Артур Порджес - Трудная задача. Сборник научно-фантастических произведений

• Название: Трудная задача. Сборник научно-фантастических произведений
• Автор: Артур Порджес
• Издательство: Издательство «Мир»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1982

В сборнике представлены научно-фантастические рассказы на математические темы писателей Англии, Италии, США, Франции. Для любителей научной фантастики.

---

— Не знаю я никакого профессора, — с кислым видом прервал я Меершрафта, — как не знал я, что ты — змея подколодная. Паршивый инженер! Благодарю вас, мистер Меершрафт, за великолепную рекомендацию. Кстати, а что сказал, свинья ты этакая, профессор Рэтофф?

Меершрафт ухмыльнулся.

— Рэтофф сказал (цитирую дословно): «Вряд ли Белов более паршивый инженер, чем вы, поэтому ступайте и приведите его». Кроме того, он пообещал мне (это уже вольный пересказ), что если ты не справишься с проблемой, вышвырнуть меня вон. Так что теперь вся надежда на тебя, дружище. Поторапливайся, нас ждет воздушное такси.

— Постой, — возразил я. — Что это за работа? Нельзя ли поподробнее?

Меершрафт сделал несколько неопределенных пассов руками, как бы пытаясь материализовать что-то из воздуха.

— Речь идет о компьютере, но не совсем обычном, — промямлил он. — Наш компьютер наделен разумом, то есть был наделен разумом.

— Никогда не слышал более вразумительного объяснения! — поддел я приятеля. — Во всяком случае мне нужно пять фунтов на расходы. Без денег я отсюда не двинусь. Ведь ставкой служит твоя работа…

Я не закончил фразу. Чистейший шантаж, конечно. Меершрафт со вздохом достал бумажник.

— Вот твои пять фунтов, вымогатель, — проворчал он. — Кажется, знаю тебя как облупленного, так нет — черт дернул рекомендовать! Всякий раз это стоило мне денег, а теперь еще может стоить и работы.

— Оставь сомнения, друг мой, — заявил я Меершрафту самым сердечным тоном. — Считай, твое дело в шляпе. Тебя ожидают повышение по службе и большая премия. Твоему шефу будет за что благодарить тебя.

— Кто бы и что бы ни сделал, — с горечью заметил Меершрафт, — Рэтофф даже глазом не моргнет, разве что у него начнется тик.

По дороге в институт Меершрафт объяснил мне ситуацию. Хилберри был учрежден Вильямсоновским фондом и занимался изучением проблем передачи, хранения и обработки информации. Компьютер, с которым мне предстояло иметь дело, был самообучающимся искусственным мозгом, или, как его ласково называли, СИМом.

СИМ был построен не для решения уравнений, а для работы с абстрактными понятиями, его наделили способностью анализировать явления. Это была индуктивная логическая самообучающаяся машина, снабженная несложным словарем в 420 слов. Построил СИМа знаменитый физик доктор Госсе Вильяме. Построил и умер, оставив свое несколько неуклюжее детище на руках у доктора Рэтоффа, который ничего не смыслил в компьютерах.

— Сначала все шло как по маслу, — докладывал мне Меершрафт. — За первую неделю работы СИМ расширил свой словарь до 5000 слов. Затем с ним что-то стряслось, и с тех пор он не работает. Если тебе, Гек Белов, удастся найти и устранить неисправность, можешь без ложной скромности называть себя гением.

Меершрафт не шутил. Достаточно мне было бросить взгляд на СИМа, как я понял, что работа предстоит не из легких. Меершрафт без умолку болтал о переменных контурах в логических цепях и произвольных уровнях сложности, так что я начал подумывать, не являются ли они частями стоявшего передо мной чудовища. Не очень-то я разбираюсь во всех этих премудростях. Высшая математика всегда была для меня за семью печатями, а тут, не успел я глазом повести, как Меершрафт выписал длинную цепочку уравнений. Мне не оставалось ничего другого, как кивать с умным видом, хотя я в них ничего не смыслил.

К черту теорию, я практик! Чтобы понять, как устроена цифровая машина, мне нужно ее видеть. Я из тех практиков, которые могут, не глядя, произвести монтаж всех схем любой вычислительной машины. Это — особый дар. Либо он у вас есть, либо его у вас нет, и никакие символы и уравнения вам его не заменят.

— Загляну в это сооружение, — думал я, — и бог непременно поможет моим кредиторам!

— Даю вам двадцать четыре часа, — ледяным тоном процедил Рэтофф. — Если за это время вам не удастся найти решение, вы лишаетесь платы, а Меершрафт будет уволен за то, что понапрасну отнял у меня время.

С этими словами Рэтофф вышел. Меершрафт, высоко подняв плечи, с разведенными руками последовал за ним. Целые тома не могли бы сказать больше. Рэтофф был гнусным типом, но тут ему можно было верить на слово. Я еще раз взглянул на машину и задумался. Рэтофф сказал «решение». В этом слове был какой-то тайный смысл. В нем было что-то такое, чему я никак не мог подобрать настоящее название, какой-то элемент жульничества.

То, что поначалу должно было быть мелким ремонтом, превратилось в создание новой машины. Меня провели, как мальчишку. Если у кого-то на сей счет и возникли бы сомнения, они несомненно отпали бы, стоило ему лишь заглянуть внутрь СИМа. Эту рухлядь нельзя было даже назвать компьютером. Может быть, когда-нибудь СИМ и был порядочной вычислительной машиной, но сейчас он выглядел так, словно его монтажом занимался ничего не смыслящий новичок. Куда ни глянь, всюду торчали свободные концы проводников, а некоторые компоненты вообще не были ни к чему присоединены.

Найти решение, о котором толковал доктор Рэтофф, означало построить самую что ни на есть настоящую мыслящую машину по жалкому эскизу на обрывке бумаги. И от меня ждали, чтобы я за двадцать четыре часа совершил то, на что у кого-то ушла вся жизнь.

На миг у меня появилось сильное искушение перемонтировать СИМа так, чтобы он стал заурядной цифровой вычислительной машиной, но мои работодатели жаждали иного. Им хотелось получить своего рода супермозг, а пока они имели, насколько можно было судить, груду хлама. Во всяком случае, поверни выключатель — и эта штука станет грудой хлама, и никто на свете не убедит меня в обратном.

До меня постепенно начало доходить, как развертывались события до моего появления в Хилберри. Прежде чем послать за стариной Беловым, они, должно быть, приглашали уйму всяких умников. Скрипнув от злости зубами, я сплюнул на пол. Может, я и беден, как церковная крыса, но никому не позволено безнаказанно оскорблять меня.

Я подошел к двери и дернул за ручку. Дверь была заперта. Я потряс ее и заорал что было силы.

— Меершрафт! — орал я. — Грязная собака! Отопри немедленно, змей, а не то я вырву твою печень!

Я тряс тяжелую дверь, облицованную пластиком, гремел ручкой, но никто не отозвался. И тут я увидел коробку, простую металлическую коробку. Раньше ее не было. В этом я был уверен. Такая профессия, как моя, требует острого глаза. Жаль, что слух у меня не такой острый. Пока я осматривал компьютер, кто-то открыл дверь и втолкнул коробку в лабораторию.

Осторожно заглянув в нее, я засмеялся от радости и снова почувствовал себя счастливым. Коробка была доверху набита всякой снедью. Чего в ней только не было — даже большой вишневый пирог! Если я когда-нибудь окажусь в раю, первое, чем должны меня встретить небеса, — это неповторимым ароматом вишневого пирога. В коробке был и вместительный термос с кофе. О том, чтобы я не умер с голоду, они по крайней мере сочли нужным позаботиться.

Я уселся на скамью, на которой в полном беспорядке были разбросаны инструменты и измерительные приборы, и съел все содержимое коробки до последней крошки. Я толком не ел уже несколько дней. Меершрафт, хитрая лиса, об этом не забыл! Кормите меня досыта — и я стану неистовым гением. Держите меня впроголодь — и я не могу думать ни о чем, кроме еды. Я закурил сигарету и, попивая кофе, принялся не спеша размышлять о переменных контурах в логических цепях и произвольных уровнях сложности. Хотел бы я знать, честно говоря, что это такое!

Но мало-помалу мои мысли приняли более определенное направление, и я поставил вопрос прямо: в чем различие между мыслящим человеком и немыслящим, но быстрым, как молния, компьютером? Затем мне в голову пришел ответ, и преграда, стоявшая на пути моего сознания, рухнула.

Со мной всегда так. Вдохновение нисходит на меня, как на поэта. Я люблю такие мгновения, ибо знаю им цену. Может быть, они и не открывают истину, но, пока они длятся, разве это имеет какоенибудь значение? Пусть умники облачают свои мысли в математические одеяния. Я предпочитаю мыслить электронными схемами.

Сначала забрезжит общая идея, а потом нужная часть схемы вспыхивает немеркнущим светом пред моим внутренним взором, как выразился однажды, правда по другому поводу, Уордсворт. Люблю поэтов. Я и сам стал бы поэтом, только за поэзию платят меньше, чем за кибернетику.

Решение моей проблемы, как это часто бывает, было заключено в самой постановке вопроса. В чем различие между мыслящим человеком и немыслящей машиной? Разумеется, в том, что машина не может мыслить. Она просто-напросто отбарабанивает вам ответ на вопрос, единственный ответ, который был в нее заложен программистом.

С человеком все обстоит иначе. Какой бы вопрос ему ни задали, вы никогда не знаете заранее, что он ответит. Вас может ожидать и совершенно правильный ответ, и ответ верный лишь отчасти. Под сводом человеческого черепа неразличимо сплавлены воедино софизмы, способные вызвать у вас лишь легкое раздражение, и совершенно нелепые представления.