было всех этих унижений и ужасов оккупации. Словно никто из его знакомых или соседей не был убит и не торговал своим телом на рынке.

— Вот, оказался в ваших краях в комендантский час, — сказал он, раздеваясь, — не выгонишь?

Володя с благодарностью разглядывал могучего вояку, который с порога устроил Владимиру первую проверку — никто из землян, под страхом смерти, не имел права принимать в своем доме чужака во время комендантского часа. Володя лишний раз восхитился военной выправкой, если не сказать грацией, этого крупного, широкоплечего мужчины, тем, как высоко он нес свою голову, каким веселым и жестким был прищуренный взгляд его карих глаз. «Вот кто обладал телепатией», — мелькнуло у Владимира в голове. Ведь только вчера Володя впервые понял, что сумеет хладнокровно лишить жизни анданорского оккупанта. И уже сегодня его гостем был Юрий Зубцов, который, если остался жив, мог быть только участником Сопротивления.

— Так-так, что у нас сегодня на ужин? — потирая руки, протяжно спросил Юра. Его волосы с проседью поблескивали бусинками растаявших снежинок, лицо было спокойным и бесстрашным. — Ага, — констатировал он, заглянув под крышечку, — гречка. Ну, а с моей стороны будет тушеночка. Идет? — подмигнул он Володе.

Владимир очень хотел взять его за руку и сказать: «Я знаю, откуда вы; я согласен с вами сотрудничать». Рука у Юрия Васильевича была сильной и мозолистой, где надо; сколько бы Володя ни занимался на своем тренажере, ему никогда не иметь такой руки, руки кадрового военного. Внезапно Владимир схватил Зубцова за руку и спросил со слезами, звеневшими в голосе:

— Скажите мне честно, вы из Сопротивления?

Ни один мускул не дрогнул на лице Володиного собеседника. Пожав руку Володи, он, в свою очередь, спросил:

— А у тебя есть какое-нибудь дело к Сопротивлению, так?

— Да, — ответил Володя, чувствуя, что горячая слеза радости все же перехлынула через барьер века и теперь сползает по щеке. — Да! — повторил он. — Я хотел бы вступить в ваши ряды.

Юрий вздохнул и незаметно забрал свою руку.

— Хорошо, — сказал он. — Я и не сомневался в тебе. Но имей в виду: партизанская война с Анданором — это тебе не охота на сквирлов. Усек?

Володя покорно кивнул и быстрым движением утер слезу. Он был рад, что патетическая минута миновала, и уж тем более ему было неудобно за свои слезы.

— Для тебя Сопротивление — это я. Понял? — спросил Юрий, открывая банку тушенки портативной открывалкой-брелоком.

— Понял, — откликнулся Владимир.

— И еще, — сказал Юра, многозначительно подняв указательный палец, — запомни. С Сопротивлением готовы сотрудничать почти все, через одного. Но толку от большинства из них нет никакого. Все надеются, — и прищур глаз Зубцова сделался почти полным, — что Сопротивление — это бесплатная жратва и какие-нибудь гарантии. Ничего подобного.

Юра взял вилку и отправил себе в рот изрядный кусок тушенки.

— Кашу твою ждать не будем, — с набитым ртом пробубнил он, — она только к утру сварится. Прежде всего, — продолжил он, подвигая к Володе банку вожделенного мяса, которое тот принялся есть с деланным безразличием, — ты должен быть способен ответить на четкий вопрос — способен ли ты убить анданорца? Не абстрактного, а конкретного, у которого под маской — почти такое же лицо, как у нас с тобою. Подумай — от твоего ответа зависит многое.

— Да, — спокойно ответил Владимир. Не слишком быстро и не слишком медленно. Юра в этом разбирался. В самый раз. И глаза у Володи тоже были правильные в этот момент — они будто подернулись тонким слоем бронебойного стекла. Юрий остался доволен.

— Верю, — одобрил он. — Еще я хочу подчеркнуть, — добавил Зубцов после короткой паузы, на протяжении которой в упор рассматривал Володино лицо острым и пронзительным взглядом, — что любое непослушание в Сопротивлении заканчивается смертью. И судьбу твою, если ты провинишься, будет решать не суд и даже не трибунал, а твой непосредственный начальник, то есть я. Усек?

— Да, — согласился Владимир. — Понятно.

— Хорошо, что понятно, — сказал Юра и вновь залез своей вилкой в банку с тушенкой. — Ты видел наши листовки? — добавил он, прожевав большую часть отправленной в рот такой вкусной, настоящей, как до оккупации, свинины в желе.

— Видел пару раз, — честно откликнулся Владимир.

— Там сказано, — Юрий поднял вилку и чуть ли не по слогам, с расстановкой произнес: — За пособничество врагу — смерть. Догадываешься, что я сделал бы с тобой, если бы ты не впустил меня в дом, испугавшись комендантского часа?

— Наверное, расстрел на месте? — Володя нашел в себе силы грустно улыбнуться.

— Именно! — воскликнул Юрий Васильевич. — Итак, если ты согласен еще и с тем, что с этого момента для тебя нет пути назад, то скрепим наш союз рукопожатием, а дальше я расскажу тебе, что к чему.

Владимир откуда-то издали вспомнил заповеди, в том числе «не убий»; вспомнил, что Сергий Радонежский не только благословил Дмитрия Донского на бой с татарами, но даже и отправил на битву двух своих могучих монахов; вспомнил Катьку Соловьеву, которая ничем — вообще ничем — не отличалась там, на рынке, от обычной проститутки, бросил беглый, случайный, скорее непроизвольный взгляд на кастрюлю, которая вот уже битый час не думала закипать, и пожал руку Юрию Зубцову.

— Итак, — сказал вояка, лишь только пальцы их рук разомкнулись, — теперь ты должен чуть больше узнать о Сопротивлении и о том, что ему от тебя нужно в настоящий момент.

Юра удовлетворенно откинулся на спинку стула и вытянул ноги.

— Прежде всего, — начал он, — существует три круга Сопротивления, о которых тебе следует знать. Сочувствующие — это те, которые готовы поделиться с нами последним стаканом крупы, но не в состоянии убить анданорца. Я опасался, — хитро взглянул на Володю Юрий Васильевич, — что твои религиозные предрассудки не дадут тебе пойти дальше них. Рад, что ошибся. Это внешний, или первый, круг Сопротивления. Таких — тысячи, и они потенциально нужны, но на практике почти бесполезны. У них можно пересидеть комендантский час; на их квартире можно устроить явку или склад оружия; порой они готовы пожертвовать жизнью, но не готовы убить врага. Что же, — усмехнулся Юрий, — я их не сужу. Не все рождаются воинами, и не все ими становятся. Увы.

Юрий на некоторое время умолк, а затем отодвинул от себя свинину Владимиру под нос и отложил вилку в сторону, давая понять, что его трапеза завершена.

— Ты кушай, кушай, — подбодрил он Володю. — Я буду рассказывать, а ты ешь!

Владимир послушно принялся уплетать тушенку за обе щеки; между тем Юрий продолжал:

— Костяк нашей армии составляете вы, второй круг Сопротивления, — сказал Юрий. — Вы способны убить анданорца, но не предателя, сотрудничающего с Анданором. Это уже делаем мы, находящиеся в круге третьем. Разумеется, и у нас своя иерархия, но тебя она не касается. К слову, а не считаешь ли и ты себя в силах убить женщину, срывающую по приказу оккупантов наши листовки перед завершением комендантского часа? Ведь она является пособником Анданора, как ни крути. Подобным предателям даже выдают специальные серебристые жетоны, как Иуде, — они могут приобрести на них еду в спецмагазинах. Вот такую сучку ты мог бы прикончить?