Х. Льоренте - История испанской инквизиции. Том II

• Название: История испанской инквизиции. Том II
• Автор: Х. Льоренте
• Жанр: История
• Год: 1817

Книга Х. А. Льоренте «История испанской инквизиции» сразу после первой публикации в Париже (1817) была переведена на несколько языков и выдержала ряд изданий. Причина такого интереса к работе Льоренте, секретаря испанской инквизиции, заключается, несомненно, в обилии подлинного фактического материала, легшего в основу книги. Внимательно изучив архивные документы, церковные летописи и мемуары современников, автор сумел создать полную и правдивую историю святого трибунала со времени его возникновения и до начала XIX века. Эта интереснейшая историческая эпоха всегда привлекала внимание как специалистов, так и широкого круга читателей. На русском языке книга Льоренте была опубликована в 1936 году с изъятием ряда глав. В данном издании текст восстановлен полностью.

---

Министры предложили королю посетить сына и вторично дать ему свое благословение, представляя, что эта милость лучше всего утешит умирающего. Филипп II справился у двух вышеупомянутых духовных лиц. Те ответили, что дон Карлос сейчас хорошо настроен, но можно опасаться, что вид отца произведет смущение в его мыслях. Этот мотив на время удержал его. Однако, узнав в ночь с 23 на 24 июля, что его сын при последнем издыхании, он пришел в комнату и, простирая руку через плечи принца Эволи и великого приора, дал ему вторично свое благословение, не будучи им замечен. Сделав это, он вернулся весь в слезах. Вскоре после его ухода последовала смерть дона Карлоса, который испустил последнее дыхание в четыре часа утра 24 июля, накануне праздника св. Иакова, патрона Испании.

X. Смерти этого принца не скрывали; наоборот, его похоронили со всей пышностью, приличествующей его сану, в церкви королевского женского монастыря Св. Доминика в Мадриде, но надгробной речи не было произнесено. Филипп II оповестил о смерти дона Карлоса всех лиц и все корпорации, которые он уведомил о его заключении. У меня имеется копия письма, которое он написал толедскому капитулу 27 июля. Оно подписано монархом и контрасигнировано Франсиско де Эрасо, государственным секретарем. У меня есть также копия письма этого статс-секретаря к дону Диего Де Суньиге, коррехидору Толедо, от 28 июля. Он дает подробный отчет о начале, причинах и течении болезни дона Карлоса, о его безропотности и набожности в последние три дня жизни. Город Мадрид торжественно справил его заупокойное поминовение 14 августа. Проповедь была сказана братом Хуаном де Товаром, настоятелем доминиканского монастыря Аточа. Это он в ночь с 27 декабря предыдущего года обманул принца, заставив его объявить, кого он хотел убить. Наконец, в том же году напечатали длинную реляцию о болезни, смерти и погребении принца. Муниципалитет Мадрида поручил составить ее Хуану Лопесу дель Ойо, профессору латинского языка в столице.

XI. Испания горько оплакивала смерть дона Карлоса не только по причине предшествовавших ей страданий, но и потому, что у короля не осталось мужского потомства. Принц был единственным плодом первого брака короля с Марией Португальской. Он не имел детей от второго брака с Марией Английской. Его третий брак с Елизаветой Французской дал еще двух дочерей: Изабеллу-Клару-Евгению, родившуюся 12 августа 1566 года, и Катерину, родившуюся 10 октября 1567 года. Все надежды возлагались на третью беременность королевы, о которой стало известно незадолго до смерти дона Карлоса. Ожидание народа было обмануто, потому что добродетельная Елизавета умерла от выкидыша 23 октября 1568 года.

XII. Это несчастье (и дурное мнение, господствовавшее в Европе о Филиппе II, на которого смотрели как на государя лицемерного, жестокого и кровожадного) подало повод к обвинению его сначала принцем Оранским (а потом и многими другими) в насильственной смерти королевы. Во Франции были противоположного мнения, так как Карл IX послал в Мадрид чрезвычайного посла с выражениями соболезнования; Филипп II был действительно безутешен, видя себя без наследника, которого он ожидал от жены. Хуан Лопес дель Ойо опубликовал в 1569 году точный отчет о болезни и смерти королевы Елизаветы, где приводятся некоторые обстоятельства, несовместимые с употреблением яда, от которого, как говорили, она умерла. Известно, что принцем Оранским овладели ненависть и жажда мести. Нельзя верить в реальность преступления, у которого нет ни цели, ни мотивов, ведь Филипп был заинтересован в ожидании результатов родов королевы. Другие писатели, верившие в реальность преступления, старались открыть его причину, и явились на сцену авторы романов, которые думали отыскать ее в мнимой интриге дона Карлоса. Предположим, что она существовала в действительности. Но есть исторические доказательства, что она могла начаться только со времени возвращения принца из Алькалы, а в эту эпоху он горячо желал жениться на Анне Австрийской,[147] своей кузине. Эта принцесса стала четвертой женой Филиппа II и матерью Филиппа III, его преемника. Монарх женился на всех принцессах, предназначавшихся для его несчастного сына; такова, по-видимому, была его участь.

XIII. Наконец, Филипп II, желая сохранить воспоминание о правосудии, которое он проявил в деле своего сына, приказал собрать вместе и сохранить оригинал документов и перевод процесса, веденного в Барселоне против дона Карлоса, принца Вианы и Героны. Известно, что дон Франсиско де Мора, маркиз де Кастель-Родриго, наперсник короля по смерти Руи Гомеса де Сильвы, в 1592 году положил эти документы в зеленый ящик, и король отправил его запертым и без ключа в королевский архив в Симанкас, где он находится и сейчас, если его не перевезли в Париж по приказанию французского правительства, как об этом говорили в Испании.

Глава XXXII ЗНАМЕНИТОЕ ДЕЛО ДОМА БАРТОЛОМЕО КАРРАНСЫ, АРХИЕПИСКОПА ТОЛЕДО, ДО ЕГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ В ТЮРЬМУ

Статья первая ЖИЗНЬ АРХИЕПИСКОПА ДО НАЧАЛА ЕГО ПРОЦЕССА

I. Из многочисленных людей, ставших жертвами своеобразных форм, которым следовала испанская инквизиция при ведении начатых ею процессов, дом Бартоломее Карранса де Миранда, архиепископ Толедо, был, быть может, одной из самых знаменитых жертв. Судопроизводство, которое велось по его делу в Испании, копии документов, посланные из Мадрида в Рим, — все вместе образует не менее двадцати четырех томов в лист, а в каждом томе от тысячи до тысячи двухсот листов. Итак, можно с достоверностью утверждать, что, не считая следственных документов процесса, составленных в Риме, проверенные копии коих не были присоединены к мадридскому судопроизводству, число писаных листов превышает двадцать шесть тысяч. Если бы следствие и ведение этого процесса были публичны, обычны и согласны с естественным правом, с законами королевства, с уголовным кодексом, соблюдаемым в епархиальном церковном суде и в судебных палатах, двух тысяч листов было бы довольно для его объема, и не потребовалось бы трех лет для его окончания, несмотря на множество написанных архиепископом сочинений, которые приходилось рассматривать и обсуждать. Огромное количество писаного материала должно, несомненно, заключать много фактов, которые остались неизвестны дому Педро Саласару де Мендоса, канонику-судье Толедо, автору Жизни и приключений, счастливых и несчастных, дома Бартоломео Каррансы. Этот уважаемый и правдивый писатель произвел самые точные изыскания и (что не в обычае у людей очень богатых) не пожалел ни забот, ни затрат, чтобы открыть истину. Но эти издержки не помогли ему проникнуть в тайну, которая покрывает все действия инквизиторов. Я читал этот процесс и сделал из него извлечения, которые дают мне возможность дополнить упущения, существующие в труде этого ученого каноника, и исправить некоторые невольные ошибки, которые у него встречаются. Я уплачу этот долг публике.

II. Бартоломео Карранса родился в 1503 году в Миранда-де-Арге, городке королевства Наварра. Он был сыном Педро Каррансы и внуком Бартоломео, из дворян Миранды. Следовательно, его настоящая фамилия была Карранса, хотя доказано процессом, что, будучи доминиканским монахом, он назывался Миранда, по имени его родины. Когда он был назначен архиепископом, его стали называть Карранса де Миранда, чтобы показать тождество. Однако он подписывался «брат Бартоломео Толедский» (frater Bartholomeus Toletanus), согласно обычаю своего времени. Род Каррансы продолжался от отца к сыну до восемнадцатого столетия через Педро, брата архиепископа. Последнему было двенадцать лет, когда старанием его дяди Санчо де Каррансы, доктора университета в Алькала-де-Энаресе и противника знаменитого Эразма, он был принят в коллегию Св. Евгения, подчиненную этому университету. Когда он достиг пятнадцатилетнего возраста, он перешел в коллегию Св. Бальбины в том же университете для изучения того, что тогда называли философией и искусствами и что сводилось к общим понятиям о логике, метафизике и физике. В 1520 году он принял монашество в доминиканском монастыре Веналах в Алькарии, перенесенном впоследствии в город Гвадалахару. Как только он постригся, его отправили изучать богословие в Коллегию св. Стефана в Саламанке. В 1525 году он был помещен в коллегию Св. Григория в Вальядолиде.

III. Успехи, которые проявлял Бартоломео в столь юном возрасте, были поразительны. Доказательство этого имеется в его процессе. Брат Мигуэль де Сан-Мартин, доминиканец, в возрасте более сорока пяти лет, профессор коллегии Св. Григория в Вальядолиде, 19 ноября 1530 года донес на него инквизиции, говоря перед инквизитором Морисом, что два или три года тому назад у него было несколько разговоров с Каррансой по вопросам, касающимся совести, и он заметил, будто этот молодой монах сильно ограничивает папскую власть касательно церковных обрядов; некоторые его выражения, повторяемые несколько раз, заставили предполагать, что мнения Каррансы об этом предмете ложны и что ему следует сделать за них выговор. Из того же процесса вытекает, что, когда в 1527 году была создана комиссия для рассмотрения учения Эразма и этот важный вопрос сделался в 1528 году предметом всеобщих разговоров, Карранса был одним из тех, кто выразил мнение, противоположное общепринятому. 1 декабря 1530 года на него донес тому же инквизитору Морису брат Хуан де Вильямартин, член коллегии Св. Павла в Вальядолиде. Он говорил, что Карранса был горячим защитником Эразма даже относительно его учения о таинстве покаяния и о частой исповеди лиц, у которых имеется только отпустительный грех; когда ему противопоставили пример св. Иеронима,[148] он уверял, что нельзя подтвердить факт никаким достоверным церковно-историческим авторитетом; Карранса говорил также, что не следует осуждать Эразма за утверждение, что Апокалипсис — творение не св. Иоанна Богослова, но другого священника, носившего то же имя.[149]