Брайан Стэблфорд - Течение Алькионы

• Название: Течение Алькионы
• Автор: Брайан Стэблфорд
• Издательство: ЛИА "Одессей"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993

---

Я сохранил большое уважение к пыли и ощущал ее через сенсоры в течение часа или двух, пока мы пролетали через нее. Но я был достаточно мобилен, чтобы маневрировать в соответствии с изменением интенсивности течения. Незначительные изменения ориентации крыльев позволяли выбирать более удачные положения для ориентации корпуса по отношению к пылевому дождю. Со временем компенсация изменений стала рутинной и рефлекторной. Модель моих реакций была автоматически запрограммирована в нашлемном компьютере, и корабль вскоре научился проделывать те же самые манипуляции самостоятельно, хотя я все еще продолжал его контролировать. Я вставил специальный буй Алахака в наш стандартный прибор. Как только пришел сигнал, на моем обзорном экране появилась траектория пути, по которому шел сигнал. Когда мы вошли в Течение, то отставали от «Гимнии» часа на два. Мы немного отстали, когда я приспосабливался к Течению, что для Алахака было совершенно не нужно. Я пристроился к трассе на глазок. У Алахака была карта, но я знал, что там, где пройдет «Гимния», пройдет и "Хохлатый Лебедь", но все опасности на этом пути я не мог предсказать. Факт следования рейса Алахака по этому пути делал этот путь более неизвестным для нас, следовавших за ним по пятам.

Я предупреждал дель Арко и Ив не говорить со мной, когда я разговариваю. Возможность комментировать вслух наше положение улучшало мое мысленное состояние. Я мог управлять без намеков, глупых вопросов и поздравлений.

— Я собираюсь сблизиться, — сказал я. — Между нами пыль, и мне не хотелось бы, чтобы она оказалась у нас на пути.

Крупное облако надвигалось большими уступами, вероятно, со всех сторон. Это было горячее вещество, выплеснутое из центра, заполнявшее все вокруг нас. Стук грязи о мои крылья перерос потом в непрерывный ливень, обрушившийся на все части фюзеляжа. Я уменьшил площадь крыльев, но не мог сократить всю обшивку корабля. Пришлось добавить мощности на силовую защиту, Я убедился, что сердце корабля бьется ровно и сильно, в чем была особая нужда. Я надеялся, что шторм будет непродолжительным. Добавка энергии в силовое поле на продолжительное время могла ослабить двигатель. Возможность починки или замены его до нашего возвращения на Холстхэммер была нереальной, и с двигателем нужно было обращаться осторожно.

Сигнал слегка изменился.

— Они повернули, сказал я и объяснил:

— Облака исходят из центра, из временных перекрестков или гравитационных дыр. Они пытаются сбить меня с трассы, несмотря даже на то, что давление на их корпус сохранится.

Конечно, я повторил маневр. Вы бы тоже не стали разбивать собственный корабль. Я попробовал прочувствовать, по какой траектории искривляется их трасса, для чего необходимо было выправить крылья. Я добавил энергии в поле, чтобы иметь возможность двигать крыльями. Затем убавил силу, питающую защитное поле. Это было похоже на снятие перчаток в мороз. Уколы пыли стали жестче — почти болезненными. Я изучал очертания поля, которое сдерживало их. Через мгновение, как мне показалось, я видел его, но оно было очень тонким, и мне показалось, что оно медленно изменяется. Я двинулся, чтобы подчиниться требованию пылевого потока, а затем немного изменил движение. Я собрался и начал медленно, но с силой двигать крыльями, создавая собственное напряжение, вплетающееся в многосоставную ткань шторма. Мощь этих движений была несравнима, конечно, с мощью, излучаемой из середины Течения. Но то была случайная, рассредоточенная энергия. Эта же направлена на целенаправленное воздействие. Я был первым человеком, когда-либо запрягшим могущество Течения своими собственными силами.

Кожа моя начала пылать, когда угол атаки крыльев изменился, давая пыли возможность жестче врезаться в защитное поле. Неприятная боль появилась на спине и в паху. Но я ее игнорировал. Затем внезапным толчком, подобным порыву ветра, облако изрыгнуло нас плавно и без видимого усилия. Только секунды понадобились мне, чтобы выйти на траекторию.

Тщательно, стараясь не спешить, я вернул поле к его первоначальному положению.

Я отметил, что многие корабли могли бы проскочить облако, но ни один без тяжкого перенапряжения своих двигателей, и уж конечно, не на таких скоростях.

— Одно мы расколошматили, — прокомментировал я, когда смертельное напряжение отозвалось болью в моих мышцах. Я выпрямился и расслабил пальцы.

Но расслабляться было нельзя.

Мы сближались с «Гимнией», но Алахак все еще двигался очень быстро. Помня, что у него нет наших возможностей, я рассчитал, что нагрузки на его двигатель через несколько дней выведут его из строя. Он летел, как сумасшедший. Какой бы ни была причина его бравады, она торопила его прямо в ад.

Я не мог видеть корабль Алахака, потому что даже с замечательными сенсорами, помех для видимого спектра было достаточно. Но приборы, ловившие сигнал, доносили его громко, чисто и с каждым разом все ближе. Иногда я чувствовал волну искривленного пространства, которая рассеивалась в кильватере. Это тоже беспокоило меня — она может быть отброшена, как пробка, если получит боковое повреждение. «Лебедь» мог это выдержать если я буду достаточно быстр — но «Гимния» нет.

Если бы ты успокоился, думал я, у тебя было бы больше шансов попасть туда. Но что-то направляло его достаточно твердо, и пока у него было чистое пространство, он испытывал пределы своего терпения. Он двигался, словно вышвырнутый из пекла.

Минуты складывались в часы, а он начал еще прибавлять в скорости. Я не собирался рисковать, поэтому не стал его копировать и поэтому он стал отрываться. Затем он врезался в облако и вынужден был принять меры предосторожности. Облако было небольшим и узким, и я прошел через него без труда, не особенно мудрствуя.

Через семь часов нас вновь начало атаковать искривление. Алахак не замедлился, поэтому я предположил, что покоробленность пространства исходит из его движения. Я двигался на волнах, пока они не стали давить мне в грудь и в корму, тогда я снизил скорость и уменьшил нагрузку. Несмотря на это мои занемевшие мышцы начала терзать тупая боль. Я взмок от пота и чувствовал невероятную усталость. Перед взлетом меня попытались подстрелить, и все это было десять-двенадцать часов назад. Даже для меня подобные перегрузки были великоваты.

— Что этот чертов идиот собирается делать? — злился я. — Это не скачки. Или он думает, что я обману его и хочет достичь "Потерянной Звезды" на пару часов раньше? — Но дело было не в этом. Он знал, что я дал ему фору, как и обещал. Если он действительно предполагал гонки, то я знал, что выиграю. У меня была птица, а у него пуля.

Часы проходят.

Напряжение усилилось. Как и каждый, я знал, что продолжать все это опасно, но не отважился на другую крайность, рискуя замедлением р акции и даже потерей сознания. — Дайте мне укрепляющее впрыскивание, — сказал я дель Арко, — и снабдите внутривенным вливанием, полторы порции. Сам я не в состоянии провести эту процедуру, не отстав — а я хочу приблизиться к Алахаку. Мне не хочется, чтобы мы влетели в расщелину пространства, по которой он сейчас движется.

Капитан пошел выполнять мою просьбу.

— С тобой все в порядке? — спросил я Ротгара.

— Я могу есть, — ответил он. — Джонни должен будет побыть при двигателях, пока я буду отдыхать.

— Прими впрыскивание, — сказал я ему. — Не оставляй это на Джонни; когда настанут неприятности, я хотел бы, чтобы ты оставался наготове. Джонни не умеет жонглировать плазмой.

Думаю, это Ив воткнула мне в руку питание, но я ничего вокруг не видел. Игла вошла хорошо, и захват придержал ее. Я почувствовал определенное неудобство, будто что-то прокалывало защиту с левого крыла, и прошло несколько минут, прежде чем я избавился от этого неприятного ощущения.

Пыль, пыль, все больше пыли. Теперь мы были в смертельном плазменном ореоле туманности, внутри канавы, которая излучалась из центра образования. Помня, что мы совершили, я не особенно удивился. Меня заинтересовало, каким образом Алахак продолжает гонку. Хормонцы не так сильны физически, как люди. Возможно, он принял какой-то стимулятор. Прежде я летал так для того, чтобы уложиться в сточасовый полет. Для здоровья вредно насиловать свой организм подобным образом.

Безумная погоня продолжалась дальше. Иногда скорость превышала обычную в шесть тысяч, хотя в основном была четыре-четыре с половиной тысячи. Для меня это было в избытке, и я не повторял его случайные порывы. В результате он оставался впереди на значительный период времени, но потерял всю выигранную дистанцию, когда сеть облаков вынудила его ползти. Позже он, казалось, переменил курс, который планировал, и я приблизился к нему еще ближе, пока он решал, каким путем идти от некоей неизвестной точки А к точке В. Картографирование «Карадок» было достаточно совершенным, и то, что в конце концов он зашел в плывун — это не их вина. Картографирование Течения Алькионы — задача для оптимистов.