Мюррей Лейнстер - Экспедиция на Землю. Сборник англо-американской фантастики

• Название: Экспедиция на Землю. Сборник англо-американской фантастики
• Автор: Мюррей Лейнстер
• Издательство: Издательство «Мир»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1965

Серия московского издательства «Мир». Поначалу на книгах не ставилось название серии, так как задумывались лишь несколько сборников зарубежной фантастики, продолжающих друг друга. Первым был «Экспедиция на Землю», вторым — «Туннель под миром». Они представляли собой двухтомник англо-американской фантастики. Не случайно предисловие к первому сборнику охватывало произведения обоих книг. Но затем было решено продолжить серию, которая растянулась на более чем тридцать лет.

---

Джеральд ничего не сумел возразить. Тогда Торгунна тихо сказала;

— Некоторым людям не по душе новое. А мне кажется, это — прекрасная мысль.

Он устало улыбнулся ей и, собравшись с духом, принялся объяснять, как можно, даже при облачности, определить, где находится север. Есть камни, объяснил он, которые, если их подвесить на веревочке, всегда указывают на север. Я мягко ответил ему, что это очень интересно, но нужно иметь такие камни, или, быть может, если он знает, где такой камень можно достать, я попрошу торговца разыскать его для меня. Но этого он не знал и надолго замолчал. Кетиль открыл было рот, но Торгунна окинула его таким колючим взглядом, что он не сказал ни слова; однако всем видом он показывал, что считает Джеральда страшным лжецом.

Спустя некоторое время ветер стал встречным. Мы убрали парус и взялись за весла. Джеральд помогал охотно и энергично, но очень уж неумело, а руки его оказались такими нежными, что вскоре все были в крови. Я предложил ему немного отдохнуть, но он упорно сидел на веслах.

Глядя, как он мерно раскачивается взад и вперед под тоскливый скрип уключин — весло в том месте, где он его держал, было красным и влажным от крови, — я думал о нем. Все, за что он ни брался, что сумел бы шутя сделать любой мужчина, Джеральд делал из рук вон плохо — так казалось мне тогда, ибо я не ведал будущего. Не по душе мне было и то, что Торгунна нередко останавливает на нем свой взгляд. Без земли, без денег, совершенно беспомощный, он никак не годился в мужья моей дочери. И все же он мне нравился. Правду ли он рассказывал или все это было порождением безумия, я чувствовал, что он не лжет: нечто необычное было и в его появлении здесь. Я заметил на подбородке у него порезы от бритвы, которую я одолжил ему; он сказал, что не умеет обращаться с такой бритвой и что лучше уж ему отпустить бороду. Он изо всех сил старался быть полезным. Любопытно, думалось мне, как бы вел себя я, если б очутился один в его колдовской стране, а между мной и моим домом лежала бы целая вечность. Быть может, такая же жалость тронула и сердце Торгунны. Женщины — странные существа, жрец, и ты, который не имеешь дела с ними, вероятно, не в силах понять их так же, как и я, который спал, наверное, не меньше чем с полусотней женщин в шести различных странах. Порой мне кажется, они сами себя не понимают. Рождение, жизнь и смерть — это великие таинства, которые никому не дано познать, но женщина стоит к ним ближе, чем мужчина.

Лобовой ветер усилился, под низкими свинцовыми тучами море стало серо-стальным и заволновалось. Мы еле-еле шли вперед. На закате, выбившись из сил, мы были вынуждены войти в маленький необитаемый залив и устроить что-то вроде лагеря на берегу.

Мы взяли с собой дрова и трут. И тут Джеральд, хоть он чуть не падал от усталости, оказался на высоте, ибо его палочки разожгли костер скорее, нежели сталь и кремень. Торгунна принялась стряпать ужин.

Ладья плохо загораживала нас от пронизывающей до костей стужи. Плащ Торгунны крыльями метался по ветру, а волосы ее развевались над языками пламени. Стояла пора светлых ночей, когда небо окутано темно-голубой дымкой, море похоже на измятый лист металла, а берег едва приподымается над царством туманов. Мы, мужчины, завернувшись в плащи, грели у костра озябшие руки и молчали.

Надо чем-то развеселить людей, решил я, и приказал откупорить бочонок моего лучшего, самого крепкого пива. Не иначе как злая Норна подсказала мне сделать это, но куда уйдешь от судьбы? Лишь только, разбрызгивая во все стороны сало, зашипела на огне баранья нога, как мы еще сильней ощутили пустоту в наших желудках, и пиво быстро ударило нам в голову. Я, помню, принялся читать предсмертную песнь Рейнара Волосатого и делал это только потому, что мне хотелось ее читать.

Торгунна подошла к тому месту, где Джеральд не сел, а скорее рухнул на землю. Я заметил, что она слегка провела рукой по его волосам; не ускользнуло это и от Кетиля Яльмарсона.

— А в твоей стране разве не читают стихов? — спросила она.

— Не так, как здесь, — ответил он, подняв на нее взгляд, и секунду они, не отрываясь, глядели друг Другу в глаза. — Мы больше поем, чем читаем стихи. Вот была бы со мной моя гитара… Это инструмент такой, вроде арфы.

— А, так ты — ирландский бард! — догадался Яльмар Широконосый.

Не понимаю даже, почему я так хорошо запомнил слова, которые Джеральд с улыбкой произнес на своем языке. Но они мне запомнились, хотя я и не понял их значения: Only on me mither's side begorra.[12] Наверное, это было какое-то заклинание.

— Спой нам что-нибудь, — попросила Торгунна.

— Сейчас, только подумаю, — ответил он. — Ведь мне надо переложить песню на норвежский язык, чтобы вы ее поняли.

Чуть помедлив, глядя во мрак студеной ночи, он запел. Песня его мне понравилась. Звучала она примерно так:

«Покидаешь ты нашу долину,
И в глазах, что полны огня,
Ты с собою уносишь солнце,
Озарившее жизнь для меня!»

Только это я и запомнил да еще то, что песня дальше была не очень скромной.

Когда он кончил петь, Яльмар и Грим поднялись посмотреть, не готово ли мясо. В глазах моей дочери я увидел слезы.

— Очень славная песня! — сказала она. Кетиль сидел выпрямившись. Отсветы пламени беспорядочно метались по его лицу.

— Наконец-то мы дознались, что умеет делать этот молодчик, — произнес он, и голос его зазвучал грубо: — сидеть-посиживать да напевать песенки девчонкам. Этим пусть он и служит тебе, Оспак.

Торгунна побледнела, а Хельги схватился за меч. У Джеральда, увидел я, потемнело лицо, и он хрипло проговорил:

— Ты не имеешь права так говорить. Возьми свои слова обратно.

Кетиль встал.

— Нет. — ответил он. — Я не буду просить извинения у бездельника, живущего нахлебником у честного хозяина.

Он пришел в ярость, однако у него хватило ума не трогать мою семью и оскорбить только Джеральда. Иначе ему и его отцу пришлось бы иметь дело с нами четырьмя. Тем временем Джеральд тоже встал и, сжав кулаки, спросил:

— Ты готов в стороне решить наш спор?

— С радостью!

Кетиль повернулся и, пройдя несколько шагов по берегу, достал из шлюпки свой щит. Джеральд последовал за ним. Стоявшая неподвижно Торгунна, на лице которой был написан неподдельный страх, вдруг схватила его топор и бросилась вслед за ним.

— Ты идешь без оружия? — крикнула она. Джеральд остановился и непонимающе взглянул на нее.

— Мне это не нужно, — пробормотал он. — Кулаки…

Полный самомнения Кетиль выпрямился, обнажил меч и сказал:

— Ты, конечно, умеешь сражаться только так, как сражаются рабы на твоей земле. Поэтому, если ты попросишь у меня прощения, я буду считать дело улаженным.

Джеральд стоял ссутулившись. Он пристально, как слепой, смотрел на Торгунну, словно спрашивая у нее, что ему делать. Она подала ему топор.

— Значит, ты хочешь, чтобы я его убил? — прошептал он.

— Да, — был ее ответ.

И я понял, что она его любит, иначе почему она так не желала допустить его позора?

Хельги подал ему шлем. Он надел его, взял топор и пошел навстречу Кетилю.

— Недоброе дело! — заметил Яльмар. — Ты на стороне чужеземца, Оспак?

— Нет, — ответил я. — Он мне не кровный и даже не названый брат. Эта ссора меня не касается.

— Вот и хорошо, — обрадовался Яльмар. — А то мне вовсе не хочется ссориться с тобой, приятель. Ты всегда был добрым соседом.

Мы вместе прошли вперед и очертили площадку для противников. Торгунна попросила меня одолжить Джеральду меч, чтобы он тоже мог пользоваться щитом, но он, как-то странно поглядев на меня, сказал, что предпочитает держать в руках топор. Он и Кетиль стали друг против друга, и бой начался.

Это не был обычный хольмганг[13] с определенными правилами и порядком наносимых ударов, где первое появление крови означает победу. Нет, эти двое бились насмерть. Кетиль бросился вперед, и меч в его руке со свистом полоснул воздух, а Джеральд отпрыгнул назад, неуклюже размахивая топором. Топор со звоном отскочил от щита КеТиля. Юноша усмехнулся и полоснул мечом по ногам Джеральда. Я видел, как на его штанах выступили пятна крови. Это было убийство с самого начала. Джеральд, видно, никогда не держал в руках топора. Один раз он даже нанес удар не острием топора, а плашмя. Кетиль давно зарубил бы его, если бы меч у него не притупился от удара по шлему и Джеральд не сумел тотчас вскочить на ноги. Тем не менее он уже шатался от десятка ран.

— Прекратите! — крикнула Торгунна и кинулась к ним.

Хельги схватил ее за руки и силой заставил вернуться на место, но она так вырывалась и билась, что пришлось Гриму прийти Хельги на помощь. Я увидел, что мой сын огорчен, а на лице керла играет злобная улыбка.

Джеральд повернулся взглянуть на Торгунну. Клинок Кетиля, скользнув, полоснул Джеральда по левой руке, и он выронил топор. Кетиль зарычал, готовясь его прикончить. Тогда Джеральд вытащил пистолет. Вспышка, звук, похожий на короткий лай. Кетиль упал, судорожно вытянулся и застыл. У него разнесло нижнюю челюсть и затылок.