Марти Джонс - Падение в рай

• Название: Падение в рай
• Автор: Марти Джонс
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-224-00164-1

Либби Пфайфер из современной Америки вдруг попадает в век девятнадцатый, где встречает сероглазого капитана, моментально вскружившего ей голову. Девушке приходится выбирать между любовью и привычной жизнью, что же окажется сильнее?

---

– Так вот скажите мне, – с вызовом в голосе произнес Фолк, – я ждал этого двадцать пять лет. Почему, черт побери, я должен помешать убийству?

Либби замотала головой до того, как он кончил говорить.

– Не верю, что вы сможете хладнокровно смотреть, как будут убивать человека. Это слова маленького мальчика, пережившего страшное потрясение. Вы посвятили свою жизнь тому, чтобы справедливо покарать тех, кто убил ваших родителей. Вероятно, их наказание кажется вам недостаточным и не соответствует вашим меркам. Тем не менее, вы человек чести.

– Вы ошибаетесь. Я давно твержу вам об этом. Вы не знаете, какой я в действительности. Я так долго ненавидел, что не умею ничего другого.

– Вранье, – прошептала она, подходя к нему. В ее глазах стояли слезы. Слегка коснувшись пальцами его груди, она прижалась к нему всем телом.

Джон внимательно глядел на нее, словно хотел запомнить каждую черточку любимого лица. Он не обнял ее, но и не оттолкнул.

– Когда вы обнимаете, целуете меня, я вижу мягкого, любящего человека. Поцелуй меня, Джон, и стань таким, как тогда!

Он медленно, словно в нерешительности, поднял руки, готовый сжать ее хрупкие плечи, и слегка наклонил голову. Взгляд его затуманился, веки сомкнулись. Его горячее, отдающее виски дыхание обожгло ее лицо. Истосковавшись по его ласкам, она прильнула к Фолку.

Либби почувствовала, как напряглось его тело. Руки Джона сжались, причиняя ей боль. Он оттолкнул Либби.

– Нет, будь ты проклята! – воскликнул он. – Ты не права! – Он повернулся и хлопнул дверью.

Фолк ушел.

* * *

Почувствовав запах гари, Либби кинулась к сковороде и чертыхнулась. Она сорвала с крючка над мусорным ведром полотенце и сняла с плиты остатки яичницы.

Ей почему-то казалось, что стоит занять руки, как голова отключится. Результат оказался плачевным. Впрочем, она могла бы спалить дом и даже не заметить.

Сжав кончиками пальцев пульсирующие виски, девушка строила догадки. Куда делся Джон? Вернется ли? Что сказать ему, если он придет домой?

Он останется для нее вечной загадкой. Вероятно, лишь тот, кто перенес в жизни подобное, может понять его. В ее время все жалели индейцев, понимали, как плохо с ними обращались, и чувствовали вину за то, что те пережили.

Однако только сейчас она поняла, что покорение Запада было сопряжено с многочисленными жертвами и с другой стороны. Сколько детей осталось сиротами!

Она могла бы рассказать о том, какие мучения ожидают индейцев. Сколько судилищ предстоит им, сколько слез еще прольется! Она никогда не интересовалась, каково было индейцам в резервациях и лагерях, в которые их сгоняли, но даже если она попытается обрисовать Джону их страдания, смягчит ли его сердце ее рассказ?

Может ли он отказаться от цели, к которой стремился на протяжении стольких лет? Он не был завоевателем и не жаждал обрабатывать землю. Не он принимал решение захватить земли, принадлежавшие индейцам. Правительство предоставило его родителям такое право, оставив их один на один с апачами. Джону не нужна эта земля. Он не хочет пахать и разводить коров. Он мечтает только об одном – о возмездии. Ему надо помочь, чтобы затянулась рана в его кровоточащем сердце, чтобы он забыл о мести.

Она соскребла ножом остатки пригоревшей яичницы со сковородки и бросила их в мусорное ведро, затем положила сковородку в корыто и вытерла руки полотенцем.

До Праздника Урожая осталось четыре дня. Кристофер отвезет ее на остров. Наконец, если все получится, она вернется домой.

Но что будет с Джоном? Сможет ли она вернуться в свою жизнь, не зная, что будет с ним?

Нет, исключено.

Он навсегда останется в ее сердце, и мысли о нем никогда не дадут ей покоя, где бы она ни была.

– Либби!

Джон, собственной персоной, будто подслушал ее мысли, показался в дверях столовой.

Он подошел к ней, нервно сжимая в руках шляпу, которую только что сорвал с головы.

– Я на минутку! Простите, кажется, я побеспокоил вас.

– Вам незачем уходить. Это ваш дом.

Он пожал плечами. До нее только сейчас дошло, что он не считал этот дом своим. А ведь он не называл домом и усадьбу полковника, хотя попал к нему совсем ребенком. Еще одно переживание! У него не было дома. Семьи.

– Джон, – спросила она, подойдя поближе, – что вы собираетесь делать?

Он уставился на носки своих ботинок, чтобы только не смотреть ей в глаза.

– Не спрашивайте, я все равно не отвечу.

– Если вам вдруг захочется облегчить душу, я готова выслушать вас.

Он замотал головой:

– Нет, здесь больше нечего обсуждать.

Может, он отказывается от ее помощи, потому что до сих пор верит тому, что выпалил сгоряча во время ссоры? Или он знал, что ему уже нельзя помочь, во что отказывалась верить она.

– Я буквально на минуту.

Он вышел из комнаты. Вот он поднялся по лестнице. Дверь наверху открылась и снова скрипнула.

Что делать? Она не может сидеть, сложа руки. Необходимо рассказать кому-нибудь о заговоре против Джеронимо. Но кому? Может, Пилар? Внутренний голос подсказывал ей, что делать этого не надо. Она была одна, совершенно одна.

Ей стоило огромных усилий не заплакать, пока она драила и вытирала сковородку, которую положила рядом с чистыми чашками и тарелками – плод усилий ее и Пилар. Весь стол был заставлен разнообразной посудой, которую надо было убрать на место и вернуть хозяевам.

Она подняла поднос, уставленный хрустальными бокалами для пунша. Их взяли с полки из каштанового дерева, которая висела в столовой. Расставляя все по местам, она, не переставая, думала о том, что ей делать дальше.

– Либби! – Джон появился в дверях с кипой свежевыглаженных рубашек в тот момент, когда Либби несла поднос. Бокалы полетели на пол и разбились со звоном, который еще долго отдавался в ушах. От неожиданности оба застыли с открытыми ртами.

Рубашки свисали с его руки, когда он пытался поймать хоть один бокал. Либби озверела.

– Проклятие! – завопила она, швырнув пустой поднос на пол. – Только этого мне не хватало!

Джон поднял сорочки. Словно выбросил белый флаг перед разъяренным противником.

Упершись руками в бока, она взглянула ему в глаза:

– Я сыта по горло. Все мои усилия идут прахом. Ты даже не хочешь поговорить со мной. Из-за того, что мы не понимаем друг друга, ты не хочешь признаться, что любишь меня. Что ж, это твое право. Так вот, знай, я люблю тебя, Джон Фолк! А ты – упрямый осел. Ты многое теряешь, отказываясь от любви. Кроме того, ты сейчас как никогда нуждаешься в друге. Но если ты решил страдать в одиночестве, продолжай в том же духе!

Либби оттолкнул его и хотела выбежать из комнаты. Она дала себе слово больше не предлагать ему ничего. Даже навести порядок в комнате, убрать с пола битое стекло.

Он схватил ее за руку и повернул к себе. Рубашки спланировали на осколки.

Они стояли молча, не отрывая глаз друг от друга.

Наконец он улыбнулся.

– Так, значит, вы любите меня? Несмотря на то, что я наговорил вам и сделал? Вопреки тому, что душа моя окаменела и стала черной? – Его крепкие сильные руки держали ее близко-близко.

Она подняла голову.

Либби хотела было кивнуть ему в знак согласия, однако, сбитая с толку его загадочной улыбкой и непонятными словами, отбросила эту мысль.

– Слишком жирно для вас, – начала она, пытаясь справиться с горячей волной желания, вызванной его близостью. – Вы упрямы как мул. Я ошиблась, признаюсь, но вы потеряли гораздо больше – упустили возможность испытать большую радость.

– Упустил? – Он перестал улыбаться и принялся нежно гладить ее по спине, не пропустив ни одной впадины и выпуклости. – Так покажи мне…

Она хмыкнула и отвела взгляд, чтобы он не увидел огонь, вспыхнувший в ее глазах.

– Слишком поздно.

– Где моя прежняя Либби? Где ее коготки, которые она выпускала постоянно, с первой минуты нашей встречи? Где та маленькая женщина, которая ураганом ворвалась в мою жизнь?

– Женщина, чье прошлое вы не можете принять, чьим ожиданиям вы не можете соответствовать? – поддела она Фолка.

Он покачал головой, и слабая улыбка тронула его губы.

– Меня не волнует твое прошлое. Я понял это, едва произнес те ужасные слова. Но взять их назад было уже поздно. Ты заставила меня испытать чувства, о существовании которых я не подозревал. Считал, что мне они ни к чему. Рядом с тобой я стал возвращаться к жизни. Если честно, я безумно испугался и удрал. Но с ребячеством покончено. Дотронься до меня, Либби, оживи, как ты делала это прежде.

Они встретились глазами и, не скрывая своих чувств, уставились друг на друга. Его взгляд был диким и страстным, ее – осторожным и нерешительным. Воздух в комнате был наэлектризован. Там, где их тела соприкасались, возникал электрический разряд и потоки желания распространялись по коже.

У нее не было сил сопротивляться.

Он засмеялся и притянул ее к себе.

– Люби меня, Либби!