Геннадий Гор - Фантастика-1962

• Название: Фантастика-1962
• Автор: Геннадий Гор
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ “Молодая гвардия”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1961

Теперь в сумме накопленных знаний и своей действенности наука интересна сама по себе. Роль научной фантастики для популяризации почти сошла на нет, а сочетание авантюрного рассказа с популяризацией науки, что прежде называлось научно-приключенческой литературой (и в которой я тоже пробовал писать прежде), уже отжило, не успев расцвести. Не популяризация, а социально-психологическая действенность науки в жизни и психике людей — вот сущность научной фантастики настоящего времени.

По мере все большего распространения знаний и вторжения науки в жизнь общества все сильнее будет становиться их роль в любом виде литературы.

Тогда научная фантастика действительно умрет, возродясь в едином потоке большой литературы как одна из ее разновидностей (даже не слишком четко отграничиваемая), но не как особый жанр.

И. Ефремов. НАУКА И НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА

---

Как мы знаем, это и есть истина.

Я показал вам, как вульгаризируют некоторые земляне представление о разумной жизни в космосе, чтобы лишний раз подчеркнуть остроту сложившейся ситуации. Из собственного опыта мы знаем, что на ранних стадиях развития культуры мудрецы, увы, не всегда одерживают верх над неразумными.

Тхнтшу чуть было не промыслил, что то же бывает и на более зрелых стадиях развития — пример тому трагическая судьба Кхруарбрагфра. Но удержал себя от этого соблазна и продолжал:

— Слишком разны основы нашей биологии, нашего прошлого и настоящего, наших взглядов и вкусов, чтобы ожидать легкого и безболезненного взаимопонимания с Третьей планетой, еще раздираемой междоусобными распрями. От худшей части существ, мнящих, себя эталоном разумной жизни, Чунгр и его великая цивилизация могут ждать самого худшего. Удастся ли нам найти общий язык с их лучшей частью, тоже говорящей о “штурме” и “завоевании” космоса, покажет будущее. Так или иначе, мы должны готовиться к очень скорой встрече с этими странными, во многом загадочными для нас существами. Эре “космического изоляционизма”, я повторяю, пришел конец. Начинается новая эра, провозвестником которой был и остается мой великий учитель Кхруарбрагфр.

Он испил чашу смерти, поднесенную ему нами. Но он оказался прозорливее нас. Пришло время сказать это открыто. Судите обо мне — или меня — как вам будет угодно, но я был бы лицемером, если бы не сказал этого сейчас. Все мое существо полно невыразимой горечи оттого, что не? рядом со мной в эту минуту Учителя, что не может он порадоваться вместе со мною своему торжеству.

Гробовая тишина была ответом на эти слова.

Планета замерла. И сам Тхнтшу не скоро смог совладать с охватившим его волнением. Наконец, предельным усилием воли смирив чувства, зарадировал дальше:

— Еще одно небольшое, но довольно существенное замечание: о соотношении физических сил чунгрианина и Человека. (В скобках скажу, что в случае столкновения вопрос будет, разумеется, решаться соотношением техники, а не физических данных, но кое-какое значение имеют и они.) К сожалению, науке до сих пор не удалось установить математический эквивалент земного слова “метр”, которым обозначается, преобладающая на Третьей планете мера длины. Установлено только, что сантиметр — это сотая часть метра, миллиметр — тысячная, микрон — миллионная, а километр это тысяча метров. Но что такое метр, мы не знаем. Из перехватов известно, что, наиболее крупные Муравьи Земли имеют рост в три—четыре сантиметра, а ископаемые пращуры этих земных насекомых бывали величиной до 50–70 сантиметров, то есть раз в пятнадцать больше, чем сейчас. (Кстати сказать, это говорит в пользу моего предположения, что наши биологические аналоги на Третьей планете не прогрессируют, а вырождаются. Средний рост Человека, по имеющимся данным, 165 сантиметров, то есть он больше современного Муравья в сорок—пятьдесят раз.

Но опять-таки что же такое метр? Если принять рост современных Муравьев за равный нашему, то Человек должен быть невероятных, сверхгигантских размеров, гораздо больше и страшнее недоброй памяти молококормящих гигантов. Однако это только гипотеза, не более, и я не хотел бы, чтобы мои слова дали основание для какой бы то ни было паники.

Скорее всего, метр гораздо меньше предположенного мною.

Впрочем, как бы там ни было, мы все должны думать о новой ситуации, возникающей, или, вернее, уже возникшей для Чунгра, внимательно следить, за дальнейшим развитием космической агрессии землян и в надлежащее время сделать из нее надлежащие выводы.

Я кончил, сограждане. Благодарен за внимание!

Миллиард за миллиардом выключались и гасли телевизионные экраны Чунгра. Напряженную тишину, стоявшую на всей планете в конце выступления Тхнтшу, сменило взволнованное обсуждение потрясающих новостей.

Выключение трансляционного поля отозвалось на чуткой нервной системе маститого ученого, как электрический толчок, принесший облегчение.

Энергично расправляя затекшие члены, Тхнтшу вышел в фойе. Его тотчас опять окружили сотрудники ЛКИТПа и ЦКИ. Рослый, очень темный Бзцва, которого Тхнтшу так лестно упомянул в своем выступлении, приблизив свое лицо к лицу учителя, беззвучно сообщил ему:

— Вы так рассмешили Планету, что сейсмические приборы отметили небольшое чунгротрясение, — Вы шутите?

— Нет, серьезно, учитель.

Тхнтшу стоял совершенно неподвижно. Ничего нельзя было прочесть не только на хитиновом покрове его лица, но и в глазах. Если б его увидел сейчас Человек, он, пожалуй, впал бы в заблуждение: ему бы показалось, что он видит на лбу Тхнтшу две глубокие морщины. На самом деле это были борозды, оставленные катастрофой, в которую ученый попал в молодости. Морщин у чунгриан не бывает.

— Меньше всего я хотел смешить, — ответил он наконец.

— Я понимаю.

— Как вы думаете, как отнесутся к тому, что я сказал о Кхруарбрагфре?

— Мы — с вами.

— В вас я не сомневался и не сомневаюсь.

Опять молчание.

— Вы очень устали, учитель?

— Очень.

— Проводить вас в комнату отдыха?

— Нет. В пятую башню.

— Вы хотите…

— Да!

И Тхнтшу пошел к выходу. Толпа молодых ученых почтительно расступилась перед ним и Бзцва.

Через три сотни шагов они были уже у входа в пятую астрономическую обсерваторию. Башня тускло отражала своей серой металлической поверхностью пепельный свет малого спутника, быстро скользившего по черному звездному небу справа налево.

— Мне хочется посмотреть на Землю, — промыслил Тхнтшу.

— Понимаю, — так же ответил Бзцва и распрощался с учителем.

Прежде чем войти в башню, старик бросил пристальный взгляд на ярко-голубую звезду, окруженную семью звездами Большого Топора[25] Третья планета… Она и Большой Топор стояли посредине черного, сияющего небосвода.

Продолжая работать все в том же направлении, мысль Тхнтшу горделиво отметила: разве можно сравнить условия астрономических наблюдений на Чунгре с земными? Насколько здесь прозрачнее и ярче небо!

Однако какой холодный вечер выдался… Наверно, градусов восемьдесят ниже нуля. Поежившись, Тхнтшу вошел в башню.

Сел поудобней в кресло. Руко-ногами привел в движение механизмы, наводящие телескоп на объект. В это же время руками он фокусировал изображение. Три глаза позволяли видеть необыкновенно четкое, вдвойне стереоскопическое изображение объекта. Еще и еще раз старый ученый подумал: как должны будут позавидовать двуглазые земные астрономы чунгрианам!

В поле зрения показался сильно размытый по краям полудиск: в основном ярко-белый, кое-где мутновато-желтый и сероватый, местами отчетливо голубой. Так же отчетливо диск перечеркнут по экватору светлой полоской, подобной кольцу Сатурна, но образованной мельчайшими космическими частицами, взятыми в пден планетой. Посреди голубизны ослепительно лучилась светящаяся точка. Отражение солнца в воде. Как у них там много воды!

А сколько солнечного тепла! В два с четвертью раза больше, чем получает Чунгр! Не диво, что так богат животный мир.

Неподалеку от Третьей планеты висел в пространстве крохотный полудиск Луны — до недавнего времени единственного ее спутника, а теперь уже ставшего старейшиной целой семьи спутников, созданных Человеком. Этих крохотулек, конечно, не увидишь.

Впрочем, однажды фотография зарегистрировала слабый мгновенный блик — видимо, отражение солнца на полированной металлической поверхности искусственного спутника.

В который раз старый ученый смотрел на планету, изучению которой отдал сто пятьдесят земных лет! Сколько ночей провел он в таких креслах, наблюдая, записывая, фотографируя, размышляя. Но, кажется, никогда еще не испытывал такого восторга и такой тревоги.

Вот он, второй очаг разумной жизни в нашей солнечной системе!

Братья по Разуму!

А вдруг враги?

Она сейчас далеко, эта планета. Но приближается. Угрожающе.

Пять—шесть чунгрианских лет — и новое Великое Сближение, первое после того, как земляне порвали цепи земного тяготения и вырвались в космос. Что-то принесет оно Чунгру?

Глубоко задумавшись, старый Тхнтшу застыл в угрюмой неподвижности. Хитиновые покровы чунгрианйна не отражают чувств. Но в глазах пылали чувства, пылала мысль. Борозды на лбу придавали кроваво-золотистым глазам особенную выразительность.

Не может быть, чтобы на Третьей планете добро не победило зла, Разум — мракобесия. Они победили на Чунгре. Победят и на Земле. Победят во всей вселенной.

Л. Лагин МАЙОР ВЕЛЛ ЭНДЪЮ,

его наблюдения, переживания, мысли, надежды и далеко идущие планы, записанные им в течение последних пятнадцати дней его жизни

1

Мало кому известно, что осенью 1940 года во время одного особенно ожесточенного ночного налета гитлеровских бомбардировщиков на Лондон милях в двенадцати по Темзе ниже Тауэр-Бриджа выплеснут был на берег сильным подводным взрывом странный предмет, пролежавший, очевидно, глубоко в тине не один десяток лет. Он был похож на гигантский бак для горючего диаметром в добрых пятнадцать метров. По сей день лично для, меня остается непонятным, как он за столь долгий срок ни разу не был обнаружен во время проводившейся время от времени чистки дна Темзы, но обсуждение этой самой по себе интересной проблемы увело бы нас от истории, которую мне хочется рассказать. Этот бак, как мы будем его для краткости называть, определенно не был ни железным (во всяком случае, на нем не было и тени ржавчины), ни алюминиевым. Он тускло блестел особенным коричневато-желтым блеском с золотистыми прожилками, напоминавшими блестки в авантюрине. Судя по всему, он был изготовлен из какого-то совершенно необычного материала.