Йен Уотсон - Книга Реки

• Название: Книга Реки
• Автор: Йен Уотсон
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-01142-9

Йен Уотсон — один из крупнейших английских писателей, работающих на стыке научной фантастики и фэнтези и оказавший значительное влияние на развитие этих жанров в 90-е годы. Достаточно сказать, что знаменитая «Имаджика» Клайва Баркера очень многим обязана именно ему.

Действие романов об удивительной судьбе девушки Йалин разворачивается в мире, разделенном рекой, которую невозможно пересечь из-за таинственного Черного Течения. Эта река расколола человеческую цивилизацию на Восток, существующий по законам «феминистической» демократии, и Запад с традиционной «мужской» теократией. Эти два мира почти ничего не знали друг о друге, пока Черное Течение, руководствуясь непостижимой логикой нечеловеческого разума, не позволило Йалин пересечь реку дважды…

---

Я увидела огромного квакуна из джунглей: кожаный валун с выпученными глазами и ртом, похожим на клюв. На Главной башне в Помилуй Бог я видела гаргулий: перекошенные лица, возможно скопированные с лиц людей, которых тащили на костер.

Это лицо было куда страшнее. Рот напоминал разрез на поверхности холма, куда мог войти целый ялик вместе с командой; из него тянулись тягучие слюни. Подбородок касался воды. А над ним: какие-то складки и выступы — и два глаза под тяжелыми веками. Они были широко расставлены: длинные, треугольной формы и белые. В них не было ни выражения, ни жизни; словно их выжгла морская соль.

Лицо, созданное сумасшедшим! Лучше было не иметь лица вообще, чем иметь такое. Самое страшное, что могло бы с тобой случиться в жизни, это оказаться возле этого рта, этих глаз. Существо напоминало какого-то странного головастика: одна голова и хвост длиной в сотни лиг…

Но оно уже скрылось в ночи.

Едва шхуна «Голубая гитара» смогла выпрямиться, мы повернули назад и направились в порт. Судно скрипело и подрагивало, качаясь на волнах. Сверху на палубу что-то шлепнулось. Я испугалась за Хэли. (Или за себя, если это была не она?)

В общем, мы сломали гафель.

Скоро мы снова зажгли фонари. Они были погашены во избежание пожара. И Тамат начала подсчитывать потери.

— Итак, Зерния сломала лодыжку. А у Челли пробит череп — будем надеяться, что это всего лишь сотрясение мозга. Теперь еще гафель…

— Может быть, он просто подгнил. — Даже если и подгнил, ну почему я не придержала язык?

Тамат набросилась на меня:

— Не смей говорить, что на моем судне что-то гнилое! Сама ты гнилая!

Жалобные стоны перешли в визг; Зернии накладывали шину на сломанную ногу.

— Мне жаль, что они поранились, — сказала я. — Правда, жаль.

— Тебе жаль, вот как? В это самое время людей в Веррино разрывают на части! Так что ты узнала, Йалин?

А что я узнала, в самом деле? Передо мной снова возник тот головастик. Огромная голова, бесконечный хвост.

— Я думаю… может быть, он будет меняться. Как… да, как головастик, который избавляется от ненужного хвоста.

— Ты думаешь, — насмешливо сказала она. — И, разумеется, он «меняется» именно в тот момент, когда на нас нападают эти чертовы Сыновья.

На это я не знала, что ответить.

— Ну и что такого мудрого он тебе сказал?

— Ничего, — пришлось мне признать.

— Ничего, — усмехнулась она.

— Между прочим, когда он говорил со мной в последний раз, я была у него внутри.

— Так, может, нужно было бросить тебя за борт на веревке? Как приманку для Червя. — И она ушла.

Всю ночь, мы провели посреди реки, встав на якорь. Впервые судно останавливалось так далеко от берега; наши якорные цепи не были натянуты. Я лежала на своей койке и чувствовала себя несчастной и одинокой. Я была уверена, что не смогу сомкнуть глаз, но на следующее утро на заре я проснулась.

В то утро, когда мы поднимали парус, пришел сигнал, что в семь часов голова проследовала мимо Тамбимату…

«Голубая гитара» направилась в Джангали, где две женщины из команды потихоньку вернулись вечером на борт. Точнее сказать, как раз к ужину. Тамат сделала вид, что не заметила их отсутствия.

Вместе с тем она не стала и распространять слухи, что нападение на наш берег произошло по моей вине — иначе обстановка на судне накалилась бы по-настоящему. А так мне приходилось терпеть только угрюмую враждебность боцмана Хэли. И сдерживаемую ненависть Тамат. И мрачные взгляды других женщин, которые восприняли ранение Зернии как свое собственное. Челли отделалась всего лишь головной болью. К тому же она была не из тех, кто ворчит и жалуется.

А гафель действительно подгнил в том месте, где сломался. Его давно нужно было заменить, а не красить.

Много событий произошло в последующие дни, но не в Джангали. Мы узнали о них по сигналам из Тамбимату и со станции, расположенной к северу от Шпиля в Веррино.

В Джангали произошло только вот что: толпы встревоженных людей на набережной, волны паники, самые невероятные слухи и осада судов всякий раз, когда начинали поступать сигналы с башни — поскольку сухопутные крысы не умели их читать. Хозяйке причала пришлось выделить специального глашатая, который переводил каждый поступивший сигнал, а потом вывешивал этот текст на доске на рыночной площади. Не думаю, что это очень помогало успокоить людей.

Из Тамбимату сообщили, что голова Червя забилась в каменную арку под Ущельями. Теперь голова заблокировала вход и выход из Ущелий и сидела так, как ворота из черной плоти — широко разинув слюнявый рот и выпучив свои невидящие глаза. Гильдия посылала туда на разведку безымянный кеч; эту информацию сообщила его команда.

Может быть, за последнее тысячелетие голова Червя выросла так, что теперь не помещалась внутри горы. А может быть, места хватило только для тела, так что голове пришлось торчать наружу.

Был ли он жив или мертв и медленно разлагался, кто мог сказать?

Из Веррино передали, что Шпиль еще не захвачен. Наблюдатели сигналили, что смогут продержаться восемь недель; если сократить рацион, то дольше.

На следующий день после нападения все сигнальные башни к северу и югу от Веррино были сожжены дотла; новость, которая потрясла всех нас. Зачем было сжигать то, что можно захватить и использовать? Если только сигнальщики не предпочли сгореть вместе со своими башнями…

И все же, несмотря на сумятицу первой страшной ночи, одному ялу удалось вырваться и отплыть. Он пошел вверх по реке. Поскольку все сигнальные башни пылали, этот ял начал передавать сигналы, поступающие со Шпиля, на юг. К северу от Веррино ничего подобного не было, поэтому на всем протяжении реки от Сарджоя до Умдалы связь отсутствовала. Через три дня из Веррино отплыл бриг и принялся гоняться за ялом. Команда брига состояла из женщин, но каких-то неумелых — так продолжалось до тех пор, пока одну из них мужчины не выбросили за борт, связав по рукам и ногам. После этого дела брига пошли куда успешнее. Ялу пришлось срочно уходить; связь со Шпилем была потеряна.

За эти три дня Наблюдатели сообщили, что плоты отправились на запад, после чего вернулись с новыми отрядами вооруженных людей. Если бы Сыновья могли, они задействовали бы все захваченные суда. Но у них ушло целых три дня, чтобы наспех собрать хотя бы одну команду для охоты за ялом. Видимо, большинство членов команд попрятались в городе. Для них было бы лучше уйти подальше в глубь страны — хотя не думаю, что сама поступила бы так, впрочем, как и любая женщина реки. А скоро и этот шанс был потерян.

Со Шпиля Наблюдатели сообщали об убийствах и насилиях, которые совершала оборванная солдатня.

Но потом с запада пришли мужчины в балахонах: коллеги Эдрика, а может, и он сам. Разбой сразу прекратился, по крайней мере открытый. Трупы свезли в одно место й сожгли. Грабежи были остановлены. На дорогах появились кордоны и посты. По улицам ходили патрули, следя за порядком. Возможно, западные военачальники нарочно позволили своим солдатам терроризировать население Веррино, чтобы сначала запугать его, а потом выступить в роли благодетелей, для контраста. Или они сами побоялись туда соваться, пока не схлынет волна насилия. Во всяком случае, к тому времени, когда мы потеряли связь с Веррино, там установилась странная тишина. Сыновья пока что не собирали хворост для своих костров…

Из Пекавара, родного Пекавара, сообщали, что у них пока все в порядке. В Гэнги и других городах тоже. Повсюду срочно создавали отряды милиции, хотя, насколько они были эффективными, можно было судить на примере Джангали. Он всегда хвастался своей гильдией сильных, энергичных и грубых лесных джеков. В скором времени их отряды маршировали по городским улицам, вооруженные мачете, топорами и резаками. Несомненно, это очень поднимало боевой дух — но какой от него был прок? Город окружали только дикие джунгли, которые тянулись далеко на север.

Тем временем главы гильдии джунглей и реки совещались целыми днями и решали, что делать. Поступали кодированные и простые сигналы, которые для сухопутных не отличались друг от друга, поскольку они не умели читать ни те, ни другие. Я начала бояться, что Марта была права, когда говорила об отсутствии у нас единой власти.

А потом, через десять дней после вторжения, молчаливая Тамат велела мне идти с ней на собрание в зале гильдии джунглей.

«Джей-Джей-Холл», как его называли местные жители, был массивным деревянным сооружением и располагался на окраине нового города; настоящий храм, крыша которого держалась на стволах деревьев с помощью огромных балок и стропил, а в верхней часта стены располагались окна, чтобы пропускать свет и воздух. Войти в «Джей-Джей-Холл» было все равно что ступить на огромный корабль, предназначенный для того, чтобы служить прибежищем. В главном зале совсем не было мебели, словно жители не хотели оскорблять могучие деревья, превращая их в маленькие стульчики. Все сидели на подушках с кисточками, разбросанных по вощеному дощатому полу — и лучше бы вам снять обувь перед входом в зал.