Виктория Холт - Сестры-соперницы

• Название: Сестры-соперницы
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: МиМ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-86459-152-1

Середина семнадцатого века — гражданская война в Англии. Карл I казнен, к власти приходит Кромвель.

Раскрывается история соперниц двух сестер-близнецов Берсабы и Анжелет, которые внешне очень похожи, но внутренне полностью противоположны друг другу. Они влюблены в одного мужчину, но таинственные события, происходящие в замке, неожиданно сближают соперниц…

---

— Судный день грядет. Те, кто кичатся своими пышными нарядами, будут ввергнуты в бездну отчаяния. Человеческое воображение не в силах представить все ужасы адских пыток…

Он облизнул губы. Наверное, он представлял себя в роли палача Господня, и эта роль ему, видимо, очень нравилась.

Наконец, я устала от этих речей и, прервав его, сказала, что пойду прогуляться и вернусь к тому времени, когда лошадь будет подкована.

Выйдя из кузницы, я пошла посмотреть на садики, разбитые возле выстроившихся в ряд домиков. Домиков было шесть — все из серого корнуоллского камня, что типично для здешних мест. Садики разбиты перед фасадами, а на задах находились огороды, там же держали и мелкий скот. Во всех садиках буйно цвели цветы, за исключением дома кузнеца. Там росли овощи, а на задворках держали свиней. Однажды я побывала в доме кузнеца. Это произошло, когда у них родился очередной ребенок и мать послала меня и Анжелет с корзиной подарков. Все вещи в доме были простыми и грубыми — они служили делу, а не стояли для красоты. Девочки, их было четверо, всегда носили черные платья с высокими тугими воротничками. Так же одевалась и их мать. Волосы всегда спрятаны под чепцами, так что отличить сестер друг от друга было нелегко. Мы с Анжелет очень жалели детей Гаста.

Обойдя домики вокруг, я заметила в огороде девушку, занимавшуюся прополкой. Я слышала, что каждому члену семьи давалось дневное задание, и если отец не удовлетворялся результатом, они получали хорошую трепку.

Подойдя поближе, я поздоровалась с девушкой, и та, выпрямившись, ответила мне. Рассмотрев ее повнимательней, я решила, что это старшая из сестер. Она была моей ровесницей, наверное, ей исполнилось семнадцать. Я заметила, с каким интересом она рассматривает мой костюм для верховой езды; наверное, он казался ей таким же элегантным, как мне — костюм Карлотты.

— Добрый день, госпожа, — сказала девушка. Мне очень хотелось узнать, как живется в доме кузнеца. Конечно, до определенной степени я могла вообразить себе их жизнь и представить себя членом их семьи. Если бы я была дочерью Томаса Гаста, я восстала бы против него, это точно.

— Тяжелая у тебя работа, — посочувствовала я. — Как тебя зовут?

— Феб, госпожа, я — старшая.

Ее глаза вдруг наполнились слезами.

— Тебе плохо, да? — неожиданно для себя спросила я.

Она кивнула, и тогда я поинтересовалась:

— А что случилось?

— Ох, госпожа, вы уж не спрашивайте меня, — ответила она, — только не спрашивайте!

— Может быть, мы чем-то могли бы помочь тебе.

— Ох, ничем мне не помочь, госпожа. Что ни сделай — все будет к худшему.

— А в чем дело, Феб?

— Я не скажу.

Как ни странно, глядя на нее, я почувствовала, что между нами возникает какое-то взаимопонимание. Мне стало ясно: здесь замешан мужчина.

Я вспомнила Бастиана, и вновь меня охватила злость, на некоторое время прервавшая нить, связавшую меня и эту девушку.

— Конечно, — сказала я, — твой отец видит грех там, где все остальные видят только радость.

— Но мой грех настоящий.

— Что есть грех? — вопросила я. — Наверное, вредить другим людям — это и есть грех, — и тут же вспомнила о своем намерении уничтожить Карлотту. Это было самым черным из всех грехов. — Но если никто не пострадал… это не грех.

Она не слушала меня. Собственные переживания полностью захватили ее.

Я мягко спросила:

— Феб, ты… у тебя неприятность?

Она подняла на меня полные страдания глаза, но ничего не ответила, а выражение страха на ее лице напомнило мне о Дженни Кейс.

— Если я смогу, то попробую помочь тебе, — опрометчиво предложила я.

— Спасибо, госпожа.

Она вновь склонилась к земле и продолжила свою работу.

Я больше ничего не могла сказать ей. Если мои предположения верны, у Феб действительно были неприятности. Я увидела в ее лице то, что видел в моем лице дедушка Касвеллин, — в этом я уверена. Неужели девушки так меняются, когда у них появляется любовник? Наверное, потеря девственности как-то отражается на внешности, поскольку у Феб, конечно же, был любовник и теперь она столкнулась с последствиями.

Последствия. Ребенок! Я была ошеломлена мыслью о том, что такое могло случиться и со мной. «Я женюсь на тебе как только ты достигнешь совершеннолетия или раньше, если будет необходимо», — говорил Бастиан.

В наших с ним отношениях было, конечно, некоторое безрассудство: мы не слишком серьезно задумывались о том, что могло случиться. Я знала, что мои родители, хотя и будут потрясены, в случае чего отнесутся ко мне с любовью и пониманием. Так же восприняла бы это и тетя Мелани, а дядя Коннелл, будучи мужчиной, просто расхохотался бы, заявив, что Бастиан оказался шустрым парнем.

Совсем иначе обстояло дело у бедняжки Феб Гаст. Вплести в волосы ленту, расстегнуть в жаркий день пуговицу на воротничке, надеть пояс, подчеркивающий талию, на это платье, напоминающее бесформенный балахон, — все это было грехом. А уж валяться в поле или в лесу с мужчиной…

Я вернулась в кузницу. Подкованная кобыла уже поджидала меня. Томас Гаст был как никогда похож на подручного сатаны, и на обратном пути я все время думала о несчастной Феб Гаст.

* * *

Вчера я подслушала разговор двух служанок. Я вошла в дом из конюшен, а они занимались уборкой в одной из комнат, выходящих в холл. Они не заметили меня, поэтому я уселась и стала слушать, так как тема заинтересовала меня. Одной из девушек была Джинни, а другой — Мэб, девушка лет шестнадцати, о которой прислуга поговаривала, что она склонна искать приключений и неравнодушна к мужчинам.

Уловив имя Дженни Кейс, я вся обратилась в слух.

— Ну да, конечно, — говорила Джинни, — белая-то она белая, да только белые, бывает, оборачиваются черными… Могло такое случиться и с ней.

— А чем она занималась, Джинни?

— Она делала много хорошего. Ну, вот если бы я могла пойти к ней раньше, то избегла бы позора.

— Но ты ведь ни за что не откажешься от своего малютки Джеффа.

— Сейчас — нет. А тогда бы отказалась.

— А как вывели на чистую воду Дженни Кейс?

— Ты хочешь узнать как догадались о том, кто она? Я тебе кое-что расскажу. Однажды две служанки из поместья отправились к ней. Им, видишь ли, понадобилось приворотное зелье. Был там конюх, который и глядеть не хотел на одну из них, а она его решила окрутить. И ты знаешь, что они увидели? Прямо на коленях у Дженни Кейс сидела жаба… ужасная, склизкая жаба… только это не обычная была жаба. У нее были такие глаза, что они сразу поняли, что это сам дьявол, принявший образ жабы. Они задрожали от страха, повернулись, да как побегут к дому. Немного времени прошло, и вот одна из них заболела и говорит, мол, это от жабы на нее порча нашла, потому что жаба-то была не простая. Жаба-то была, как говорится, известная, а раз так, то Дженни Кейс, понятное дело, ведьма.

— А как же узнали, что жаба была не простая? Их вон сколько в пруду. Я много раз слышала как они поют по ночам весной, когда играют свои свадьбы, а потом опять лезут в воду — метать икру.

— Эти-то жабы обычные… а есть не простые.

— Да все они противные. Наверное, оттого, что вылезают по ночам.

— Это верно, но ты не путай тех и других. Есть такие, которые просто занимаются своими делами… ну, как всякая живность. А есть другие, которых ведьмы берут к себе в постель, а в жабах-то дьявольское семя, потому что дьявол скрывается в этих жабах.

— Как в той, что они увидели у Дженни Кейс?

— Может, так, а может, и не так, только когда узнали, что Дженни Кейс возилась с жабой, да держала ее на коленях, тут-то все и началось. Сказали, что она, мол, таскала жабу за пазухой, и что жаба ползала по ее телу, и что это не простая жаба.

Мэб захихикала, но Джинни оборвала ее:

— Сейчас-то ты смеешься, а вот услышит тебя какая-нибудь колдунья — будет не до смеху.

— Так ведь Дженни Кейс нет в живых.

— Да разве она одна ведьма на свете?

— А кто еще?

— Далеко искать не нужно…

Наступило благоговейное молчание.

— Ты думаешь… она…

— А почему бы и нет? Бабка у нее была ведьмой, а эти дела, говорят, передаются по наследству.

— Да, тут надо глядеть в оба. Я встала и быстро и бесшумно поднялась к себе в комнату.

* * *

Благодаря особым узам, связывающим меня с Анжелет, она почувствовала, что мне хочется побыть в одиночестве. Конечно, она предположила, что это связано с Бастианом, и я заметила, что она смотрит на Карлотту с неприязнью, так как была очень предана мне.

Обычно по вечерам, лежа в постели, мы обсуждали все происшедшее за день, и хотя с тех пор, как стало известно об измене Бастиана, я не имела никакого желания болтать с сестрой, предлога отказаться от этой привычки не подворачивалось.

Как-то раз после того, как за ужином шла светская беседа, в которой нам было очень трудно участвовать, поскольку Карлотта, Сенара и сэр Джервис вновь обсуждали события, происходящие при английском и испанском дворах, Анжелет спросила меня: