Геннадий Матвеев - Пилсудский

• Название: Пилсудский
• Автор: Геннадий Матвеев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03126-5

Имя Юзефа Пилсудского (1867 – 1935) много лет окружалось молчанием как в СССР, так и на его родине, в Польше. Этому есть объяснение – Пилсудский, боровшийся за независимость своей страны, был непримиримым врагом как царской, так и советской России. В самой Польше он установил диктатуру, жестоко подавлял оппозицию, поощрял возникновение культа своей личности. Несмотря на это, Пилсудский остается виднейшим польским политиком первой половины XX века, восстановителем польского государства после многих лет колониального угнетения, ярким и неординарным человеком, личность которого наложила отпечаток на все последующее развитие страны. Первая в России биография Ю. Пилсудского написана известным ученым, доктором исторических наук Г. Ф. Матвеевым на основе широкого круга источников. Эта книга будет полезна всем, кто интересуется историей Польши, многими нитями связанной с Россией.

---

Однако тюремное начальство, видимо, не очень верило в болезнь арестанта, тем более что он не мог до бесконечности отказываться от пищи, чтобы не умереть от истощения. Время шло, а Пилсудский по-прежнему оставался в X павильоне. Позже он признавался, что, симулируя сумасшествие, действительно начинал сходить с ума. Не видя иного выхода, его друзья пошли на риск. Пашковская обратилась к директору варшавской психиатрической больницы Ивану Сабашникову, буряту по национальности, с просьбой осмотреть Пилсудского прямо в камере. Согласившись, тот без труда понял, что имеет дело с симуляцией. Тем не менее после часовой беседы с арестованным о Сибири, которой Пилсудский был очарован и вспоминал ее до конца своих дней, Сабашников подтвердил как заболевание, так и невозможность его излечения в тюремных условиях. Что заставило этого опытного врача поставить ложный диагноз, узнать уже никогда не удастся. К тому же другой авторитет, известный кардиолог и пульмонолог Игнаций Барановский, также осматривавший арестанта, написал в медицинском заключении, что дальнейшее содержание в крепости грозит ему туберкулезом.

Однако решение властей оказалось не таким, на которое рассчитывали авторы плана побега. Пилсудского было решено перевести в петербургскую психиатрическую больницу Николая Чудотворца, и 15 декабря 1900 года он покинул Варшаву.

После 11 месяцев тюрьмы под денежный залог в 500 рублей была освобождена Мария Пилсудская. Как уже говорилось, закон не предусматривал наказания жены за преступления мужа, а Мария настаивала, что любовь не позволяла ей сообщить властям о его противоправной деятельности. Но ей запретили оставаться в Царстве Польском и отправили под надзор полиции в Вильно.

В петербургской больнице Виктора поместили в общей палате с настоящими сумасшедшими, которых он очень боялся. Директор больницы, поляк Отгон Чечот, как и его варшавский коллега, распознал симуляцию, но не сообщил об этом полиции. Это избавило Пилсудского от необходимости и дальше притворяться больным, что было для него крайне важно, ибо он находился на грани нервного срыва и физического истощения.

А в это время Сулькевич по-прежнему обдумывал план побега своего друга. Задачу облегчало то, что Пилсудского содержали в обычной палате, никаких стражников к нему не приставляли. В конечном счете было решено внедрить в больницу надежного социалиста, который должен был на месте найти наилучшее решение.

Таким человеком стал член петербургской организации ППС Владислав Мазуркевич, как раз в это время закончивший Военно-медицинскую академию и намеревавшийся устроиться врачом в Лодзи. Приехавшему в марте в Петербург Сулькевичу удалось уговорить молодого эскулапа посодействовать побегу Пилсудского. Чечот легко согласился принять Мазуркевича на работу в свой госпиталь, хотя тот и специализировался в области кожно-венерических болезней. Какую-то роль сыграло и то, что отец молодого медика был человеком с широкими связями, за него хлопотал даже столичный градоначальник генерал Клейгельс.

Прошло больше месяца после трудоустройства польского венеролога в больницу для умалишенных, прежде чем появилась реальная возможность осуществить задуманный побег. Мазуркевичу доверили самостоятельное дежурство в ночь с 14 на 15 мая по новому стилю (с 1 на 2 мая по ст. ст.), когда в России отмечали государственный народный праздник, установленный властями для того, чтобы отвлечь людей от празднования Дня международной солидарности трудящихся.

Побег прошел удачно, хотя и не совсем в соответствии с первоначальным планом. Вначале все шло хорошо. Заступив на дежурство, Мазуркевич посетил Пилсудского в его палате, а затем приказал санитару привести к нему «больного» для осмотра. Поскольку тот буйным не числился, врач на время осмотра санитара из кабинета отпустил. Пилсудский переоделся в цивильное платье и двинулся вслед за Мазуркевичем к главному входу, около которого его ожидали Сулькевич и Констанций Демидович-Демидецкий, вооруженные револьверами. Они должны были переправить беглеца лодкой на Васильевский остров, где была приготовлена конспиративная квартира.

И в этот момент Мазуркевич заметил, что у входа дежурит незнакомый ему привратник. Поэтому он вывел Пилсудского на улицу через неохраняемый служебный выход, и они, меняя пролетки, добрались до конспиративной квартиры на 10-й линии Васильевского острова. Здесь они встретились с Сулькевичем и его коллегой, которые решили уже, что план освобождения провалился. Не дожидаясь, пока жандармы хватятся беглеца, Сулькевич и Пилсудский, оба в фуражках таможенников, немедленно выехали в Ревель (ныне Таллин). Оттуда их путь лежал на Полесье, в имение Левандовских Чистолужа, где к ним присоединилась Мария Пилсудская, тайно покинувшая Вильно. В этой глуши, вдали от населенных пунктов, супруги провели около месяца.

Пилсудский и организаторы побега понимали, что оставаться ему в России в данный момент нельзя, надо уезжать за рубеж. Но прежде чем это сделать, «товарищ Виктор» посетил Киев, где в это время как раз печатался 39-й номер «Роботника», а оттуда выехал в Замостье (Замосць), чтобы нелегально перейти границу с Австро-Венгрией. 20 июня 1901 года чета Пилсудских была уже во Львове. У Юзефа наконец-то появилась возможность отдохнуть и восстановить силы в спокойной обстановке, не опасаясь полиции, провала, тюремного заключения, каторги или ссылки в отдаленные районы Российской империи. К тому же у него вновь, как уже было во время сибирской ссылки, возникло подозрение, что в тюрьме он заразился туберкулезом, даже сейчас одной из страшных, трудно излечимых болезней. К счастью, его страхи оказались безосновательными.

Старый знакомый Пилсудского по Лондону Игнаций Мосьцицкий, делавший в это время научную карьеру в университете во Фрибурге в Швейцарии, приглашал приехать в эту альпийскую республику, где политэмигранты из России чувствовали себя в не меньшей безопасности, чем в Англии. Но Швейцария была не по карману семье, глава которой не имел ни профессии, ни постоянных доходов. Местом отдыха был избран уже достаточно популярный в это время городок Закопане, расположенный высоко в польских Татрах. Здесь чета Пилсудских провела два месяца. По признанию Пилсудского, он в это время в основном предавался лени, ему не хотелось ни читать, ни писать и даже вести долгие беседы. Такое полное расслабление помогло ему быстро восстановиться после почти 15-месячного заключения в варшавской Цитадели и петербургской психиатрической клинике.

Новый курс

Аресты в начале 1900 года стали серьезным испытанием для ППС. Наборщик Рожновский, предупрежденный Марией Пилсудской через домработницу о провале типографии, немедленно выехал в Вильно, чтобы сообщить неприятную новость Сулькевичу Многоопытный Сулькевич, поняв, что после ареста Пилсудского и Малиновского ППС оказалась обезглавленной, решил безотлагательно воссоздать ЦРК. В его состав он включил Рожновского, а также хорошо себя зарекомендовавших Феликса Сакса из Варшавы и Генрика Сарчевича из Белостока. Казалось, что негативные последствия ареста Малиновского и Пилсудского удалось минимизировать. Но уже ближайшие дни принесли новые неприятности. В конце февраля были арестованы Рожновский и Сахс. Затем полиция разгромила организацию ППС в Домбровском бассейне.

Вдобавок ко всему партию постиг раскол. Ее ряды покинула группа активистов во главе с Кульчицким, создавшая Польскую социалистическую партию «Пролетариат» («Третий пролетариат»). В ППС было известно, что Кульчицкий при аресте в 1895 году дал признательные показания. После его побега из ссылки в 1899 году ЦРК решил, что он не должен оставаться на нелегальной работе в России, и ввел его в состав Заграничного комитета ППС. Кульчицкий выехал в Австро-Венгрию и поселился во Львове, в то время преимущественно польском городе.

Узнав о лодзинском провале, он, далеко не во всем соглашавшийся с Пилсудским, решил вернуть польское социалистическое движение к его истокам. Кульчицкого не устраивало, в частности, чрезмерное увлечение руководства партии пропагандой в ущерб активной организационной и воспитательной работе в рабочей среде. Главным в деятельности социалистов он считал установление в России конституционного строя и ради этого настаивал на тесном взаимодействии с русскими революционерами. По его мнению, важным средством дестабилизации царизма и пробуждения масс должен был стать индивидуальный террор в отношении представителей власти.

И все же, несмотря на все обрушившиеся в начале 1900 года на ППС удары, партия устояла на ногах. На свободе остались ее такие опытные и энергичные деятели, как Сулькевич и Войцеховский, прекрасно понимавшие, что для вывода партии из кризиса нужно безотлагательно возобновить печатание «Роботника» и пополнить состав ЦРК новыми членами, тем более что, согласно решениям III съезда ППС, это можно было сделать путем кооптации. Все вопросы, связанные с изданием центрального органа, были поручены Войцеховскому курсировавшему в 1900 году между Англией и Царством Польским. Уже 20 апреля 1900 года тираж очередного, 36-го номера газеты, напечатанный в Лондоне, был передан Сулькевичу. В августе через границу был переправлен новый печатный станок для издания «Роботника» в России. Местом расположения типографии выбрали Киев.