Виктория Холт - Чудо в аббатстве

• Название: Чудо в аббатстве
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Эксмо, МиМ-Экспресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-293-8

Уникальная серия романов «Дочери Альбиона», описывающая историю знатной английской семьи со времен короля Генриха VIII (середина XVI века) до 1980 года (XX век, приход к власти Маргарет, Тетчер), сразу стала международным бестселлером.

На английском троне Генрих VIII (1520–1550 гг.), сластолюбивый король-деспот, казнивший одну за другой своих жен и преследующий католиков в Англии.

В рождественскую ночь в аббатстве Святого Бруно монахи находят младенца и объявляют это чудом. Они дают младенцу имя Бруно и воспитывают его в монастыре. Прошло 20 лет… Юноша одержимо хочет узнать тайну своего рождения, приходит первая любовь. Две красавицы-сестры борются за право обладать его сердцем, но он предпочитает старшую — главную героиню романа Дамаск Фарланд. Сыграна свадьба, и у них рождается дочь Кэтрин. У младшей сестры появляется таинственный поклонник, от которого у нее рождается сын Кэри вне брака. Кэтрин и Кэри, растущие вместе, полюбили друг друга. Но счастью влюбленных не суждено сбыться, так как выясняется, что они родные брат и сестра…

---

— Ты не должна была приезжать. Отец не хотел этого.

— Но я здесь, мама, — сказала я. — Никто не мог меня остановить.

Появился Саймон Кейсман. Он встал немного в стороне от нас с удрученным выражением лица. Он выглядел сильным, могущественным, и я обратилась к нему:

— Должно же быть что-нибудь, что мы можем сделать.

Он взял мои руки и поцеловал их.

— Будем надеяться, — ответил он.

— Можно ли устроить свидание с ним? — спросила я.

— Я попытаюсь узнать. Может быть, ты сможешь повидать его.

В знак благодарности я тепло пожала его руку.

— Можешь на меня положиться, я приложу все усилия, — уверил меня Саймон.

— О, благодарю тебя. Благодарю.

— Дорогое мое дитя, — со слезами произнесла матушка, — тебя изнурило путешествие. У меня есть настой из трав, он поднимает настроение, когда одолевает меланхолия. Я сейчас напою тебя им.

— О, мама, ничто не развеселит меня, пока я не увижу, как отец войдет в эту комнату счастливым человеком.

Теперь я надеялась на помощь Саймона. Руперт уже сделал свое дело, привезя меня домой, и сейчас только смотрел на меня печальными глазами, говорившими о том, как хорошо он понимает мою боль и что он с радостью взял бы ее на себя. Руперт был хорошим человеком. Он напоминал мне отца.

— Что мы можем сделать? — спросила я Саймона, ибо он казался мне более способным к действию, чем другие.

Саймон ответил:

— Я пойду к одному из тюремщиков. Я хорошо его знаю. Я кое-что сделал для него, и он мне обязан. Весьма возможно, что он пропустит нас, и ты сможешь увидеть отца.

— Неужели это возможно? Саймон сжал мое плечо.

— Можешь быть уверена, если нам это не удастся, то не из-за меня.

— Когда ты устроишь свидание? — спросила я.

— Оставайся здесь с матушкой. Успокой ее. Ходи с ней в сад. Пожалуйста, попытайся вести себя так, будто ничего не случилось. Это самое лучшее. Меня же Том отвезет в одну знакомую таверну, и там я попытаюсь что-нибудь разузнать. Может быть, я найду знакомого стражника и мне удастся убедить его, что он не сделает ничего плохого, если разрешит тебе увидеть отца.

— Благодарю тебя, — пробормотала я.

— Ты знаешь, — спокойно произнес Саймон, — что самое большое удовольствие для меня — угождать тебе.

Я была так благодарна ему, что устыдилась своей неблагосклонности к нему. Я знала, Руперт хороший, добрый, но он покорно принял несчастье. Саймон же готов бороться.

— А теперь, ты выпьешь настой из трав, — приказала матушка.

Саймон поддержал ее:

— Прими его. Он пойдет тебе на пользу, да и матушка отвлечется за его приготовлением. Попытайся немного поспать. Потом Дойди с матушкой в сад, возьми садовую корзинку и нарежь роз. Можешь быть уверена, я скоро вернусь с вестями. А до моего возвращения ты должна отдохнуть.

Я подумала, как он хорошо понимает мое горе, и мое отношение к нему улучшилось. Я позволила матушке увести меня в комнату, куда она принесла мне настой из трав.

Она заставила меня лечь, села возле моей постели и рассказала о том ужасном дне. Они обедали, был подан пирог с бараниной, который так хорошо пек Клемент, когда появились люди короля. Я хорошо представила себе это. Я могла быть там. Я почти ощущала вкус пирога с бараниной, сдобренной травами матушки. Я чувствовала страх, у меня пересохло в горле. Я видела лицо дорогого отца, такое спокойное и покорное. Будто он знал, что произойдет. Он спокойно ушел с людьми короля и сел в барку, которая вошла в Тауэр через Ворота изменников.

Я проспала несколько часов. Наверное, оказала действие настойка из трав, которую дала мне матушка. Возможно, она думала, что единственное средство, с помощью которого я могу забыть на короткое время свое страдание, — это сон.

* * *

К моей радости, свидание удалось организовать. Саймон подошел к моей комнате и попросил разрешения войти. Он стоял в дверях, улыбаясь мне. Свинцовые ставни пропускали мало света и отбрасывали тени, я снова увидела на его лице лисью маску, и мне стало стыдно — я помнила о его помощи.

— Завтра мы поедем к твоему отцу, — сказал Саймон. Я почувствовала огромное облегчение и была почти счастлива, несмотря на то, что знала, что в камеру к нему меня пропустят тайком и встреча будет короткой. Но мне казалось, что если я увижу его, то смогу чего-то достичь.

— Как мне благодарить тебя? — радостно воскликнула я.

— Моя награда — сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, ответил Саймон.

— Я благодарна тебе, — сказала я ему.

Она наклонил голову и, взяв мою руку, поднес ее к губам. Затем ушел.

Не помню, как прожила тот день и еще ночь. На следующий день я надела камзол и штаны Руперта. Мои длинные волосы выдавали меня. Без колебаний я отрезала их. Теперь они доходили почти до плеч. Надев шляпу, я стала еще более походить на юношу.

Когда Саймон увидел меня, то пришел в изумление.

— Твои прекрасные волосы! — воскликнул он.

— Они отрастут. Я избавилась от них, чтобы походить на юношу.

Он кивнул, потом добавил:

— Скоро тебе исполнится семнадцать лет, госпожа Дамаск. А сейчас ты выглядишь, как двенадцатилетний мальчик.

— Поскольку ты решил, что я должна надеть камзол и штаны, тем лучше, ответила я.

— Ты пожертвовала своими длинными волосами за несколько кратких секунд свидания с отцом.

— Я бы пожертвовала жизнью, — промолвила я.

— Я всегда восхищался тобой, и ты знала это, но теперь мое восхищение безгранично.

Мы пошли к реке. Никогда не забуду представшую перед моими глазами мрачную серую крепость. Я представила, сколько людей смотрели на нее, зная, что где-то внутри в жуткой камере томится их любимый. Я много слышала о крепости, о подземельях, из которых невозможно убежать, о страшных камерах пыток. Много раз я видела эту большою крепость, знала имена многих башен — Белая башня, Соляная башня, башня-Лучник, башня-Констебль и Кровавая башня, в которой не так давно были убиты два малолетних сына короля Эдуарда IV. Говорят, что их тела зарыты под тайной лестницей в той же самой крепости. Я узнала церковь Святого Петра, перед которой стояла Зеленая башня, трава у которой четыре года тому назад была обагрена кровью королевы Анны Болейн, ее брата и тех, кого объявили ее любовниками.

А теперь мой собственный отец мог присоединиться к этой когорте мучеников.

Уже стемнело, когда мы поплыли вверх по реке. Саймон сказал, что это время лучшее для поездки. На фонарной башне горели сигнальные огни. Их зажигали с наступлением сумерек на всю ночь. На реке было неуютно. Мы приближались к каменным стенам.

Наконец мы остановились, и Саймон помог мне сойти на берег. Из тени вышел знакомый ему стражник.

— Я подожду здесь, — сказал Саймон.

— Смотри под ноги, мальчик, — сказал стражник. Я не знала, считал ли он меня мальчиком на самом деле или знал, кто я. Сердце мое сильно билось, но не от страха. Я думала только об одном: сейчас я увижу отца.

Стражник сунул мне в руку фонарь.

— Неси его, — сказал он, — и ничего не говори. Камни под ногами были сырыми и скользкими. Я шла осторожно, боясь поскользнуться. Мы шли по узкой галерее, пока не подошли к двери. Стражник достал связку ключей и открыл обитую железом тяжелую скрипучую дверь. Потом тюремщик осторожно запер ее за нами.

— Держись поближе, — приказал он.

Я повиновалась. Мы поднялись по винтовой лестнице и очутились в освещенном фонарями коридоре с каменным полом.

Перед темной дверью стражник остановился, выбрал нужный ключ и открыл дверь. Сначала я ничего не разглядела, потом радостно вскрикнула, увидев отца. Я поставила фонарь на пол и кинулась к нему.

Он сказал:

— Дамаск! О, Боже, я вижу сон!

— Нет, батюшка, неужели ты думал, что я не приду? — Я схватила его руку и горячо поцеловала.

Стражник вышел из камеры и встал за дверью. Мы с отцом остались одни. Прерывающимся голосом он промолвил:

— О, Дамаск, тебе не следовало приходить. Я знала, что его радость огромна, как и моя, но страх за меня был еще больше. Я тронула рукой его щеку:

— Неужели ты думаешь, что я не пришла бы? Я ни перед чем не остановлюсь… ни перед чем…

— Ты всегда была моей любимицей, — прошептал он. — Дай, посмотрю на тебя. — Он взял в руки мое лицо и с удивлением сказал:

— Твои волосы?!

— Я их отрезала. Мне пришлось переодеться юношей.

Он прижал меня к груди:

— Родная моя, надо так много сказать, а времени мало. Все мои мысли о тебе и маме. Ты должна будешь позаботиться о ней.

— Ты вернешься к нам, — с жаром ответила я.

— А если нет…

— Нет, не говори так. Ты вернешься. Я больше ничего не хочу слышать. Мы что-нибудь придумаем… Ну, как ты мог сделать что-то плохое! Ты, добрее которого нет на свете…

— То, что хорошо для одних, плохо для других. В этом все и горе, Дамаск.