Ариадна Громова - Поединок с собой

• Название: Поединок с собой
• Автор: Ариадна Громова
• Издательство: Государственное издательство Детской литературы Министерства просвещения РСФСР
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1963

Один из классических романов отечественной фантастики 60-х годов.

---

– Я попробую опять уснуть, – сказал он. – Вы не сидите около меня, я стал невозможным эгоистом. И вообще, как мне кажется, я позволил себе расклеиться именно потому, что появились вы трое и есть на кого положиться… Идите, Дюкло, спасибо за все.

– Мне пора сменять… – Альбер чуть не сказал: Раймона – и прикусил язык.

Зайдя за ширму, он шепотом спросил Раймона:

– Вы не знаете, где сейчас первая жена профессора?

– Она вышла замуж за профессора Демаре, главного хирурга той клиники, где она работает. Она тоже хирург.

– Понятно! – задумчиво сказал Альбер и уселся у изголовья кушетки.

Раймон потянулся, зевнул.

– Я пойду прогуляюсь, – заявил он. – Хоть полчасика, ладно?

– Конечно, – сказал Альбер рассеянно, глядя куда-то на стенку. – Полчасика…

Раймон засмеялся. Чудак Альбер ему нравился. «Если б не этот чертов проныра Роже, мы бы прекрасно поладили», – думал он, спускаясь по лестнице.

У Луизы сидел Роже. Раймон сделал безразличное лицо.

– Как ваше здоровье? – спросил он, с подчеркнутой вежливостью целуя ее легкие, холодные пальцы.

Луиза несмело улыбнулась и посмотрела на него широко раскрытыми сияющими глазами. Роже начал насвистывать какую-то залихватскую мелодию и спрыгнул с подоконника.

– Ну, я пойду, – сказал он, смерив Раймона своим насмешливым взглядом.

– Не понимаю, какое удовольствие вы можете находить в его обществе, – довольно сухо заметил Раймон. – Именно вы…

– Именно я… – печально и кротко сказала Луиза. – Я всегда одна. А Роже очень добрый и веселый. Я знаю, он вам не нравится: Но у него золотое сердце.

Раймон задумался. Он сам не понимал, что с ним делается. Он как будто не очень тосковал по Луизе, сидя там, наверху, около этого кретина Поля. Когда он сказал Альберу, что хочет пойти прогуляться, ему и в самом деле больше всего хотелось на часок вырваться из этого мрачного дома, подышать свежим воздухом, а заодно позвонить шефу. Но его сейчас же потянуло к Луизе, и возле нее он испытывал и нежность, и ревность, и такое душевное смятение, какого ему раньше не доводилось испытывать. «Что же делать? – опять и опять думал он, целуя пальцы Луизы. – Вот уж не ожидал, что со мной может случиться такая история…» Раймон еще не думал о браке, но в принципе предполагал, что женится когда-нибудь на девушке из хорошей семьи… Конечно, девушка должна быть хорошенькой, живой, неглупой… да и приданое не помешало бы. Но влюбиться в чужую жену, да еще в таких обстоятельствах… просто черт знает что! «Ну хорошо, а если Луиза все-таки согласится разойтись с мужем, ты в самом деле хотел бы жениться на ней?» У Раймона сердце екнуло, когда он задал себе этот вопрос. Жениться? В двадцать пять лет, на своей ровеснице, женщине исстрадавшейся, измученной, может быть, тяжело больной… Кто знает, как долго на ней будут отзываться все эти переживания…

– Раймон, – словно угадав его мысли, тихо сказала Луиза. – Когда вы со мной, мне так хорошо… Я слишком устала, чтоб думать о завтрашнем дне, а сегодня я счастлива… почти счастлива, несмотря на все… Я так благодарна вам…

Раймон чуть не расплакался – впервые с тех пор, как стал взрослым. Он не смог ничего сказать, лишь снова поцеловал руку Луизы.

– Вот что: я хочу повидаться с Луизой, – сказал Пейронель (Раймон слышал в трубке его тяжелое, астматическое дыхание). – Скажите, чтоб завтра в двенадцать дня она ждала меня в сквере на площади Шопена.

– Я передам, – сказал Раймон. – Как получились фотографии?

– Превосходно! – шумно дыша, ответил Пейронель. – Вы молодец. Это все похоже на страшную сказку… Кстати, сделайте несколько снимков профессора Лорана. Жаль, что нельзя снять вас, например, когда вы беседуете с Мишелем… это было бы здорово!

Раймон сам уже думал об этом, но на помощь Альбера нечего было и рассчитывать. Все дело погубишь, если к нему обратиться…

– Как у вас с деньгами? – спросил Пейронель. – Зайдите в редакцию завтра или послезавтра, когда удастся: я вам выпишу деньги.

Раймон медленно шагал по зеленым чистым улицам Пасси, украшенным именами писателей, художников и композиторов всех времен и народов. Тут по-дружески встречались Грез и Дега, Рафаэль и Роден, Петрарка и Леконт де Лиль, Диккенс и Марсель Пруст… Раймон шел и усмехался, поглядывая на таблички: вот он свернул с улицы Лафонтена по улице Милле на улицу Теофиля Готье, потом прошел по улице Жорж Занд и, пересекши авеню Моцарта, попал на улицу Генриха Гейне.

Он вспомнил, как в прошлом году, ища приятеля, который поселился неподалеку от кладбища Отейль, попал в путаницу кривых переулков с именами Буало, Расина, Корнеля, Вольтера, Мольера и, озадаченный этим скоплением великих, не сразу вспомнил, под чьей же сенью обитает чудак приятель: Корнеля или Расина…

Что-то смутно беспокоило его, пока он лениво шагал, засунув руки в карманы своей серой куртки. Куртка была сильно поношена, но все же сохраняла элегантный вид. Он нарочно выбирал что-нибудь попроще и победнее, когда шел к профессору Лорану: ведь он провинциал, да еще и безработный. Но Роже все считает чересчур шикарным – и эту куртку, и плащ, совсем обыкновенный дождевик, и туфли, и, уж конечно, то, что он, Раймон, носит нейлоновые рубашки. «Но тут уж дудки, так далеко я не собираюсь заходить в маскировке: рубашка у меня должна быть чистой, а этого можно добиться только с нейлоном – выстирал под краном и опять надел… Впрочем, что удивительного, ведь Роже и Альбер – самые настоящие безработные, без всякой маскировки… От них до сих пор несет ночлежками, людским потом, пылью, дождем… черт знает чем. Нет, это мне только кажется, ведь они сразу начали мыться и чиститься, как попали под крышу, а Роже чистоплотен, как кошка, и к тому же из кожи вон лезет, чтоб понравиться Луизе… Да, Луиза… Что она скажет завтра Пейронелю? Женщины все-таки народ ненадежный, даже самые лучшие из них…»

Теперь Раймон понял, что беспокоило его все время после разговора с Пейронелем. «Да, запутанный узел… Но что она может, в сущности, сказать обо мне плохого? Решительно ничего… Однако если Луиза признается Пейронелю, что любит меня, и старик, со свойственной ему энергией, начнет устраивать счастье своей любимицы… От Пейронеля не отвертишься… Да, но и это, если подумать, не так плохо: мощная поддержка обеспечена, пока жив Пейронель, ну, а Луиза… что ж, ведь я ее люблю, не так ли?»

Он повернул назад. На авеню Моцарта ему загородила дорогу тоненькая элегантная девушка с густой копной черных волос.

– Не узнаешь?

– Узнаю, Нинетт, – улыбаясь, сказал Раймон. – Ты что же, район переменила?

– Нет, я тут случайно. Свободен?

– К сожалению, занят. Да ты и без меня заработаешь достаточно. Выглядишь как звезда Голливуда.

Раймон смотрел на Нинетт с удовольствием: она и в самом деле выглядела шикарно и была совсем молода. Неплохо бы после всей этой адской кухни профессора Лорана провести вечер с такой красоткой… и деньги есть. Да нет, куда там! Раймон вздохнул.

– Желаю удачи, малютка! Завидую тому, кто оплатит твой сегодняшний ужин!

Нинетт расхохоталась, показав ослепительно белые зубы, и медленно пошла по авеню Моцарта. «Ладно, у меня впереди и это, и многое получше этого! – сказал себе Раймон. – Мне только двадцать пять лет!»

– …Как я выгляжу, Дюкло? – спросил профессор Лоран.

Альбер одобрительно кивнул. Сегодня профессор Лоран выглядел лучше, заметно лучше. Теперь уже видно, что Мишель добился-таки успеха: перелом наступил.

– Я думаю, вы скоро сможете выходить в сад, – сказал Альбер. – Но пока не вставайте.

– Да уж, я слушаюсь Мишеля… Дюкло, вы все прочли? – Он указал на записи Мишеля.

– Да. Это необычайно интересно.

– Еще бы! Единственный в своем роде документ. Я сам ничего подобного не ожидал. От запоминал, даже не понимая: ведь эти разговоры не выдумаешь. Да и наши разговоры с Сент-Ивом прямо-таки законспектированы… – Профессор Лоран слегка прикусил нижнюю губу и пробормотал деланно равнодушным тоном:

– Вы, очевидно, поняли из этих записей, что моя жена, активная участница наших опытов, разошлась со мной. Причины тут другие, чем можно судить по отрывочным записям Мишеля, но… да, в общем, все равно! Так или иначе, а это случилось, и, надо признаться, совершенно неожиданно для меня… – Он помолчал. – Но я не об атом. Пойдите сегодня после обеда к Шамфору, попросите его прийти ко мне. Мне нужно поговорить с ним о заказах… Кое-что, видимо, придется изменить… Мишель! Франсуа! – позвал он.

Подошли Мишель и Франсуа. Они остановились, выжидательно смотря на профессора.

– Я решил делать тебе операцию, Франсуа, – сказал профессор Лоран. – Ты получишь возможность говорить. Ты хочешь говорить?

Франсуа поспешно кивнул своей большой круглой головой. На темном лице его проступило нечто вроде улыбки. Альбер смотрел на него с симпатией. Этот неуклюжий, но умный и обычно очень добродушный силач нравился ему больше всех обитателей лаборатории. Мишель уж слишком деловит и точен, как автомат, и совершенно лишен всяких эмоций, если не считать властолюбия; Поль и сначала-то был полуидиотом, а сейчас и вовсе невменяем, а Пьер – лишь уродливое подобие человека. Действительно, как хорошо было бы, если б Франсуа научился говорить!