М Емцев - Конгамато

• Название: Конгамато
• Автор: М Емцев
• Жанр: Научная Фантастика

---

"Опасно даже произносить имя животного", - отвечал мне молодой охотник, не сводя жадных глаз с ножа золингеновской стали. Отличный был нож! Три пляшущих человечка 1.

"Nigger dance 2, - сказал, безбожно коверкая язык, старый балухья и протянул руку к ножу. - Его зовут конгамато. Он очень злой. Он откусывает людям руки,

1 Знак фирмы. Количество выгравированных на лезвии пляшущих человечков символизирует качество стали.

2 Негритянский танец.

уши, носы. Отец моего отца умер после возвращения из болот Оберры".

"А ты сам видел хоть одного из них?" - спросил я.

"Нет! - ответил балухья. - Поэтому я жив".

"Неужели он так страшен?"

"Белый, я готов скорее встретиться один на один с разъяренным слоном или голодным львом, чем с конгамато. Подари мне топор, белый, - балухья указал на висевший у меня на поясе топор, - и я отведу тебя к Мбого. Мбого видел конгамато собственными глазами".

Мбого жил в пограничной с Суданом кениатской деревушке Тоденьянг. Впервые мне стало стыдно, что я англичанин, Эндрью. Поверите ли, каждый второй житель деревушки был болен. И как болен, Эндрью! Кроме болезней, связанных с недоеданием и авитаминозом, в здешнем "букете" была оспа, малярия, проказа, трипанозомоз. Я отдал им весь свой хинин. Чем я еще мог помочь?

Мбого однажды ужалила муха цеце, а крокодил отхватил ему руку по самое плечо. Голова его тряслась. Он засыпал на ходу и неожиданно просыпался. Мухи копошились на его черном лбу, но он не отгонял их. Его единственная рука едва держала печеный банан. Он не принял моих подарков. Они ему были не нужны. Он был философ, этот Мбого, презревший суету жизни и погруженный в созерцание.

"Тело без перьев и без чешуи, очень большой клюв, зубы крокодила. - Мбого покосился на свою уродливую культяпку. Крылья такие же, как у летучих мышей, но большие-пребольшие, кожа красная и блестящая, кричит сдавленным голосом.

Я должен был умереть в тот день, ибо нельзя безнаказанно видеть большую летающую ящерицу..."

"А находили ли вы когда-нибудь мертвого конгамато?" спросил я Мбого.

"Нет, белый, он никогда не покидает болот и там исчезает бесследно, когда умирает".

У меня был с собой "Малый Лярусс", и я показал неграм рисунок птеродактиля.

Они были потрясены.

"О! О! Конгамато! Но наш гораздо крупнее!"

Изображение было величиной с дюйм.

Я не буду рассказывать вам, Эндрью, о моем спуске в девятый круг ада. Болота Оберры - это царство ужаса, над которым безраздельно господствует красный, как кровь, крылатый крокодил - вестник смерти. Я обследовал все протоки, все черные гнилые ямы, заводи и ручьи, протекающие по болоту. Но птеродактиль не появлялся. И все же вслед за Шатело я повторяю, что уверен в существовании конгамато. И вот по каким причинам. Я спросил добрую сотню людей разных племен: камба и кукулю, балухья и ньика; я беседовал с арабами и нилотами, индийцами и белыми, дикими банту и кушитами. И все, кто осмеливался говорить о конгамато, описывали его совершенно одинаково. Если бы речь шла о вымышленном животном, описания были бы разные. Никогда негр не расскажет вам о слоне в три человеческих роста или о носороге, у которого больше чем два рога. Все говорили, что конгамато - существо обычное, но только более опасное, чем леопард, лев или черная мамба, самая страшная змея в мире.

Старая Нхаве, жена местного вождя, сказала мне, когда я забрел в одну убогую деревушку, что мои поиски обречены на неудачу: ее муж, великий охотник, давно уже убил последнего конгамато.

Так ли это было или нет, но десять лет спустя Питмэн, известнейший в Африке охотник, писал, что слышал в Кении и Северной Родезии рассказы о мифическом существе, один взгляд на которого равносилен смерти.

Конгамато существует, Эндрью, я в этом уверен. Поэтому и разбежались ваши рабочие, поэтому и я с первого дня отговаривал вас от разведки на Оберре. Я не рассказал вам обо всем сразу, потому что не мог рассчитывать на ваше доверие. Но после того как в паническом страхе разбежались рабочие, вы и без меня узнали о конгамато. И я решился рассказать вам все, что знаю об этом существе, окутанном тайной и ужасом. Повторяю, я не видел красного птеродактиля, но уверен, что он существует. Если вы даже узнаете, что на Оберре есть признаки нефтеносности - не ходите туда! Там конгамато. Это все, что я хотел вам сказать, Эндрью. Вы же вольны поступать, как вам будет угодно.

Пирсон вытер мокрый лоб платком. Он встал и отошел к окну. Мне показалось, что его руки слегка дрожат.

- Но вы же, вы, мистер Пирсон, не побоялись пойти на Оберру! И не за нефтью - за конгамато! Почему же я...

- Вы хотите идти на Оберру? - резко перебил он меня и круто отвернулся от окна.

- Да!.

- Так я и знал! Я не должен был откровенничать с вами. Мой рассказ вы употребили во зло. Вы приехали сюда искать нефть, а не гнаться за призраками. Я говорю вам это, как официальное лицо, как главный геолог провинции.

- Я буду искать нефть, только нефть, одну только нефть.

- Вы обманываете сами себя. Ветер приключений кружит вашу разгоряченную голову... Нет, я думал, что русские другие... Простите меня за откровенность, но вы ведете себя как бойскаут, начитавшийся капитана Майн Рида. Это полнейшая безответственность. Я не могу вам запретить разведку на Оберре, вы мне не подчинены, но я употреблю все свое влияние, чтобы Хартум запросил на ваше место другого геолога.

- Вы этого не сделаете, Пирсон! Я ищу нефть, я знаю, где ее нужно искать.

- Конечно, в болотах Оберры?

- Именно там, и хотите знать почему?

- Говорите.

Я взял бювар с документацией, которую привез мне на днях Пирсон, и достал оттуда тонкую, тщательно сложенную кальку.

- Вот! - сказал я и протянул кальку Пирсону.

- Что это?

- Сейсмограмма.

Пирсон осторожно развернул кальку, положил на стол и разгладил ее ладонью.

- Вы видите этот двойной пик, этот длинный спаренный зуб? - спросил я его.

- Откуда у вас эта сейсмограмма? - шепотом спросил он.

- Я нашел ее в пачке старых документов, которые вы мне принесли.

- Да, но как узнать, где находится этот разрез?

- А вы посмотрите экспликацию! Там дана привязка к озеру Рудольфа.

- Действительно! Странно...

- Что странно?

- Я не понимаю, Эндрью, как мог не заметить этой сейсмограммы... Очевидно, она была получена беднягой Эрлом. Он один занимался сейсморазведкой на Оберре. Он бесследно исчез. Нашли только его трубку и полевую сумку... Наверное, это его сейсмограмма. Да... интересная ситуация... Но одной сейсмограммы еще недостаточно. Не так ли?

- Я скореллировал ее с данными гравиметрии. Я почти убежден, что Оберра перспективна.

- Все же вы хорошо подумайте, Эндрыо. - Пирсон широким шагом направился к двери и, не сказав больше ни слова, прошел к машине.

Мы разбили лагерь вблизи стремительной речушки с черной водой. Она напомнила мне мокрые московские улицы, усыпанные желтыми листьями. Прихотливый ленточный извив реки терялся в тростниковых зарослях, в которые вклинивались узкие полосы мангров. Под сетью уродливых воздушных корней и серых присосков лианы пузырилась бело-коричневая пена. Заполненные горячей протухшей водой канавы затянула золотисто-бурая пленка тины. Местами виднелись участки подсохшей, орнаментированной широкими черными трещинами грязи. Нигде нк травинки. Всюду скользкие холодные грибы, изъязвленные спорами папоротники, лианы и мхи. Золотые, оранжевые, голубоватые, пепельные мхи. Воздух абсолютно неподвижен. Оранжерейный запах, смешанный с клопиной вонью. Душная жаркая сырость. Одежда прилипает к телу, как компресс, и никогда не просыхает. Сигарета гаснет после второй затяжки. То ли оттого, что воздух влажен, то ли оттого, что он напитан углекислотой гниения и распада. Редкие, как глубокой осенью, лакированные жесткие листья покрыты испариной. Капли сталкиваются, как ртутные шарики, сливаются, струйками сбегают с листа на лист. Ни на минуту не прекращается этот дождь при безоблачном небе. В заполненных влагой дуплах и прогнилинах на древесной коре зачарованными бабочками висят орхидеи - лиловые и нежно-фиолетовые, красно-желто-черные и розовые, белые с коричневыми крапинками. Удивительная кора мангровых деревьев! Черная, покрытая липкой слизью, источенная улитками и жуками.

Лишь у реки можно дышать свободно. Прохладная, напоенная горьковатой свежестью больших холодных цветов, вырывается она из гнилого сумрака мангров, чтобы исчезнуть в зеленых джунглях болотных трав.

Продираясь сквозь заросли жесткой и режущей травы, спотыкаясь о кочки, проваливаясь в гнилые ямы, наполненные вонючей мылкой водой, мы с Махди выбрались наконец к реке.

Если б не Махди, я бы не смог пройти эти двести шагов от палаток до реки. Махди сам напросился ко мне в отряд, а Пирсон лишь похлопотал за него на маслобойне. Все произошло помимо моей воли. И я был очень рад, что все сложилось именно так. Махди нес ружья - свое и мое. А я только балансировал руками в воздухе, стараясь сохранить равновесие, или цеплялся за траву, отчего на моих пальцах появились тонкие саднящие порезы. Они долго потом не заживали. Но все это пустяки. Я боялся лишь одного - наступить на змею. От одной только мысли об этом сердце соскакивало вниз и пот на разгоряченном лице становился холодным. Пиявки, тигровые улитки, фараоновы вши - все это не шло в сравнение с. каким-то поистине мистическим страхом перед невидимыми змеями. Даже таинственный конгамато не пугал меня. Скорее, наоборот: втайне я даже надеялся на встречу с ним. Но змеи... змей я боялся.