Леонард Котрелл - Во времена фараонов

• Название: Во времена фараонов
• Автор: Леонард Котрелл
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
• Жанр: История
• Год: 1982

Книги известного английского популяризатора археологии Леонарда Котрелла «Забытые фараоны» и «Жизнь при фараонах», тесно связанные между собой, объединены в русском издании в одном томе. Автор излагает историю Египта с древнейших времен до эпохи Нового царства, до конца времени правления XVIII династии, т. е. примерно с XXVI в. до н. э. до XIV в. до н. э., на основе описания наиболее значительных археологических открытий. Читатель узнает об открытии потайной гробницы царицы Хетепхерес, фиванского некрополя и гробницы Тутанхамона. Широко используя древние тексты, Л. Котрелл рассказывает о быте древних египтян, их верованиях, культуре.

---

Мы осматриваем гробницу Яхмоса, где высечена трогательная молитва писца фараона. В ней он просит Атона даровать царю:

Многие юбилеи-хебседа и годы мира. Ниспошли ему все, что пожелает твое сердце, и чтобы всего было столько, сколько песчинок на берегу, сколько чешуек у рыб в реке, сколько волосков у скота в стадах. Пусть живет он, пока лебедь не сделается черным, пока ворон не станет белым, пока горы не сдвинутся с места… а я буду служить Доброму богу [т. е. фараону], пока он не назначит мне срок обещанного погребения.

Разве мог Яхмос предвидеть, когда приказывал написать эту молитву, сколь быстро угаснет вера в Атона?

В той же гробнице находятся живые рельефные изображения Эхнатона и Нефертити, восседающих на царской колеснице. Как на большинстве подобных сцен, они направляются в храм. Фараон и царица смотрят друг на друга и о чем-то разговаривают, совершенно не глядя, куда едут, хотя фараон и держит вожжи в руках. Между царственной четой над бортом колесницы едва виднеется головка маленькой Меритатон, с любопытством поглядывающей на резвых коней.

Фараона с женой, должно быть, часто видели в Ахетатоне на золотой колеснице, но вряд ли их поездки всегда бывали столь величественны, как они изображаются на стенах гробниц. В одном из домов ремесленников в Ахетатоне археологи нашли детскую игрушку — колесницу с пассажирами-обезьянами и возницей, тоже обезьяной. Лошади пятятся, и возница с великим трудом справляется с ними, а обезьяна-ездовой отчаянно пытается удержать их за поводья. Эта очаровательная маленькая модель, ныне выставленная в Каирском музее, подозрительно похожа на карикатуру.

Уже покидая гробницу Яхмоса, мы замечаем на стене нечто сразу напомнившее нам о глубокой древности этих изображений и о том, сколько столетий уже они привлекают посетителей. Во времена Птолемеев у входа в гробницы не было железных ворот, и праздные солдаты свободно заходили сюда. Они оставили на древней штукатурке свои имена и надписи, нацарапанные корявыми греческими буквами. Одна из них возвещает:

Поднявшись сюда, Катуллин начертал сие при входе, удивленный искусством этой святой пещеры.

А рядом другая надпись просто уведомляет:

Аулутрал. Я был здесь.

Ни в одной из этих гробниц нет изображений других богов, кроме Атона. Нигде нет богов и демонов Подземного царства. Ра на своей священной ладье, Исида, Нефтида, Хатор — все изгнаны отсюда. Надписи говорят только о почетных наградах, полученных знатными владельцами гробниц от фараона, перечисляют их должности и заслуги и иногда включают отрывки из Гимна Атону. Почти все гробницы либо не завершены, либо достроены в крайней спешке. В одних при входе высечена лишь половина колонного зала, в других изображения на стенах вообще только грубо прочерчены. В те времена, когда все приближенные Эхнатона спешили воздвигнуть себе вечные обиталища, рабочих рук, должно быть, остро не хватало, и мастера, по-видимому, торопились и переходили от гробницы к гробнице, оставляя много огрехов и незавершенных деталей. Таких же построенных на скорую руку сооружений немало и в самом Ахетатоне.

Теперь мы приближались к большому вади, который разрывает посередине цепь скал и ведет к одинокой гробнице на краю пустыни, где, может быть, покоился сам Эхнатон. Перед смертью он приказал, чтобы его похоронили «в моей усыпальнице в Восточной Горе».

Мы едем четыре мили по изрытой, каменистой дороге между голыми холмами и наконец достигаем начала малого вади. Царская гробница производит мрачное и гнетущее впечатление. Над входом нет никакой надписи. Наклонный коридор и ступени крутой лестницы приводят нас к погребальной шахте, где когда-то находился саркофаг. За ним расположен зал с сильно поврежденными рельефами, царская семья поклоняется Атону. От каменной лестницы открывается вход и в другую, меньшую гробницу, вырубленную для принцессы Меритатон, умершей в юном возрасте. Тело самого Эхнатона так и не было найдено. Профессор Сейс, наблюдавший за раскопками царской гробницы, увидел только останки трупа мужчины, сожженного через какое-то время после того, как он уже превратился в мумию. Но вместе с тем профессор Фейермен отметил, что в уцелевших надписях имя Нефертити упоминается чаще, чем имя Эхнатона, и, поскольку в усыпальнице было место только для одного саркофага, весьма возможно, что так называемая гробница Эхнатона на самом деле предназначалась для Нефертити. Никаких следов царственных мумий до сих пор обнаружить не удалось и вряд ли теперь когда-либо удастся.

Мы возвращаемся на равнину. Мои неутомимые спутники, заметив, что я в отличие от них устал, слезают с ослов и, вольготно расположившись в тени скал, устраивают импровизированный пикник с рыбными сандвичами. Долгожданная передышка возвращает мне силы. Главный инспектор заботливо собирает остатки нашего пиршества и прячет их под камнями.

— Мы не должны оставлять мусор, — замечает он. Затем он встает и указывает на верхнюю выровненную часть скалы, где на высоте 20 футов глубоко врезаны иероглифы.

— Это, — говорит он, — один из пограничных знаков города Ахетатон.

Мы все смотрим на гигантскую естественную стелу, а он переводит:

Покуда живет отец мой Атон, я сделаю, чтобы Ахетатон, Город Горизонта Солнца, стоял на этом месте. Я сделаю так, чтобы он не стоял ни к югу, ни к северу, ни к западу, ни к востоку отсюда… Вся земля между этими четырьмя стелами и есть сам город Ахетатон. Здесь все принадлежит Атону, моему отцу: горы, пустыни, луга, острова, верхние земли и нижние земли, поля, вода, деревни, люди, звери и все, что отец мой Атон породит здесь отныне и навсегда…

— Пошли дальше, — говорит наш проводник. — Нам еще многое надо увидеть.

Я влезаю на осла, и мы едем уже к южным гробницам.

Мы посещаем гробницу Туту, главного глашатая Египта, того самого министра иностранных дел, с которым Азиру был в дружеских отношениях. Здесь мы видим Нефертити, держащую на коленях двух маленьких дочерей, а рядом с ней — Эхнатона, который награждает своего верного министра. Поблизости стоят с дарами посланцы разных стран: Сирии, Эфиопии, Митанни и других. В надписи Эхнатон обращается к ним с такими словами:

О великие, стоящие перед фараоном, я желаю воздать тысячекратно по сравнению с прочими людьми моему приближенному, ибо Туту, советник мой, возлюбил фараона, своего повелителя, превыше всего.

И Туту отвечает:

Мой добрый повелитель, правитель справедливый, изобильный богатствами, великий в постоянстве, славный памятниками без числа! Все твои повеления исполнены; они исполняются, как по воле самого Атона, повелитель, живой Атон… Ты правишь всеми землями: Сирия, Эфиопия и другие народы воздевают руки, восхваляя тебя…

После этой льстивой речи нелишне перечитать письмо Риббади, написанное после падения Библа:

Риббади — фараону, моему повелителю, семь раз склоняюсь перед тобой… Увы, не суждено моим сыновьям продлить мой род, как предсказывали когда-то прорицатели. Знай, что брат мой взял на себя командование и стал моим заместителем. Но пользы не было, солдаты гарнизона вместе с ним потерпели поражение, и зло было содеяно, и они принудили меня бежать из города. Он уже ничем не защищен от врага…

Знай, что город Библ поистине был подобен очам нашим; он был полон царских богатств. Слуги главного города жили в мире, и вожди были к нам благожелательны, пока все слышали глас фараона… Это был главный город земли, и они отняли его у меня. Но фараон, мой повелитель, защитит меня и вернет мне главный город и мой дом, как было прежде.

О фараон, мой повелитель! О фараон, мой повелитель, спаси город от позора…

Далее мы приблизились к гробнице Меху, начальника полиции. Я читал об этой гробнице в замечательной книге Дэвиса и особенно хотел посетить ее, потому что в ней сохранились прекрасные росписи, на которых фараон с царицей едут на колеснице, фараон целует царицу, а юная Меритатон палкой погоняет коней. Вход в гробницу низкий, сама она совсем маленькая, но настенные рельефы великолепны. Гаффир открывает железную дверь, и мы со вздохом облегчения укрываемся от палящего солнца в белой и прохладной внутренней комнате. И тут главный инспектор вскрикивает и гневно поворачивается к гаффиру, показывая на рельеф на дальней стене. Там, где были изображения Эхнатона и Нефертити, зияет глубокая дыра, а под ней на полу лежит куча белой пыли.

Когда перебранка немного стихает, я спрашиваю, что случилось.

— Гаффир, — отвечает инспектор, — говорит, что это сделал его враг, чтобы отомстить ему. И это не в первый раз. — Он тяжело вздыхает. — Мы увольняем человека, назначаем на его место другого, и тогда бывший гаффир старается повредить гробницу, чтобы напакостить новичку.