Иоахим Гофман - Сталинская истребительная война (1941-1945 годы)

• Название: Сталинская истребительная война (1941-1945 годы)
• Автор: Иоахим Гофман
• Издательство: F.A. Verlagsbuchhandlung GmbH,
• Жанр: Публицистика

Настоящее издание представляет собой перевод с немецкого оригинального издания «Stalins Vernichtungskrieg 1941–1945», опубликованного в 1999 г. F.A. Verlagsbuchhandlung GmbH, München.

Работа Гофмана — взгляд крупного западногерманского историка на политику Советского Союза накануне и во время Второй мировой войны.

В центре книги находится Сталин. На основе неизвестных документов и результатов новейших исследований автор приводит доказательства того, что Сталин готовил наступательную войну против Германии при подавляющем превосходстве сил, которую лишь ненамного опередило нападение Гитлера на СССР. Сталин в 1941 году провозгласил истребительную войну. Свои намерения он выразил словами: «Каждый распространяет свою собственную систему настолько далеко, насколько может продвинуться его армия. По-другому и быть не может»

Временное открытие советских архивов вскрыло источники, исходя из которых сегодня с несомненностью подтверждается подготовка Советского Союза к наступательной войне с против Германского рейха при подавляющем превосходстве сил.

Исходя из неоспоримой документальной основы, привлекая результаты новейших международных исследований, автор, который несколько десятилетий был экспертом по проблемам Красной Армии в Исследовательском центре Бундесвера по военной истории во Фрайбурге, доказывает, что Гитлер 22 июня 1941 г. своей собственной захватнической войной лишь ненамного опередил захватническую войну, готовившуюся Сталиным. Террор и пропаганда гнали советских солдат под огонь. Это может служить и объяснением превознесенного позднее пропагандой «советского патриотизма» и «массового героизма», которого в Красной Армии в такой форме не существовало.

6 ноября 1941 г. Сталин призвал к «истребительной войне» против немцев и потребовал «истребить до единого всех немецких оккупантов, пробравшихся на нашу Родину для ее порабощения». Советская пропаганда ненависти, разожженная под предводительством Ильи Эренбурга, с 1941 года имела чрезвычайно трагичные последствия для немецких военнопленных, а с 1944 года — и для немецкого гражданского населения.

Так сегодня рушится под тяжестью доказательств сталинистская пропагандистская фраза о мнимой «освободительной миссии» Красной Армии. Ведь, как заявил Сталин в 1945 г. доверенному лицу Тито и югославскому партизанскому лидеру Джиласу: «Кто оккупирует территорию, тот навязывает ей свою собственную социальную систему. Каждый навязывает свою собственную систему настолько далеко, насколько может продвинуться его армия. По-другому и быть не может».

---

Огульная дьяволизация солдат армии противника, как она выразилась в этих и аналогичных заявлениях инстанций высшего военного и политического руководства, находила ясную цель, когда нужно было удержать красноармейцев от сдачи в плен противнику. Ведь в Красной Армии, как было показано, распространялся тезис, что в плену советских солдат ожидает верная смерть. Если, скажем, председатель Совета Народных Комиссаров Молотов еще после зимней войны, в своей речи перед Верховным Советом СССР 29 марта 1940 г. заклеймил, якобы, «неслыханное варварство и зверство белофиннов в отношении раненых и попавших в плен красноармейцев», то такие обвинения, разумеется, тем более должны были выдвигаться против германского Вермахта. В этом духе и Мехлис 14 июля 1941 г. и точно так же день спустя провозгласил, что немцы «мучают, пытают и зверски убивают» своих пленных. Главное политуправление теперь стремилось разжечь «непримиримую ненависть, ярость к врагу» и привить войскам «неутолимую жажду возмездия за зверства». Этой цели служило и выпущенное в Ленинграде в 1941 г. пропагандистское издание «Фашистские зверства над военнопленными», которое, в сочетании с соответствующей речью и нотой Молотова от 6 ноября 1941 г. о мнимых злодеяниях в отношении военнопленных, отныне до 1943 г. и далее до конца войны практически определяло существующую линию советской пропаганды в этом вопросе.

На этом общем фоне было и не удивительно, что уже на третий день войны, 24 июня 1941 г., военнопленный Починко показал, что от красноармейцев требовали «не щадить ни одного немецкого солдата, поскольку им тоже не оказывают снисхождения и истязают их», им, как было сказано, «отрезают пальцы, нос, уши, голову или разрезают спину и вынимают позвоночник, прежде чем их расстрелять». Высокопоставленным офицерам советских 6-й и 12-й армий, подвергнутым основательному опросу, эта ситуация была известна, и 16 августа они с готовностью признали, «что убийства немецких военнопленных на почве подстрекательской антинемецкой пропаганды могли иметь место». Да и чего иного, в конце концов, было ожидать, если красноармейцам постоянно напоминали о зверствах, наподобии приведенных в листовке тех дней: «Каждый день там появлялись пьяные нацистские офицеры, которые надругались над арестованными, выкалывали им глаза, ломали или отбивали руки, терзали их и многих зарывали живьем»?

Показательно, что убийства пленных немецких солдат и раненых начались молниеносно, еще до того, как могли возыметь действие призывы командных инстанций о ненависти к захватчикам, в первый же день войны, 22 июня 1941 г., причем по всей линии фронта. Так, лейтенант Хундризер, по гражданской профессии — лесовод-стажер, когда он утром 22 июня 1941 г. в нескольких километрах от германско-литовской границы следовал за волной наступающих, стал, как он занес в протокол при военно-судебном расследовании, свидетелем убийства 10 отставших раненых из 311-го пехотного полка. Доказано убийство оставленного раненого из 188-го пехотного полка также 22 июня 1941 г. под Яворовом и убийство с последующим ограблением некоторого числа раненых и военнопленных солдат из 192-го пехотного полка в тот же день под Ягодзином. Плененные экипажи самолетов уничтожались почти без исключения уже в первые дни войны. Еще на рассвете 22 июня 1941 г. спустившийся на парашюте под Кедайняем унтер-офицер 77-й бомбардировочной эскадры сразу же после своего приземления был убит подоспевшими советскими солдатами; из его челюсти была вытащена золотая коронка. Польская домохозяйка Мария Мороч стала свидетельницей расстрела раненого летчика, которому она хотела оказать помощь, советскими солдатами под Сухо-Волей. Нарушения международного права военнослужащими Красной Армии на деле приобрели уже в июньские дни 1941 г. такие масштабы, что здесь можно привести лишь немногие из случаев, подвергнутых военно-судебному расследованию и подкрепленных свидетельскими показаниями.

24 июня 1941 г. 12 отставших раненых из пехотного полка, наступавшего вместе с 23-м инженерным батальоном, были обнаружены под Суражем, западнее Белостока, в ужасно изувеченном состоянии. Одного из раненых солдат прибили гвоздями к дереву, ему выкололи глаза и вырезали язык. 25 июня 1941 г. были найдены военнослужащие силою до взвода из разведгруппы 36-го пехотного полка, которых согнали в деревню в Восточной Польше и «зверски убили». В крепости Скоморохи севернее Сокаля 1 июля 1941 г. были обнаружены изувеченные накануне трупы майора Зёнгена из 7-го пехотного полка, а также обер-лейтенанта, двух обер-фельдфебелей и других солдат. Медицинское расследование капитаном медицинской службы д-ром Штанкайтом и младшим военврачом Вендлером обнаружило, что здесь должно было иметь место использование грубого насилия с целью нанесения ровных порезов, особенно в области глаз. Обер-лейтенант Хуфнагель из 9-й танковой дивизии обнаружил у дороги Буск — Тарнополь после пересечения границы в конце июня 1941 г. около 80 изувеченных военнослужащих, включая трех офицеров, из неуказанного пехотного полка. Также в конце июня 1941 г. военнослужащие передового отряда (видимо, 9-го пехотного полка), отрезанного под Белостоком при переходе через речку, были убиты и изувечены. В конце июня 1941 г. штаб и тыловые части 161-й пехотной дивизии подверглись нападению советских войск под Поречьем, в результате чего попали в плен и ряд раненых офицеров и солдат. Евангелический священник Вермахта Клингер и католический военный священник Зиндерсбергер 8 и 15 июля 1941 г., став свидетелями, дали следующие военно-судебные показания: лейтенант Зоммер и 6 солдат были сожжены заживо, лейтенант Вордель и другие солдаты расстреляны или прибиты и ограблены. Кроме того, был убит санитарный персонал, ясно различимый по нарукавным повязкам Красного Креста, включая обер-лейтенанта медицинской службы д-ра Адельгельма и лейтенанта медицинской службы д-ра Хоттенрота, которые лежали в одном ряду рядом с другими убитыми. 28 июня 1941 г. советские солдаты в районе Минска напали на ясно обозначенную в качестве таковой колонну 127-го взвода санитарных машин, перебив большинство раненых и сопровождающих солдат-санитаров. Согласно показаниям одного выжившего, «ужасные крики раненых» слышались долго. Вообще, наряду с ранеными, уже в первые дни войны во многих местах жертвой актов насилия, противоречащих международному праву, становился и санитарный персонал.

Правда, отмеченные с 22 июня 1941 г. «по всему фронту» «дикие» убийства военнослужащими Красной Армии немецких военнопленных, сколь бы «зверскими» они ни являлись в каждом отдельном случае, следует еще отличать от развернувшихся также с начала войны массовых убийств, организованных и осуществленных Народным комиссариатом внутренних дел (НКВД). Как констатировала комиссия Конгресса США под председательством члена Палаты представителей Чарльза Керстена, подводя итоги в своем специальном докладе № 4 от 31 декабря 1954 г., НКВД и его подручные расстреляли «в каждом городе Западной Украины в первые дни войны всех политзаключенных за исключением немногих, спасенных чудом». Правда, это массовое убийство коснулось обитателей тюрем и концлагерей не только на Западной Украине, то есть в Восточной Польше, но и в прибалтийских странах, в Белоруссии и, в ходе дальнейшего продвижения немецких войск, также в глубоком советском тылу. Украинские, польские, литовские, еврейские, латышские, эстонские и всюду, конечно, русские гражданские лица любого возраста и пола, а также фольксдойче и другие повсеместно становились жертвами этих умышленно спланированных и хладнокровно осуществленных систематических расстрелов. Из многих населенных пунктов, ставших ареной такого убийства заключенных, назовем в качестве примера по Восточной Польше (Западной Украине): Дубно, Луцк, Добромиль, Жолкев [ныне Нестеров], Брезно, Рудки, Комарно, Пасихна, Ивано-Франковск (Станислав), Чортков, Ровно, Сарны, Дрогобыч, Самбор, Тарнополь [ныне Тернополь], Сталино (Юзовка) и, конечно, Лемберг [Львов], по Литве: Правенишкис, Румшишкес (под Каунасом), Каунас (Ковно), Тельшяй, Глобоке (восточнее Вильнюса), по Латвии: Рига, Динабург (Даугавпилс), Розиттен [Резекне], по Эстонии: Дерпт [Тарту], Ревель [Таллин]. Поскольку ликвидации производились почти всюду, практически невозможно перечислить все места убийств; упомянем лишь, что во Львове было обнаружено свыше 4000 трупов, в Луцке — 1500, в Дубно — 500.

Однако в НКВД заключенных зачастую не только расстреливали, но во многих доказанных случаях, отчасти в пыточных камерах — неотъемлемой составной части тюрем НКВД, — также пытали и истязали до смерти, вырывая ногти на руках, ошпаривая кипятком и сдирая кожу и производя тому подобные мерзости, отвечавшие традициям ленинской ЧК. Судебный медик, капитан медицинской службы профессор д-р Бутц по поручению Санитарной инспекции сухопутных войск в «Предварительном докладе о результатах судебно-медицинского криминалистического расследования большевистских нарушений международного права в районе действий Группы армий “Север” (командование 16-й и 18-й армий)» от 4 декабря 1941 г. привел ряд подобных случаев. Так, он расследовал случай убийства в первые дни войны в Ланкишкяе трех римско-католических священников, из которых одного распяли, а другому зашили рот, или случай убийства трех врачей и медицинской сестры в Паневежисе. Помимо заключенных-мужчин, в первые дни июня в тюрьмах и лагерях НКВД часто ликвидировали или истязали до смерти также женщин и детей. В докладе отделения тайной военной полиции при 48-м армейском корпусе от 1 июля 1941 г. о том, что 26 июня 1941 г. в тюрьме Дубно были обнаружены трупы убитых накануне 550 человек, включая 100 женщин, говорится: «Картина при входе в тюрьму и камеры была жуткой, и ее не передать словами. В камерах лежали более 100 трупов мужчин, стариков, женщин и девушек около 16 лет, расстрелянных и изувеченных ударами штыков». Обер-ефрейтор Штайнакер из штаба начальника связи 61-й дивизии заявил на своем военно-судебном допросе: «Все люди были полностью раздеты. В каждой камере висели головами книзу 3–4 женщины. Они были привязаны веревками к потолку. Насколько я помню, у всех женщин были вырезаны груди и языки. Дети лежали скорчившись на полу». Некоторых преступников удалось установить — например, комиссара НКВД Винкура и женщину-агента НКВД Эренштейн.