Виталий Забирко - Пришествие цивилизации (сборник)

• Название: Пришествие цивилизации (сборник)
• Автор: Виталий Забирко
• Издательство: Отечество
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: ISBN: 5-7707-7404-5

---

Падение рейтинга популярности меня не волновало. На Земле задевало, что был для всех безымянным Ларионовым, но здесь я жил своей жизнью, а обладатели «гляделок» — своей, наши интересы не пересекались. Если не представляешь, к чему может привести известность, то и выпендриваться не стоит. А то может получиться как с одним молдаванином, который обнаружил оригинальный полупрозрачный камень, направил его в Академию Наук и попросил, если окажется, что это неизвестный минерал, назвать его своей фамилией. Проанализировав образец, ученые из Академии Наук ответили, что камень является окаменелыми экскрементами динозавра, и попросили подтвердить согласие на присвоение минералу фамилии первооткрывателя. Молдаванин предпочел остаться неизвестным…

Оставив одежду в домике, я разбросал ее по тахте, вернувшись, обнаружил, что шмотки сложены аккуратной стопкой, а сверху лежит мелочь из карманов: деньги, ключи, мобильный телефон, диктофон. Вначале подумал, что одежду постирали, но когда принялся рассовывать по карманам бесполезные в этом мире вещи, то оказалось, что одежда новая. Такая же, как моя, но словно только что из магазина. Быть может, галактическая стирка сродни восстанавливающей? Нам до их технологий далеко…

Напрасно я решил, что вещи из моих карманов бесполезны — дня через три неожиданно зазвонил телефон. Трясущимися руками я извлек его из кармана, включил.

— Слушаю… — прохрипел в трубку.

— Алсуфьев?! — громогласно рявкнул из мобильника Фесенко, будто находился рядом. — Где ты шляешься, через пятнадцать минут мы должны быть в эфире!

— Это Ларионов…

— А… — разочарованно протянул Фесенко. — Извини. Ошибся.

И отключился.

Я с минуту сидел и тупо смотрел на пиликающий гудками отбоя мобильник. Оказывается, я в любую минуту мог связаться с кем угодно по телефону! Я чуть было не набрал номер Фесенко, чтобы объяснить ему, в какой ситуации очутился, но вовремя спохватился. Если начну говорить начистоту, меня примут за идиота.

«Кому же позвонить?! — лихорадочно билась мысль, но здравый смысл ее остудил: — А кто поверит?»

Затем пришла совсем уже трезвая мысль, что за все время, пока я здесь, мне никто не звонил. Точнее, один раз позвонили, да и то по ошибке. Выходит, я не только «неизвестный Ларионов», но и никому не нужный… А раз так, то и мне звонить некому.

Если в первый момент разговора по телефону меня охватила эйфория, что я не забыт, кому-то нужен, то к окончательному выводу я пришел со спокойной душой и абсолютно индифферентно. Земная жизнь осталась где-то далеко в прошлом, звонок оттуда хоть и пробудил воспоминания, но ностальгии я не испытал. Здесь было лучше, здесь я жил сам по себе, а там об меня каждый норовил вытереть ноги, как о половую тряпку.

Звонить я никому не стал, но мобильный телефон не выключил. Вдруг жена или дочь, обеспокоенные моим исчезновением, позвонят? Успокою, как смогу, все-таки человеческие чувства у меня остались. Хотя были большие сомнения, что родственники переживают.

Так и вышло — никто больше не звонил.

Тем временем я познакомился со своими соседями. Сосед за черной перегородкой, прозванный мной за глаза Чижиком-Пыжиком по первому контакту, оказался не в меру вспыльчивым и неуравновешенным. У него был прекрасный музыкальный слух — когда по утрам мы перестукивались, он идеально воспроизводил предлагаемые мной мелодии песен. Но когда он пытался научить меня своим мелодиям, то выходил из себя из-за того, что я неверно повторял его стук, и тогда черная стена напоминала собой вертикально повернутую поверхность озера во время бушующих стихий. Кажется, это были не мелодии, а нечто вроде азбуки Морзе, но я и земную-то азбуку Морзе не знал, что тут уж говорить о галактической.

Медлительный и флегматичный сосед с белой равнины нечасто показывался мне на глаза. Он оказался тем самым белесым туманом над равниной. Это я понял, когда несколько раз увидел его сотканную из тумана бесформенную голову с пустыми круглыми глазницами и провалом рта, вначале принятыми мной за игру теней. Если такая игра теней повторяется регулярно — это уже не случайность. Поначалу он меня не замечал — слишком разная у нас скорость восприятия действительности. Я для него был сплошным мельтешением, чем-то вроде вращающегося винта аэроплана. Однажды утром, заметив, что бесформенное лицо туманного соседа вплотную прилипло к прозрачной перегородке, я полчаса неподвижно простоял перед ней. С тех пор у нас вошло в привычку здороваться подобным образом. Утром, в одно и то же время, его лицо прилипало к прозрачной перегородке, а я полчаса неподвижно стоял напротив. Затем я уходил по своим делам, а лицо за перегородкой медленно таяло, чтобы вновь возникнуть следующим утром.

Жизнь вошла в однообразную статическую колею, но мне это нравилось. «Гляделок» над каньоном сильно поубавилось, теперь их, рассредоточенных по небу в разных местах, было не больше десятка. Ажиотаж вокруг моей персоны закончился, зеваки удовлетворили свое любопытство, остались одни специалисты по формам галактической жизни. Пусть их, меня не убудет.

В то утро я вышел из домика, поздоровался перестуком с одним соседом, постоял перед другим, полил разросшийся цветник с необычными фиолетовыми цветами, искупался в мелководной речке, затем сел в шезлонг и с наслаждением почитал Умберто Эко. Когда пришло время обеда, я оставил книгу в шезлонге и направился в домик. Открыл дверь, шагнул и…

7

И очутился в бюро по найму на работу за границей. Как есть, босиком, в одних трусах.

— Топрый тень! — расплылся в улыбке «Гурвинек», но его глаза за толстыми линзами очков смотрели на меня холодно и беспристрастно. Так же, как «гляделки» из шестигранных ячеек.

— Э… — протянул я, неловко переминаясь с ноги на ногу, и попытался открыть дверь позади себя.

Двери не было. Не было даже прямоугольника на гладкой стене, заклеенной фотообоями с изображением ковыльной степи.

— Конттракт саконтшился, — объяснил «Гурвинек» и указал на кресло напротив стола. — Прошу фас, присашивайтесь.

— Но… Но как же…

Я растерянно развел руками, намекая, что стою в одних трусах. Обратный переход оказался настолько неожиданным, что подействовал подобно электрошоку. В глазах рябило, сознание функционировало на грани, движения были дергаными, почти неподконтрольными.

— Не стоит песпокоиться, — заверил «Гурвинек». — Все претусмотрено. Фаша отешта стесь. Перите.

Он извлек из-под стола пластиковый кулек и протянул мне. С трудом соображая, где рукава у рубашки, а где штанины у джинсов, я оделся.

— Присашивайтесь, — повторился «Гурвинек». Я машинально сел в кресло.

— Осталось выполнить непольшие формальности. — Он положил передо мной листок бумаги и пачку долларов. — Фаша сарплата. Распишитесь.

Я расписался, сунул деньги в карман. Сознание пребывало в ступоре, слов не было.

— Фсехо фам ттопрохо, — кивнул «Гурвинек», спрятал расписку в стол и повернулся лицом к экрану компьютера.

Мне ничего не оставалось, как встать и выйти на улицу.

В переулке свирепствовал жаркий июльский полдень. Яркое солнце резало глаза, асфальт под ногами плавился, душный городской воздух ватой забивал легкие. На Минейре всегда была оптимальная температура и чистый воздух, но это я понял только сейчас. Механически, будто робот, я прошагал к скверику и сел за столик летнего кафе. Официант подал дежурное блюдо — сардельки с тушеными грибами, я вяло поковырялся вилкой, но еда показалась пресной и невкусной. То ли дело на Минейре… Откинувшись на спинку пластикового кресла, я уставился на золоченую рыбку в фонтанчике — чем-то она напоминала золотую рыбку, которую поймал в мутных водах речушки галактической заграницы.

Краем глаза я уловил, как кто-то подсаживается ко мне за столик.

— Привет, Ларионов!

Я повернул голову и увидел все того же бородача.

— Ну, и как тебе заграницы? — спросил он.

Я не ответил, молча глядя ему в глаза. Маленькие, подслеповатые, но не хитрые, как показалось месяц назад, глазки бородача бегали по моему лицу, словно в ожидании помощи. Мольба и надежда были в них. Он явно чего-то ждал от меня…

— М-да… — участливо протянул он. — Пришибло тебя изрядно. Водочки? Я подумал немного и кивнул. Мысли текли вяло, заторможенно. Снять психологический стресс, как при переносе с Земли на Минейру, было некому, лучшим средством прийти в себя оставалась водка.

Бородач радостно крякнул, наполнил пластиковые стаканчики.

— Не пьем, а лечимся! — поднял свой стаканчик и выпил. Я тоже выпил и с непривычки закашлялся.

— Запей!

Он налил мне минеральной воды, я послушно запил и принялся за сардельку. Охмелел почти сразу. Это сняло заторможенность, помогло раскрепоститься, но чувство нереальности происходящего не исчезло. Я словно раздвоился — один Ларионов сидел за столиком, закусывал, а второй наблюдал за ним со стороны.