Андрей Орлов - Харбинский экспресс-2. Интервенция

• Название: Харбинский экспресс-2. Интервенция
• Автор: Андрей Орлов
• Издательство: 0dc9cb1e-1e51-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-057277-9, 978-5-9725-1395-6

1918 год. На Урале помещен под охрану ЧК Николай II – последний император Российской империи. Его дни уже сочтены.

Адмирал Колчак в Харбине собирает военную силу для удара по большевистской республике.

А в это время среди огня и крови гражданской войны ссыльный врач Дохтуров Павел Романович ищет в Маньчжурии панацею – средство от всех болезней. Он точно знает, что панацея существует. К сожалению, об этом знает не только он. Полиция, контрразведка, секретная служба японского императора… Всем нужна панацея. Всем нужен Павел Дохтуров – живой или мертвый…

---

Заросший старик остановился напротив и уставил на Клавдия Симеоновича немигающий взгляд круглых совиных глаз.

– Энтот? – спросил он у своей «матушки».

– Он самый. Я спервоначала на него поглядела на спящего.

– Как показался?

Ответа Клавдий Симеонович не услышал – «матушка» наклонилась к старику и что-то прошептала в самое ухо. Сопову показалось – не слишком для него лестное.

Но по лицу старого филина нельзя было ничего понять.

Он еще повращал глазами, погладил бороду и сказал Клавдию Симеоновичу:

– Тута побудь, любезненький. Порадей с нами. Говорить с тобой опосля будем.

Сопов едва не скривился: изо рта кормщика будто задувал гнойный ветер. Но все-таки удержался, виду не подал. Закивал головой на манер китайского мандарина (тьфу ты, аж самому противно!):

– Как скажете…

На этом этапе он, видно, испытание выдержал – старик глянул уже не столь пронзительно, кивнул, да и пошел себе в сторону.

«Матушка» поплыла следом. Остановились они перед маленькой дверкой в стене, отворили – и скрылись за нею. Дверка захлопнулась.

Кто-то потянул Сопова за рукав. Он обернулся – рядом стоял Кузьма. Лицо его расплывалось, точно луна в болотине:

– Уж как тебе подвезло, касатик, уж как подвезло! Иван Макарьевич, кормщик-то наш, тебя такой наградой отметил! Сразу допустил на корабельное наше раденьице! Такое не всякому выпадает. Ты вот что: будь рядышком, и, что я стану делать, то и ты повторяй. И ничемушеньки не удивляйся.

– Не стану, – заверил его Клавдий Симеонович. Он все еще не расстался с мыслью удрать отсюда как-нибудь под шумок. Обещание старца поговорить по душам его совершенно не вдохновляло. И потому спросил с простецкой улыбкой:

– Слушай, Кузьма, здесь двери-то как, запираются?

– Зачем тебе это, касатик?

– А ну как по нужде приспичит? Бадейки вашей тут нет, да и не привык я…

На это сиропный Кузьма непонятно ответил:

– Привычка не рукавичка, на спичку не повесишь. Не робей.

И укатился в сторону.

* * *

В соборной вдруг стало тише и словно светлее. Клавдий Симеонович удивился: свечей, что ли, добавили? После сообразил – похоже, дело в одеждах. Все – и мужики, и бабы, – все до единого скинули верхнее платье и остались в белом. Это производило изрядное впечатление. В соборной сделалось так лучезарно, будто и впрямь неземной свет на избу пролился.

Про само радение Сопов думал без интереса. Скорее всего, ему-то на этом сеансе уготована унылая участь – вроде случайного гостя на чужой свадебке. Все друг дружку знают, тосты понятны, шутки смешны. А вот чужаку – скучно. О-хо-хо!

Клавдий Симеонович глянул на примолкших хлыстов и хлыстовиц, подумал про себя: сейчас запоют. Беспременно. Скорее всего, нестройно и голосами дурными. А после уж кормщик – «совиный глаз» – зачнет свою говорильню.

Титулярный советник тихонечко огляделся. Прямо сказать, неуютно он себя чувствовал. Во-первых, все были в кипенном, и только один Клавдий Симеонович Сопов торчал посередь в своем камлотовом сюртучке, будто муха в сметане. А Клавдий Симеонович не любил выделяться. Это уж его профессия приучила, ничего не попишешь. Да и жизнь сколько раз подтверждала: не выставляйся. Торчащему гвоздику сильней всего достается. Как и винту недокрученному – того, правда, по шляпке не лупят, но уж зато обязательно довертеть постараются.

А во-вторых, опасался он какой-нибудь каверзы со стороны медоточивого адепта Кузьмы. Ни на грош не верил ему Клавдий Симеонович. С кормщиком все ясно – тот перво-наперво экзамен устроит, а после начнет пропаганду. Ни первого, ни второго Сопов совершенно не опасался. Экзамен он определенно выдержит. Потому как тот будет несложным. Иначе зачем бы в соборную взяли? Но ведь привели, пригласили. Видать, кое-какие планы имеются. Вот и послушаем, что скажет сей «кормщик», когда вдосталь о своем, хлыстовском, наговорится.

Пока же лучше стать незаметнее. К стеночке отодвинуться, чтоб внимания не привлекать. Может, войдут в раж и обо всем позабудут? В том числе о незваном госте?

Хорошо бы.

Клавдий Симеонович даже вздохнул тихонько.

Он стал протискиваться в сторонку: пролез мимо парня в снежной косоворотке, миновал дрожащего старца в мелового цвета сермяге, проскользнул за спиной молодухи в белом повойнике. Теперь его от стены отделяли двое: рыжий мужичонка с бородой-лопатой, да могутного вида баба в понёве – не клетчатой, как обычно, а светлой, сплошной. Как и все, баба была туго затянута в белый платок.

Клавдий Симеонович попробовал их аккуратненько обойти – не вышло. Попытался пролезть между – того хуже. Мужичонка напружинился, насупил рыжие брови. И словно врос в пол. Как тут пролезешь! А когда Сопов подался назад, дюжая баба шагнула следом и пребольно наступила на ногу. Клавдий Симеонович едва сдержался, чтоб не отвесить ей оплеуху. А баба обернулась, посмотрела насмешливо, да еще и язык высунула.

Вот ведь ракалья!

Правда, глянув на нее, Клавдий Симеонович про обиду забыл. Дело в том, что баба и рыжебородый мужик были просто одно лицо. Удивительное сходство! Наверняка брат с сестрой. Такое нечасто увидишь.

– Ой, святые угодники! – тонко вскрикнула баба в поневе, вскинула вверх руки – и вдруг волчком закружилась на месте. Покружилась-покружилась, да и замерла, подняв лицо к потолку. Глаза закрыты, щеки словно свеклой намазаны. Сейчас она была вылитая Снегурочка, капризом судьбы не растаявшая в жаркой избе.

– Началось, началось… – пронеслось по комнате.

Те, что стояли ближе, жадно вглядывались в девицу, словно чего-то ждали. Другие, поодаль, шеи тянули. И вообще, среди хлыстовской компании пошли шевеление и ропот, весьма контрастные с недавним молчанием – торжественным, почти патетическим. Чувствовалось: что-то произойдет в самом ближайшем времени.

Точно: пары минут не прошло, как закружился на месте парень в косоворотке. Сперва держался он прямо, будто столб приворотный, и даже тянулся на солдатский манер. А потом разошелся, глаза закрыл, принялся руками махать – что твоя мельница крыльями. Аж ветер по сторонам побежал. Вертится парень, вертится, босыми пятками по полу топочет.

И вдруг как возопит басом:

– Ох, владыко! Сила небесная! Анделов зрю, анделов!

«Накатило, накатило!.. – пронеслось промежду собравшихся. – Щас райскую птицу изловит!»

Словно электрический ток проскочил по соборной.

Завертелись уж все, один за другим. Не у всякого выходило складно – тут, как говорится, по мере сил и возможностей. Но кружились на месте все, от мала до велика. Некоторые с быстротой вихря, иные куда медленней. Даже старец, одержимый трясучкой, и тот так пустился в радение – только борода замелькала.

Воздух сгустился, сделалось тяжко дышать. Клавдий Симеонович уже без всяких препон пробился к стене, приткнулся в самом углу. Он совершенно не представлял, что ему теперь делать. Кружиться, как все? Нет уж, увольте. Для них это дело привычное, а ему, кроме одышки и сердцебиения, не принесет ничего. Впрочем, последнее время (точнее сказать – последние дни) ни колотье в боку, ни упомянутая одышка титулярного советника не донимали. Ну да все равно вертеться волчком нету желания. И потом, лиха беда начало… А ну как дальше пойдут друг дружку кнутами охаживать?

Клавдий Симеонович согнулся, втянул голову в плечи и даже присел – словно и нет его тут. Приготовился к долгому наблюдению, но вышло иначе.

Радельщики вдруг остановились, как по команде, – хотя и не было к тому ни малейших распоряжений. Во всяком случае, Сопов ничего не заметил. Вообще, хлысты в соборной избе смахивали на стайку рыбьей мелкоты, засевшую на мелководье. Мальчишкой Клавдий Симеонович видал такое множество раз. Вроде и нет у них вожака, а плывут мальки как один: останавливаются, в сторону подаются или же вспять поворачивают.

Так и здесь.

– Ну что, касатик? – услышал Сопов знакомый голос над ухом. – Накатило на тебя или же нет покудова?

– Н-не знаю, – ответил Клавдий Симеонович, и это было истинной правдой.

– Жди, еще не такое будет. Это мы пока в одиночку. А как пойдем радеть в схваточку либо стенкою, а то и всем кораблем – тут уж не усидишь. Соскочишь с жердочки, вместе со всеми запрыгаешь скворушкой.

– Боюсь, не сдюжу.

– Пустое, – ответил Кузьма. – Нешто душе-то избавленной! Не помрешь – отдышишься. Ты ж старого лесу кочерга. Такая скрипит, трещит, но не ломится.

Последнее Клавдий Симеонович не очень-то понял, а в остальном Кузьма как в воду глядел.

В избе становилось все жарче, сильнее пахло воском и пряными травами. Лица покрывались потом, глаза блуждали по сторонам. Хлысты снова пришли в движение и ни минуты не оставались в покое: стояли, раскачивались, будто к чему-то прислушивались.

Чего они ожидали, Клавдий Симеонович уж понял: команды, для постороннего вовсе не различимой. И, само собою, дождались.

– Ах! Лечу! – крикнул кто-то в сенях, и тут же кинулись все вдруг по парам. Каждый мужик – с бабою. Схватились под руки – и завертелись на месте. Кому пары не досталось, крутился один. Но таких было не много.