Виталий Забирко - Космический хищник (Путевые записки эстет-энтомолога)

• Название: Космический хищник (Путевые записки эстет-энтомолога)
• Автор: Виталий Забирко
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: ISBN 5-699-02917

Брезгливые не становятся энтомологами. Известный всей Галактике коллекционер экзопарусников — инопланетных существ, внешне напоминающих земных бабочек, — Алексан Бугой хорошо усвоил это правило. Он без тени сомнения приносил в жертву что угодно и кого угодно ради достижения своей цели. И в его коллекции появлялись новые удивительные экземпляры, такие, как питающийся человеческой психоэнергией обитающий в n-мерном пространстве Papilio galaktikos. Во всей Вселенной не было Бугою равных, и он всерьез был уверен в том, что стал любимцем Фортуны. Пока не отправился в очередное звездное сафари…

---

Виталий Забирко КОСМИЧЕСКИЙ ХИЩНИК

Часть первая ЛОВЛЯ МЛЕЧНИКА НА ЖИВЦА

Глава 1

Я прибыл на Пирену трансгалактическим лайнером межнациональной компании «Торговый дом Кузнецова и Смита-внука». Точнее, лайнер доставил меня в систему Гангута, а уже на Пирену я попал челночным катером, поскольку космопорта для галактических кораблей на ней не было. Захолустная, бесперспективная для торговли планета. Но для энтомолога сущий рай, не загаженный отбросами технологической цивилизации.

Катер приземлился на бетонную посадочную полосу посреди плоской, выжженной солнцем, каменистой равнины и подрулил к зданию космостанции: несуразной одноэтажной коробке с непомерно огромной чашей антенны галактической связи на крыше. За космостанцией виднелись чахлые деревья редкой рощицы, в центре которой располагалось небольшое озерцо.

Встречали меня трое низкорослых темнокожих пиренита — все босиком и практически голые: на двоих болтались просторные набедренные повязки, а третий щеголял в потертых шортах в обтяжку и пробковом шлеме времен колонизации Африки. Как я тут же понял, этот третий оказался не пиренитом, а единственным землянином на планете — консулом Галактического Союза, пигмеем Мбуле Ниобе. В дипломатическом корпусе Галактического Союза издавна повелось на планеты с гуманоидным населением назначать консулов, более-менее похожих на аборигенов.

Мбуле Ниобе несказанно обрадовался моему появлению — жил он здесь безвыездно двенадцать лет, до окончания контракта оставалось еще три года, а заказываемые им грузы доставлялись с оказией не чаще чем раз в пять-шесть месяцев.

Аборигены навьючили консульский груз и мое экспедиционное снаряжение на четырех громадных долгоносое с подрезанными крыльями и погнали их к зданию станции. Насколько я знал, космостанция и посадочная полоса были единственными следами человеческой цивилизации на Пирене. Чего мне и хотелось.

Пилот челночного катера попрощался, катер без разбега рванул в трепещущее от зноя марево у нас над головой и растаял в зените. Атмосфера Пирены была настолько однородной и изотермической, что даже инверсионного следа в небе не осталось.

После первых же шагов по Пирене моя рубашка взмокла от пота, и я с ужасом представил, что вот так со мной будет целых полгода. Климат на планете ровный, практически без сезонных изменений.

— Снимай рубашку, — безапелляционно перейдя на панибратский тон, предложил консул. — Солнце здесь яркое, но не злое. Ультрафиолета в спектре мало, не обгоришь.

Изобразив на лице нерешительность с примесью некоторой стеснительности, я вежливо отказался.

— Ну и потей себе на здоровье, — махнул консул рукой, по-своему истолковав мой отказ. — Через неделю сам снимешь, когда цивилизация с тебя чуть-чуть пообсыплется.

Я только улыбнулся. При других обстоятельствах сам без особых увещеваний стащил с себя рубашку.

Пока мы шли к космостанции, Мбуле Ниобе тараторил без умолку. Странно, но двенадцать лет добровольной робинзонады не сделали из него бирюка. Впрочем, это и понятно — времена парусного флота далеко позади. Межпространственная связь позволяла Ниобе связываться с любым закоулком освоенной Вселенной, и недостатка в собеседниках он не испытывал — таких консулов-отшельников было хоть пруд пруди. Но, естественно, общение с живым собеседником не шло ни в какое сравнение с переговорами по межпространственной связи.

Поток консульского красноречия захлестнул меня, и сваренный вкрутую пиренской жарой мозг успевал схватывать лишь обрывки из рассказа консула о житье-бытье на планете, о ее природе, о племенах, их обычаях, их взаимоотношениях, о местной пище… К тому же Ниобе настолько быстро перескакивал с одной темы на другую, что я успевал только кивать, изредка вставляя неопределенные междометия. Радушие и говорливость консула вряд ли объяснялись исключительно моим появлением, скорее это было особенностью его характера. Флегматику в консулах-одиночках делать нечего. Можно свихнуться.

Внутри космостанция делилась на восемь отсеков: ангар, склад, диспетчерскую, кухню, столовую, комнату для прислуги, апартаменты консула и гостевую. Ниобе помог мне перетащить экспедиционное снаряжение в гостевую комнату и тут же, извинившись, с явным сожалением ушел рассортировывать свои грузы, пообещав через часок наведаться и пригласить меня на обед.

Гостевую комнату, похоже, никто не занимал со дня постройки космостанции. И хотя здесь было чисто прибрано, застелена свежая постель и работал кондиционер — консула за неделю предупредили о моем прибытии, затхлый, тяжелый воздух нежилого помещения так и не выветрился, намертво впитавшись в обшарпанные стены, потолок и покоробившийся пластик пола.

Я открыл холодильник и с удовольствием обнаружил, что он доверху забит банками с консервированными напитками. Вскрыв банку темного пива, я захлопнул холодильник, перевел регулятор кондиционера на пять градусов ниже выставленной температуры и, стащив с ног ботинки и носки, лег на кровать поверх одеяла. Посвежевший поток воздуха приятно овевал покрытое испариной лицо, а ледяное пиво, скользнув долгожданным холодком по пищеводу, вернулось в голову охлажденной кровью и остудило разгоряченный мозг. Отупение от жары, охватившее меня с первых минут пребывания на Пирене, сняло как рукой. Блаженствуя, я сделал еще пару глотков и тут же пожалел о снятых ботинках. На большой палец правой ноги степенно взобрался огромный восьминогий жук, чем-то похожий на земного Antia mannerheimi, и, усевшись, стал обстоятельно покусывать ноготь жвалами, поводя по сторонам парой длинных гребенчатых усиков. Дрыгнув ногой, я сбросил жука на пол, но тут же почувствовал, как по левой ступне, щекоча кожу, упорно карабкается какая-то многоножка. Стряхнув и ее, я сел на кровати.

В комнате царил энтомологический рай. Из всех щелей и углов выползали разнообразные насекомые: шести-, восьми-, десяти — и более ногие; первичнобескрылые и крылатые, скрыто — и наружночелюстные. Закованные в хитиновые панцири и мягкие, как слизняки. Прямо нашествие какое-то. Словно они прослышали о прибытии на планету энтомолога и спешили засвидетельствовать свое почтение. Некоторые из особенно нетерпеливых раскрывали крылья и взлетали.

— Э, — проронил я с нервным смешком, — вы ошиблись. Я узкий специалист. Меня интересуют только парусники.

Обиженный моим разъяснением ярко-зеленый жук на лету сложил крылья и ухнул в банку с пивом. Я осторожно поставил банку на пол, уселся на кровати в позе Будды и стал с интересом наблюдать за нашествием. В тайной надежде, что насекомых привлек в комнату не запах человеческого тела.

Так оно и оказалось. Конечным пунктом их странствия являлся потолок. Крылатые достигали его довольно быстро, а вот бескрылым приходилось взбираться по стене; но все они, оказавшись на потолке, замирали в полной неподвижности. Некоторые срывались, но, побарахтавшись на полу, упрямо возобновляли свой крестный ход. К счастью, на кровать влезали немногие, чутьем угадывая более короткий путь.

Через час, когда консул заглянул в комнату, потолок был почти полностью облеплен насекомыми. В некоторых местах они висели в два-три слоя, и я с замиранием сердца покорно ждал, когда эта хитиновая масса не выдержит собственного веса и рухнет.

Консул с изумлением уставился на потолок, перевел недоумевающий взгляд на меня и вдруг неудержимо расхохотался. Хохоча, он подошел к окну и распахнул его настежь. И именно тогда вся масса насекомых рухнула вниз.

Брезгливые не становятся энтомологами. Но только идиоту может понравиться, если ему на голову высыплют ведро живых, копошащихся тараканов. Словно ошпаренный, я соскочил на пол и стал лихорадочно стряхивать облепивших меня насекомых, меся ногами кашу из хитиновых панцирей и трахей. Ниобе залился совсем уж истерическим хохотом.

Через минуту, смахнув с себя большую часть насекомых, я вдруг с изумлением обнаружил, что они лежат на полу абсолютно неподвижно большинство лапками вверх. Я недоуменно посмотрел на Ниобе.

— Д-дневная диапауза, — все еще давясь смехом, пояснил консул. — Выше двадцати восьми градусов местные насекомые впадают в спячку. Будь осторожнее в следующий раз с настройкой кондиционера — не буди спящих пауков!

Я не стал объяснять консулу, в чем состоит разница между насекомыми и паукообразными — тем более что Arachnida здесь тоже встречались, — подобрал с пола носки, вытряхнул застывших в диапаузе насекомых из ботинок и на цыпочках, держа ботинки и носки в руках, пошел в душевую. Мне была известна особенность пиренских насекомых во время дневной жары впадать в спячку, но то, что биологический хронометр подскажет им, что еще не вечер, и для продолжения диапаузы погонит на потолок — самое жаркое место в комнате, оказалось новостью. Представляю, что здесь творится ночью!