Юрий Карлаш - Мир, который рядом

• Название: Мир, который рядом
• Автор: Юрий Карлаш
• Жанр: Современная проза

  ***

Эта книга рассказывает об одном из периодов моей жизни. Каждый знает, что помимо обычного, нашего обывательского мира, есть еще мир другой, называемый в народе "местом не столь отдаленным". Но вот что это за мир, каковы его жители, законы, быт, знает далеко не каждый. Да, многие переступали черту между мирами, так тесно соседствующими друг с другом, многие об этом читали или смотрели по телевизору. Я же, писав это произведение, хотел передать ту "невольную" жизнь такой, какой она является на самом деле, без прикрас и фантазий.

  Книга полностью документальная, все события реальны. В целях безопасности собственной и безопасности людей, фигурирующих в данном произведении, все имена и фамилии героев изменены.

  Итак, добро пожаловать в "МИР".

---

  На утро меня вызвал Щегол:

  - Ну что, художник, клуб тебе больше не нужен? Решил в отряде отсидеться?

  - Я ж не просто так сижу, я пацанам помогаю.

  - Короче так, помощник, тут надо клубу помочь, хочу душ здесь сделать. Нужна мне для этого керамическая плитка, сорок квадратных метров. Если закажешь из дома это дело, то забуду о твоих залетах.

  - Нет, Жень, я ничего заказывать не буду, мама у меня не миллионер, и если тебе нужен душ, то тяни плитку сам, - резко отреагировал я.

  За свое упрямство я поплатился направлением в «исправленческую» бригаду. Род занятий здесь был следующий: нам дали неподъемные кувалды, о которых я уже упоминал ранее, и загнали на «кучу». «Кучей» в зоне прозвали огромную гору щебня, который изготавливали зеки, вручную дробя кувалдами железобетонные плиты и сваи. Вот на такую работенку я и напоролся. Честно признаться, труд не из легких. Отдыхать я мог лишь тогда, когда нас приводили в отряд на проверку. Перекуры были по три минуты каждый час, но сидеть на них было запрещено. Самым ощутимым наказанием здесь был запрет на разговоры, т.е. долбя сваи, мы не должны были разговаривать друг с другом. Считалось, что за разговорами время летит быстрее, а так как мы были исправленцами, то задачей мусоров и козлов было нас заебать по полной. Отработал я в этой бригаде две недели, разбил в кровь руки так, что о рисовании речи быть пока не могло.

  Вернувшись в барак, я принял решение навсегда расстаться с клубной деятельностью. Для того чтобы свалить из клуба, я должен был идти на прием к зам. начальника колонии по воспитательной работе. Должность эту занимал в то время Бугаенко Сергей Викторович, мордатый, тучный такой мусорила, злой, как собака помойная. Я записался на прием и стал ждать. На неделе меня дернули, и я оказался перед дверью Бугаенко:

  - Здравствуйте, осужденный Соломин, статья 111 часть 2, срок…

  - Хватит, хватит тараторить, - перебил меня Бугай, - что там у тебя?

  - Понимаете, Сергей Викторович, клуб – это не мое. Я не сошелся с коллективом, да и душа к музыке у меня не лежит. Разрешите мне в отряде художником работать, я рисую хорошо, буду стенной печатью заниматься?

  - Рисуешь, говоришь. А кем ты там в клуб-то?

  - Барабанщик.

  - А с духовым оркестром играешь, когда зона на промзону выходит?

  - Да, Сергей Викторович, играю.

  - Ну так вот, иди рисуй, но с духовым оркестром играть будешь.

  - Хорошо, понял, спасибо.

  Так я добился того, что целыми днями стал сидеть и рисовать в бараке, а утром и вечером выходить с «духачами» на плац.

XVII

Рисовал я свои стенгазеты  в комнате «НЭВ», там у меня был свой стол, свое, так сказать рабочее место. За соседним столом сидел Мишка Рябош, который исполнял обязанности секретаря. Мишка был осужден еще по малолетке за разбой. Дали ему тогда 9 лет, хотя то, что он совершил, разбоем назвать было трудно. Будучи шестнадцатилетним пацаном, Мишаня вместе со своими ровесниками, насмотревшись американских боевиков, решил заработать деньжат. Вычислив какую-то дачу в своем районе, в которой, по их мнению, должны были жить богачи, они стали строить план захвата. Готовились к предстоящей делюге основательно.   Соорудили пост наблюдения, на котором сидел человек с биноклем и записывал время прихода-ухода хозяев. Нашли у кого-то дома охотничье ружье. Наделали себе шапочек-масок. Выбрали подходящий день и ворвались на дачу. На их беду хозяева оказались дома, и парням пришлось их вязать. Хозяевами оказались две женщины, которые никак не могли понять, что надо этим малолетним разбойникам. «Золота-брилиантов» на даче не оказалось, а с пустыми руками уходить не хотелось. Поэтому они вынесли все барахло, какое попалось под руку. Это было содержимое кухонных шкафчиков и холодильника. По большому счету, преступление, совершенное ими, выглядело смешно, но хозяева дачи оказались родственниками одного высокого чина из правительства РФ. Поэтому и повязали ребят практически сразу, и срок дали по самый не балуй.

  Сидел Мишка уже четвертый год. На его груди красовалась красная бирка, которая означала «склонен к побегу». Побег был тоже мусорской муткой. Обычно, еще на тюрьме, опера пытаются вербовать зеков, пугая красной полосой в деле. Если согласишься стучать, то и в зону не поедешь, а если в отказ пойдешь, то красную полосу поставят. Красная полоса на деле штука очень хреновая, когда идешь по этапу, каждый мусор норовит пиздануть тебе прикладом по горбу, а в зоне водят каждый час на отметку. Вот так и Мишке еще на малолетке за его норов «прибили» полосочку.

  Каждый день я все больше проводил времени за разговорами с Мишкой. Парнем он оказался что надо, и мне было с ним интересно. Мы стали вместе пить чифир, помогать друг другу, и в итоге стали «не разлей вода», а по лагерным понятиям – семейниками.

  У Мишани был хороший почерк, поэтому он писал все документы по работе отряда. Я рисовал. Так мы и проводили день за днем за письменным столом.

***

  Со временем я стал забывать о моем неудавшемся пребывании в клубе, но гордость все равно брала свое: я хотел отомстить и доказать, что я круче всех этих колхозных музыкантов. Я постепенно вливался в художественную самодеятельность отряда, придумывая сценарии для игр КВН и подготавливая команду на турнир «Что? Где? Когда?». Да, читатель, не удивляйся, в этом лагере были все эти игры, и зеков заставляли соревноваться между собой за звание лучшей команды колонии. Глядя на мои рисунки и мои сценарии, завхоз нашего отряда Антон, предложил мне стать главным по досугу в бараке. Меня такая участь не очень-то устраивала:

   -Ну пойми, Антон, зачем мне это надо?

  - Смотри, Юрок, - объяснял мне завхоз, - мы живем в бараке, как одна семья. Для того чтобы эта семья могла более-менее нормально существовать в этом гнилом лагерьке, приходится жить по законам колонии. А в колонии этой на первом месте стоит соревнование по активной деятельности осужденных. И вот по результатам этого самого соревнования определяется, кому гавно топтать, а кому телек смотреть. А так как ты парень не глупый, и руки у тебя не из жопы растут, предлагаю тебе поднять уровень барака выше других. Пойми, по-другому в этой зоне никак! Разве тебе не хочется одеть на шляпу работников клуба? Они считаются элитой колонии, а ты посмотри на них: там ведь половина бомжей помойных! Поэтому я и предлагаю тебе поднять уровень барака выше уровня колонии. Так что ты подумай.

  Зацепив клуб, Антон зажег во мне желание мстить. Мстить этому гандону Андрею, мстить Щеглу, мстить всем этим приспособленцам. Со стороны, читая эти строки, выглядит все, наверное, смешно, но в чудо-лагерьке это было очень серьезно. Поэтому согласился я заправлять в бараке досугом и стал заниматься творчеством. О соревнованиях этих можно написать еще одну книгу, поэтому скажу лишь одно: в течение двух лет я брал первые места во всех культурно-массовых соревнованиях между отрядами зоны. И этим доказал всем, что они хуеплеты!

XVIII

  В этой главе я решил затронуть самую главную фигуру в колонии – Хозяина. Хозяином, Папой, Отцом в зоне называют начальника (за глаза конечно). Нашего папу звали Евгений Дмитриевич. Это был очень страшный человек. Живя на свободе в 2000-ом году, я никогда даже не задумывался о том, что в нашей стране существуют такие тираны. Это был царь. По его приказу ломались людские судьбы. Когда этот человек выходил в лагерь, все прятались, словно мыши, и не завидовали тем, кто спрятаться не успел. Доебаться он мог до чего угодно. Был, к примеру, в нашем бараке пидор один, которого опустили лишь за то, что он, увидев хозяина, забыл, как здороваться. За этот «страшный» поступок его закрыли в изолятор в одну камеру с козлами, которые по приказу папы его и пидарнули.

  Папу боялись все: и зеки, и менты, и козлы. Все, что он говорил, выполнялось безоговорочно. Захотел как-то хозяин теплицу в зоне построить, а материала для строительства нет. Собрал он всех завхозов и дал им приказ: собрать с зеков «гуманитарную помощь» в течение месяца. Собирали эту помощь здесь следующим образом: завхозы отрядов выявляли среди зеков своего барака тех, к кому приезжали денежные родители. Таких зеков разводили на то, чтобы родители перечисляли деньги на счет колонии, привозили стройматериалы и т.д. Все это делалось, якобы за досрочное освобождение, на что и велись зеки и их родители. Но зеков таких по УДО никогда не отпускали, а начинали «доить» постоянно, ведь папе не хотелось терять такую «кормушку».

Ну вот. Прошел месяц, а гуманитарки маловато. Собирает он опять завхозов: «Нет, - говорит, - помощи-то гуманитарной, плохо работаете». Сказал, значит, и ушел.

  Спустя часок всех активистов колонии вызвали на плац, построили и стали гонять строевым по всей зоне в течение всего дня. После этого, уже вечером, их отправили на «кучу» долбить сваи. Это был приказ начальника, и срок действия данного наказания для активистов мог закончиться лишь после того, как наберется достаточно средств для постройки теплицы. Завхозы и активисты никогда не ходят строевым шагом, а тут такой урон перед всей зоной! Спустя две недели в колонии началось строительство, а через месяц теплица из красного кирпича красовалась на территории лагеря. Таких заебов у хозяина было очень много, всех не опишешь. Вот еще один интересный случай. Вызывает как-то папа к себе председателя совета коллектива колонии (СКК) Леху Иванова и говорит: