Льюис Синклер - Элмер Гентри

• Название: Элмер Гентри
• Автор: Льюис Синклер
• Жанр: Классическая проза

Льюис (Lewis) Синклер (7.2.1885, Сок-Сентр, Миннесота, - 10.1.1951, Рим), американский писатель. Сын врача. Первые романы Л. не имели особого успеха. Широкое признание в США и Европе ему принёс роман «Главная улица» (1920), в котором показаны застой и консерватизм провинциального захолустья. Бэббит, главный герой следующего одноимённого романа (1922), - классический тип обывателя и дельца. В романе «Эроусмит» (1925; совместно с П. де Крайфом) талантливый врач и исследователь сталкивается со стяжателями в области науки и медицины. Критикуя «долларовую цивилизацию», Л. проявлял непоследовательность (роман «Додсворт», 1929). В 30-40-е годы сатира Л. приобретает политическую направленность. В утопическом остросатирическом романе-памфлете «У нас это невозможно» (1935) Л. провидел некоторые черты позднейшей политической реакции в США. Однако, осуждая фашизм, Л. не был свободен от страха перед опасностью «слева» (роман «Блудные родители», 1938). В годы 2-й мировой войны 1939-45 Л. переживает творческий подъём (сценарий «Буря на Западе», 1943, совместно с Д.Шейри, роман «Гидеон Плениш», 1943). Наряду с острокритическими произведениями Л. создал ряд слабых, слащаво-сентиментальных романов («Богоискатель», 1949, «Мир так широк», 1951). Нобелевская премия (1930).

---

- Да, я лично вполне склонен с вами согласиться, - злорадно подхватил Элмер. - Во всяком случае, мы можем со спокойным сердцем предоставить всех трусов, хлюпиков и болтунов из породы так называемых "просвещенных мыслителей" милости господней. Если они подло подрывают нашу великую миссию спасения душ в мире сем, пусть занимаются дурацкими прениями, рассуждениями, словоизвержениями, которые никому не приносят практической пользы, а только мешают великому делу врачевания страждущих душ, - пусть! Мне по крайней мере некогда тратить на них время - вот и все. Пусть даже они меня услышат, мне решительно все равно. Да, вот в этом и беда брата Шалларда: я знаю, что в сердце его пребывает благодать господня, но только зря он тратит время, копается в разных там доктринах, когда ведь и так все, что человеку нужно знать, уже сказано в баптистском учении. Ты бы подумал об этом, Фрэнк, подумал бы…

Элмер вполне уже овладел собой. Ему всегда нравилось играть с огнем - если, конечно, огонь этот был не опасней того, что имелся в запасе у Фрэнка. Он нагло посмотрел Фрэнку в глаза… После разговора в спальне прошло около получаса.

Фрэнк открыл было рот, закрыл, снова попытался что-то сказать и снова промолчал. А потом было уж слишком поздно. На него уже насел с доводами в пользу духовного возрождения и новой порцией сладкого церковный староста Бейнс.

VII

Лулу сидела на другом конце стола, и Элмер был, пожалуй, рад этому. Он презирал Фрэнка за слабохарактерность, но Фрэнк был не чета Эдди Фислингеру: Элмер никогда не знал наверное, что Фрэнк надумает сделать или сказать через минуту. Поэтому он решил держаться начеку. Раза два он все-таки многозначительно взглянул на Лулу, но в разговоре (а разговор ради того, чтобы снискать восхищение Лулу, приходилось вести ученый и вместе с тем мужественно-оживленный) все время обращался к мистеру Бейнсу и двум другим старостам.

"Так! - размышлял он. - Этот остолоп Шаллард должен видеть, что я и не собираюсь совращать малютку… Если он заикнется насчет моих "намерений" относительно нее, я просто сделаю удивленное лицо, и мистер Фрэнк Шаллард сядет в лужу со всеми своими гнусными подозрениями".

Но внутренний голос, поднимавшийся из самых темных и смутных глубин его существа, нашептывал ему, не переставая: "Я должен ею овладеть, должен!"

И Элмер останавливал себя: "Не торопись! Будь осторожен! Декан Троспер выкинет тебя из семинарии! Старик Бейнс возьмется за ружье… Осторожно!… Выжди!"

Только через час после ужина, когда все занялись поджариванием кукурузы, он улучил минутку и шепнул ей:

- Не доверяйте Шалларду! Прикидывается моим другом, но не верю ему ни на грош. Должен вам рассказать про него. Необходимо! Слушайте! Когда все лягут, спуститесь тихонько сюда. Я тут подожду. Обязательно!

- О нет, не могу! Кузина Эделин Болдуин спит у меня в комнате.

- Ну и что же? Сделайте вид, будто ложитесь, ну, распустите волосы, что ли, а потом спуститесь посмотреть, догорел ли камин. Ладно?

- Может быть.

- Нет, наверное!… Пожалуйста! Милая!

- Может быть. Но только на секунду.

И Элмер самым добродетельным, самым пасторским тоном завершил:

- Да, разумеется.

После ужина все расположились в гостиной. Бейнсы гордились своими передовыми взглядами: они не проводили вечера на кухне, по крайней мере - не всегда. Уютная гостиная была обставлена, как принято на фермах Новой Англии: яркий полосатый плетеный коврик, немыслимая кожаная качалка на медных ножках в виде драконов, украшенная шишечками в коринфском стиле, увеличенные фотографии, стол, заваленный иллюстрированными журналами, тяжелый альбом снимков Чикагской всемирной выставки [52]. Камин заменяла печь - забавное чудовище из никеля, со слюдяной дверцей, лихо увенчанное короной, правда, не золотой, а позолоченной, и украшенное цепочкой из стеклянных сапфиров, стеклянных изумрудов и жарких стеклянных рубинов, опоясывающей его раскаленное брюхо.

Устроившись возле этого курьезного и великолепного чудовища, Элмер открыл шлюзы своего красноречия и пустил в ход все свое обаяние.

- Ну, баста, друзья мои! Ни слова больше сегодня о церковных делах! Я сейчас не священник, я просто веселый парень, который хочет немножко порезвиться после такого замечательного ужина. И скажу вам откровенно: не будь мамаша Бейнс столь строгой матроной, я непременно заставил бы ее сплясать со мною. Ручаюсь, что она прошлась бы не хуже любой танцовщицы, что выступают в театрах.

И, обвив рукою необъятно пышный стан миссис Бейнс, он трижды покружил свою даму по комнате, а она, вся зардевшись, хихикала: "Ой, не могу… И придумает же!" И все захлопали, не щадя мозолистых, огрубевших от плуга рук, так что у чувствительного Фрэнка Шалларда едва не лопнули уши.

Фрэнка всегда считали на редкость общительным юношей, но в этот вечер его словно подменили: так он был мрачен и хмур.

Это Элмер занимал всех рассказами о первых поселенцах Канзаса, так хорошо известных ему из книг. И это Элмер, когда прошло первое смущение и гости стали вести себя естественно в обществе "божьих людей", предложил всем поджаривать кукурузу на огне. Тогда-то, в разгар веселья, когда даже самый сдержанный из церковных старост, лукаво хмыкнув, одернул Бейнса: "Эй, Барни, ты кого это там подталкиваешь?" - тогда-то Элмер и улучил минутку, чтобы незаметно назначить свидание Лулу.

Потом, еще более оживленный и слегка лоснясь от масла, которым намазывали початки, он собрал всю компанию у фисгармонии, на которой заиграла Лулу с невинной радостью, хоть и без особого умения.

Из уважения к духовным лицам сначала запели церковный гимн, но уже вскоре все с увлечением затянули вслед за ним "Как я Нелли домой провожал" и "Старый черный Джо".

И все время он втайне трепетал, предвкушая прелести предстоящего свидания.

Молодой фермер Флойд Нейлор, сосед и родственник Бейнсов, высокий и нескладный парень, тоже томясь и робея, не спускал глаз с Лулу, и это только сильней разжигало Элмера.

Последней спели "Бьюла Лэнд" [53] под аккомпанемент Лулу. Голос Элмера звучал так мягко и трогательно, так нежно:

Блаженный край, мой милый край,

("Ах ты, моя крошечка!")

К тебе с вершин стремлюсь!

("Что, если ее попытаться разжалобить, может - клюнет?")

К тебе тянусь через моря,

("Нет-нет, я буду вести себя хорошо, слишком далеко заходить не стану".)

К тебе душою рвусь!

("Какие ручки! Так и тянет поцеловать!")

Твои родные берега

("И поцелую, ей-богу! Сегодня же!")

К себе влекут меня всегда!

("Интересно, в чем она спустится - в капоте?")

- Хотелось бы знать, - обратилась к нему жена одного из старост, особа чувствительная и бойкая, - о чем это вы думали, брат Гентри, когда пели?

- Э-э… гм… Думал о том, как мы все будем счастливы, когда очистимся от грехов и познаем отдохновение в Бьюла Лэнд.

- Ах, я так и знала, что вы думаете о чем-то божественном, - вы пели с таким чувством и вдохновением!… Ну, нам пора! Чудный был вечер, сестра Бейнс! Мы просто не знаем, как и благодарить вас и брата Бейнса за такое удовольствие! Да, и брата Гентри тоже… Ну, и, конечно, брата Шалларда. Идем же, Чарли!

Чарли тем временем с другим старостой улизнул на кухню вслед за братом Бейнсом. Время от времени оттуда доносился подозрительный звук, словно бульканье из горлышка кувшина, и в такие минуты дамы и оба священника возвышали голос и ничего не замечали. Наконец один за другим старосты показались из кухни, утирая губы волосатыми лапами.

VIII

Когда долгая церемония прощания закончилась, Элмер сказал отчаянно зевающему хозяину:

- Если это не потревожит вас и сестру Бейнс, я на минутку задержусь здесь, внизу, у огня - приведу в порядок мои заметки для завтрашней проповеди. И брату Шалларду не буду мешать спать.

- Хорошо, хорошо… О-о-ох-хо-хо… простите, ко сну что-то клонит. Располагайтесь, как дома, сынок… виноват… брат Гентри. Спокойной ночи!

- Спокойной ночи! Спокойной вам ночи, брат Бейнс. Спокойной ночи, сестра Бейнс. Спокойной ночи, сестра Лулу… Всего, Фрэнк.

Он остался один, и комната заходила ходуном. Она плясала у него перед глазами, она была полна звуков. Элмер расхаживал из угла в угол, нервно постукивая кулаком одной руки по ладони другой, то и останавливался, лихорадочно прислушиваясь… Минуты ползли нестерпимо медленно. Она не придет.

Мышиный шорох на лестнице, неслышные шаги на цыпочках в холле. Все тело его напряглось от нетерпения. Он застыл в позе статуи Натана Хейла [54]: локти назад, кулаки у бедер, подбородок вздернут. Но когда в комнату робко шагнула она, перед нею, небрежно облокотившись на фисгармонию и с отеческой благодушной усмешкой, вертя в пальцах массивную цепочку от часов, уже стоял солидный и добросердечный пастор. Она была не в капоте, а все в том же самом синем платьице. Правда, она распустила волосы, и они сияющим, шелковистым облаком обрамляли ее шею. Она поглядела на него умоляюще.