Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

• Название: Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт
• Автор: Фаня Шифман
• Жанр: Фэнтези

Страница на Самиздате: http://zhurnal.lib.ru/s/shifman_f_d/

---

Вдруг он с ужасом увидел то, на что уже обратил внимание Арье: ворвавшимися дубонами командует не кто иной, как его сын Галь, отличающийся от брата-близнеца более мощной фигурой и более жёстким и неумолимым взглядом стальных глаз такой красивой, материнской, формы. Рядом с Моти появилась Рути и с ужасом взирала на сына, полуоткрыв рот…

Галь, уперев руки в боки, встал напротив Арье и чётко заговорил ломким, как тонкий лёд, тенором: «Мы пришли сюда, чтобы допросить и доставить в эранийский пункт Охраны правопорядка вашего сына Цви-Хаима Магидовича. Отвечайте, где он находится?» — «В талмуд-торе, на занятиях…» — еле слышно отвечал племяннику Арье. — «В такой поздний час?! Ложь!!! — рявкнул тот в ответ, изо всех сил стараясь не показать своим товарищам, что они пришли с обыском к его родному дяде. — Все йешивы и эти… как-их-там… талмуд-торы и прочие так называемые школы досов в Эрании были вчера нами закрыты — по указу исполняющего обязанности рош-ирия Эрании!» — «А он учится не в Меирии… он…» — «Яс-с-но! Это означает, что отец понятия не имеет, где шляется его несовершеннолетний сын, чем занимается и в какой компании! Нам известно, что после Турнира он на уроках не появлялся, но где он, нам пока неизвестно. И вы, получается, тоже не знаете?!» — «Ну, если не на занятиях, тогда… у товарища по классу…» — покачал головой Арье. — «Так-так-так… Отметим это обстоятельство!» Арье сел и уставился на сбившихся в кучку испуганных детей, стараясь не глядеть на племянника.

«Имейте в виду: вашей семьёй займётся «Комиссия по охране прав ребёнка». Не исключено, что у вас отберут ваших остальных детей, поскольку вы оказались не способны воспитать старшего сына. Он обвиняется в злостном антистримерстве, в участии в подрывной и хулиганской деятельности по срыву Большого музыкального Турнира… — начал зачитывать по бумажке Галь, не глядя ни на дядю, ни на маленьких двоюродных братьев и сестру, ни на внезапно появившихся из соседней комнаты родителей. — …а также… — и он возвысил голос до крика: — в доведении до смерти рош-ирия Эрании адона Ашлая Рошкатанкера!» — «Я не понял — на каком основании вы ворвались в мой дом, рыщете по нему, устраиваете погром, пугаете моих детей, разбрасываете и ломаете их игрушки… вообще наши личные вещи? Да ещё и учиняете мне допрос с дикими, нелепыми обвинениями! Вы когда-нибудь слышали о неприкосновенности жилища? О праве личности?» — наконец-то, нашёлся Арье, пристально уставившись на племянника. Галь ничего не ответил, но начал опасаться, что его дубоны обнаружат совсем нежелательную для элитария, да ещё и командира звена дубонов, явственно написанную на лице родственную связь с мракобесной фиолетовой семейкой. Поэтому он отвернулся от дяди, окликнул своих подчинённых голосом, в котором звенел металл, и отдал приказ тщательно обыскать всю квартиру, сквозь зубы пробормотав: «Не удивлюсь, если они прячут парня… — и добавив: — Обыскать весь дом! Если обнаружатся какие-либо запрещённые устройства, типа летающих тарелок, как бы они их ни называли, тем более запрещенные так называемые музыкальные инструменты — конфисковать! Тогда мы с ними по-другому будем разговаривать!..» Арье побледнел, но изо всех сил старался не показать, в основном детям, своего страха.

Дубоны разошлись по квартире, а Галь развалился в кресле салона своего дяди, сверля того мечущими молнии глазами, напоминавшими Арье грозный взгляд отца в те дни, когда он сам был мальчишкой… Лениво оглядывая салон, Галь неожиданно увидел совершенно оторопевшего отца: «А ты-то тут как оказался? В этом логове отпетых антистримеров? И ты, маманька? Тебе бы лучше домой вернуться… Не думаешь ли ты, что у тебя бессрочная протекция?» — «О чём ты, сын! О какой протекции! — воскликнула Рути, и лицо её залила краска гнева: она прекрасно понимала, на что намекал сын. — Ты что, не знаешь или позабыл, что это мой брат и твой дядя Арье? Тот, который тебя когда-то на руках носил…» — «Стыдись, мать!

Они мне никто и звать никак! — покраснев, сквозь зубы забормотал Галь. — Daddy, я тебе по-доброму советую вернуться на работу — и не появляться в таких местах, которые позорят тебя как элитария и как сотрудника СТАФИ… — и он снова повернулся лицом к Арье, глядя поверх его головы: — Где ваш старший сын?» — «Я уже сказал — в талмуд-торе…» — «А я отвечаю: нам известно, что это ложь!

Всякие талмуд-торы, йешивы и прочие фиолетовые так называемые школы Эрании-Юд-Гимель расформированы, и их воспитанники оттуда удалены. Территории этих так называемых школ преобразованы в Центры Колпакования!» — раздельно по складам проговорил Галь. — «А я говорю, что он на занятиях… у них экскурсия… — чуть слышно пробормотал Арье, но племянник как будто не слышал и повторил: «Где ваш старший сын Цви-Хаим?» — «Я… — глядя куда-то вбок, пробормотал Арье. — Я отказываюсь отвечать на вопросы, пока мне не будет предъявлен ордер на учиняемый вами погром в моём доме, который вы называете обыском, и допрос. То, что вы вытворяете — незаконно!» — «О законах заговорил, ишь ты!» Пристально глянув на развалившегося в кресле Галя, Арье, неожиданно даже для себя, громко и раздельно произнёс: «Я ясно излагаю, дорогой племянничек? Кстати, а где опознавательные жетоны у твоей компании, ворвавшейся в мой дом? На самом видном месте, чтобы в случае чего можно было жалобу подать… Или у вас это не принято?» — «А что, тебе нашей формы недостаточно? На Турнире ещё не понял, кто мы такие?» — «Понял, понял! Вот только не понял, как среди этих… э-э-э… оказались мои…» — «Ладно, хватит разговорчиков, иначе…» — задохнулся от гнева и неосознаваемых им смешанных чувств Галь.

* * *

Рути отвернулась от сына, который допрашивал её брата, и начала следить глазами за дубонами, рыщущими по салону, вытряхивающими книги с полок, сбрасывающими хрупкие вещи на пол. Вскоре пол был густо усеян осколками оригинальных керамических изделий, коллекцию которых много лет любовно собирала Тили. Дети на несколько мгновений притихли, потом завопили ещё громче. Галь поморщился: «Уйми своих щенков, если не хочешь, чтобы мы их тут же отвезли, куда следует!» Арье поманил к себе детей, приласкав их и тихо уговаривая пойти к бабуле, тихо поиграться там, но — ни слова не говорить больному дедуле. Дети направились к выходу, Эйтан держал Сигалит на руках, что-то шепча ей и пытаясь успокоить. «Нет-нет, пусть остаются. Они нам ещё понадобятся… — вскочил Галь, рванул к входной двери и отогнал от неё испуганных детей. — Но чтоб тихо было! Мы обыск проводим!» — прикрикнул Галь, и испуганные дети сбились в кучку рядом со стулом, на котором сидел их отец. Галь снова уселся в кресло и своим любимым жестом опёрся руками о стол.

* * *

Рути неподвижно застыла, загораживая своей широкой фигурой дверь в комнату, и это не могло не насторожить дубонов, а тут дошло и до её сына. Он подошёл к ней и преувеличенно ласковым голосом заговорил: «Мамуля, мне вообще непонятно, что ты делаешь в этом антистримерском логове, среди фиолетовых фанатиков и мракобесов… — он попытался погладить мать по плечу, но она испуганно отстранилась, и сын сверкнул мгновенно сузившимися глазами, голос его зазвенел от ярости: — И, пожалуйста, не мешай моим людям установленным порядком провести в этом доме обыск. Нам нужно непременно найти мальчишку, понимаешь? Может, ты хочешь сказать, что он прячется в этой комнате? Я не могу себе представить, что моя мать готова покрывать преступника, участника мерзкого убийства!» — и голос Галя сорвался истерическим фальцетом. Рути молча, с побелевшим лицом взирала на сына. Ей на помощь пришёл Моти: «Ты о чём, сын? — словно бы непонимающе мотнул он головой. — О каком убийстве ты толкуешь?» — «О преступном воздействии на организм нашего Ашлая агрессивных звуковых наркотиков — шофара и мультишофара, на которых играл этот мальчишка!» — выкрикнул Галь заученные слова, на что отец тут же откликнулся, быстро заговорив, чтобы никому не удалось его прервать: «А вот мы точно знаем, что приступ у него случился во время антракта: ему становилось всё хуже с каждой силонокулл-паузой, его люди позвонили в Скорую, но оттуда даже не послали амбуланс — якобы по его личному приказу! Я только не понимаю, как он сам мог отдать такой дикий приказ?! А умер он вообще до того, как угав и шофар издали первые звуки…» — «И ты веришь брехне антистримеров?

Тимми нам всё рассказал, и мы ему верим, а не всяким там… фиолетовым! — зло выкрикнул Галь. — И не смей распускать вредные слухи, которые они сочиняют!

Иначе… сам знаешь, что бывает за клевету и подстрекательство! Несмотря на то, что ты мой отец…» — уже отворачиваясь от отца, пробубнил сын. Моти хотел задать сыну вопрос, который уже задал ему Арье, но не решился.

Дубоны тем временем методично переворачивали весь дом, предоставив командиру разбираться с родителями, которые что-то явно скрывали… во всяком случае, их пребывание в этом доме оч-ч-чень подозрительно! Один из дубонов решительно подошёл к Рути и аккуратно отодвинул её от двери. Дубоны ворвались в комнату и первым делом перевернули разобранную постель. Затем принялись с грохотом и звоном переворачивать все находящиеся в комнате вещи. Один из дубонов подошёл к окну, потрогал створки, тупо глядя на них. Его товарищ тем временем со стуком выдвигал полки стола Цвики, опрокидывая их содержимое на пол — и в одной из полок обнаружил старенькую флейту и целый склад маленьких пластмассовых шофарчиков, какие обычно дарят детям 5–7 лет. Издав торжествующий вопль, дубон сгрёб всё содержимое полки в охапку и понёс в салон показать командиру. Другой вытащил из шкафа подаренный родителями на бар-мицву руллокат Цвики. Дубоны торжественно вынесли в салон две охапки маленьких шофаров и выкатили сверкающий руллокат.