Х. Льоренте - История испанской инквизиции. Том II

• Название: История испанской инквизиции. Том II
• Автор: Х. Льоренте
• Жанр: История
• Год: 1817

Книга Х. А. Льоренте «История испанской инквизиции» сразу после первой публикации в Париже (1817) была переведена на несколько языков и выдержала ряд изданий. Причина такого интереса к работе Льоренте, секретаря испанской инквизиции, заключается, несомненно, в обилии подлинного фактического материала, легшего в основу книги. Внимательно изучив архивные документы, церковные летописи и мемуары современников, автор сумел создать полную и правдивую историю святого трибунала со времени его возникновения и до начала XIX века. Эта интереснейшая историческая эпоха всегда привлекала внимание как специалистов, так и широкого круга читателей. На русском языке книга Льоренте была опубликована в 1936 году с изъятием ряда глав. В данном издании текст восстановлен полностью.

---

Пятый возникший вопрос состоял в следующем: необходимо определить, что такое ересь, чтобы знать, за что осуждать, так как многие из инквизиторов, хотя судили еретиков, не знают этого, потому что обычно они — канонисты. Рассуждение об этом вопросе принадлежит богословам, которые рассмотрят, что надо делать. Не было намерением ни папы, ни короля, чтобы исполнение этой службы сводилось к осуждению за ересь тех, кто не был еретиком; в их намерение входило через вразумление несведущих способствовать тому, чтобы они не впадали в ересь. Если встретятся упорствующие в своих заблуждениях, желающие отступить, и, будучи вразумляемы, не удалятся от заблуждений, пусть они будут осуждены и наказаны по всей строгости закона и со всей решительностью, как сказал король Пруденциан. Мне понравилось, что почти все инквизиторы, присутствовавшие на совещании, изменились и дали понять этим изменением, что они раньше поступали так только по принятым на себя обязанностям. Тогда я сказал им (говорит король Пруденциан): пусть прошлое исправится наилучшим образом, хотя во многом нет уже средства для исправления; пусть отныне действуют с большим человеколюбием и осмотрительностью — для славы Божией и для спасения душ, потому что теперь после того, как нам стало все известно, на нас ляжет большая вина, и надо опасаться наказания от Бога в этой жизни и в будущей, наказания вечными муками тех, кто не исправится, пока есть время.

Шестой вопрос на этом совещании был: канонистом или богословом должен быть инквизитор? Все согласно решили, что из двух инквизиторов один должен быть канонистом, а другой богословом; из трех — двое богословами, а один канонистом, — так как для того, чтобы определить, является ли проступок ересью, нужен богослов, а канонист необходим для устройства процесса. Только пусть донос принимается в присутствии богослова, так как он увидит, ересь ли то, что донесено, или нет. Если это ересь, пусть принимают показание; если же нет, пусть не заботятся об этом и сообщат доносчику правду, что показанное им о ком-либо не есть ересь. Если нет и греха, надо растолковать: то, что они желают сообщить, не только не ересь, но и не грех. Если есть грех, пусть им скажут, что это грех, а не ересь, и по исповеди духовнику он (как и прочие грехи) будет прощен Богом. Когда будут принимать признание обвиняемого в ереси, пусть это происходит в присутствии богослова, потому что он сумеет расспросить, чтобы узнать правду, еретик ли он или нет, а канонист этого не сумеет, так как это не его специальность. Когда понадобится осмотреть землю его округа, пусть едет богослов, так как он сумеет в посещаемых местностях определить, содержат ли заблуждения, на которые поступил донос, ересь или нет, и сможет приложить необходимые силы для избавления малосведущих людей от заблуждений и ложных мнений. Если в отсутствии инквизитора-богослова придут какие-нибудь доносчики, пусть позовут богослова и при нем примут показания доносчиков, и он поступит так, как поступил бы инквизитор-богослов. Побеседовав немного с богословом, инквизитор-канонист будет осведомлен, что такое ересь и что такое грех. Затем канонист будет в состоянии действовать так же, как богослов, если только не встретится что-либо необычное. Решили, что в инквизиции больше нужны богословы, чем канонисты, чтобы знать разницу между ересью и грехом; пока этого нет, для вынесения приговора в процессах пусть их рассматривают не только инквизиторы, но и несколько адвокатов, чтобы избежать ошибки канонистов.

Поднят был седьмой вопрос: допустимо ли чувствовать неприязнь к обращенным и лишать их должностей и санов, потому что они происходят от поколения евреев? В этом вопросе было много разногласий, так как некоторые из присутствовавших не желали разговаривать об этом предмете, потому что, по-видимому, были враждебно настроены по отношению к людям этого происхождения. Но в моем присутствии (сказал король Пруденциан) не осмелились высказать словами свое настроение, и богословы взялись за установление истины. Один из старейших сказал: есть правило не только у богословов, но и у философов, что в тех вещах, которые не зависят от человека, не допускается ни похвала, ни порицание, например, красив ли кто и ловок или уродлив и неповоротлив, здоров ли всем существом или имеет какие-либо недостатки, имеет ли он то или другое происхождение, дворянин, крестьянин, новообращенный. Если бы зависело от человека выбирать по своей воле, каждый выбрал бы то, что более в чести у людей, и поэтому, если бы случилась ошибка или беда, он был бы виноват, поскольку мог поступить иначе, но не сделал этого. Но так сотворил Бог, который не может ошибаться, имея беспредельную мудрость, и не может делать зла, потому что обладает величайшей благостью, и не сделал иначе не по бессилию, так как он всемогущ. Поэтому нет вины в том, что один имеет одно происхождение, а другой другое. Зачем же мы виним или имеем неприязнь к созданиям Божиим за то, что Бог действовал в них по своей воле, мало ценим их, унижаем и бесчестим? Это грех для христианина не судить хорошо о делах Божиих, и, как говорит св. Павел, у Бога нет различия между иудеем и эллином, откуда бы они ни произошли, если они хорошие христиане. Раньше мы любили и почитали обращенных в нашу святую веру, от кого бы они ни произошли, и хорошо обращались с ними, потому что они отошли от своих заблуждений к истине нашей веры, чтобы они радовались и воодушевлялись быть лучше и не раскаивались бы в своем обращении, видя дурное обхождение. Другие перестали обращаться, говоря: „Если я обращусь в христианство, меня будут так же называть евреем или мавром, как и раньше; я предпочитаю оставаться среди тех, которые меня почитают, чем среди тех, которые дурно обходятся со мной за то, что я вошел в их общество“. Отсюда произошел большой вред для Церкви Божией. Поэтому на вопрос ответили, что обратившиеся к нашей вере, какого бы они ни были происхождения, не должны ни быть в унижении, если они добродетельны, ни лишаться должностей и санов, если только не будут отрешены по закону. То же самое сказано было о детях и внуках осужденных за преступление ереси, потому что они исключены, хотя происходят от старинных христиан, от дворян и рыцарей, так как закон всех равняет. Канонисты ответили, что мнение богословов согласно с каноническим правом; что на этот случай имеется много текстов, которые дают то же решение, что и богословы. Поэтому во всех делах те и другие равны, если они добродетельны и хорошие христиане.

Возник восьмой вопрос: нужно ли вводить новшества в дела инквизиции? Некоторые ответили отрицательно, потому что это показало бы, что в прошлом вели дела нехорошо. Другие возразили, что следует иметь больше усердия и больше уважения к служению Богу и спасению душ и к лучшему управлению делами инквизиции, чем к мирской чести; если в чем-либо и когда-нибудь возможно лучшее решение, то будет признаком мудрости оставить привычное ради более полезного, лучшего и выгодного — тем более когда обнаруживается в прошлом ущерб и надежда возлагается на перемену. В одеждах, в приготовлении пищи, в приемах еды без всякого смущения и стыда мы оставляем прежние обычаи и употребляем кажущиеся нам лучшими, тем более что сообразно различию эпох следует изменять и человеческие законы. Возможно, что в прошедшие времена то, что делалось, было полезно, а теперь не подходит. При замещении инквизиторов богословами можно распорядиться так, чтобы они не отрешались от исполняемых обязанностей, а при освобождении какой-либо должности инквизитора назначать богословов, а пока они будут назначены в каждый трибунал инквизиции, один будет богослов, а другой канонист. Где оба будут канонистами, для принятия показаний доносчиков и признания обвиняемого пусть берут в товарищи богослова, который научит их, как следует поступать. Мало-помалу все устроится, и Господу нашему будет лучшее служение, и души спасутся, и будут покинуты заблуждения христианства, и инквизиторы станут поступать, как должно. После этих определений я сказал (говорит король Пруденциан) великому инквизитору и всем бывшим на собрании: я желаю, чтобы все живущие в моем царстве избавились от греха и стали хорошими христианами, чтобы спастись и служить Богу, а не быть осужденными на потерю чести и имущества. Так как дела инквизиции велись очень сурово, я думаю, что многие не рискнули обнаружить заблуждения, в которые они впали; поэтому, мне кажется, было бы хорошо многим очиститься от лежащего на них греха в три срока по шестьдесят дней, как делалось вначале, когда появилась инквизиция. Всех, кто добровольно объявит свою вину, пусть разрешат от ересей и заблуждений, как бы они ни были велики и тяжки, наложив на них тайную епитимью за их проступки так, чтобы они не были унижены и не лишились ничего из своего имущества. Денежный штраф с них не должен превышать одного дуката. А бедные и малоимущие должны быть отпущены с одной епитимьей, которую они отбудут или у себя дома, или тайно в присутствии только секретаря и инквизиторов в зале заседания трибунала. Таким образом, все совершившие проступки ереси объявят свою вину, получат отпущение и будут в состоянии служить Богу и спасти свои души. Великий инквизитор и все бывшие на совещании отвечали, что это дело моего великого человеколюбия, очень полезное для всего царства, благодаря чему искоренятся все обнаруженные ереси и заблуждения. Каждому из кающихся предлагалось целительное средство для спасения. Так делалось во всем царстве, и вследствие этого мое царство стало чисто от ересей, заблуждений и суеверий.