Андрей Богданов - В нужное время в нужном месте

• Название: В нужное время в нужном месте
• Автор: Андрей Богданов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-045855-4, 978-5-9713-6297-5, 978-5-9762-4310-1

Директор тюрьмы Бонифаций Македонский обладает изумительной способностью всегда оказываться в нужное время в нужном месте.

Однажды он решил отдохнуть. Взял профсоюзный отпуск.

Но тут, как на грех, застрелилась теща. И стала привидением. На поминках она отозвала любимого зятя в сторонку и слезно попросила срочно спасти Родину. Бонифаций был пьян и поэтому согласился.

Но, что еще более удивительно, – ни разу об этом не пожалел.

---

Рядом с домом Марат увидел незнакомый „мерседес“. Обежав машину, Марат распахнул калитку и быстрым шагом направился к двери. Не успел он войти в дом, как чья-то стальная лапа схватила его шею и бросила на пол. Ранец выскочил из рук, учебники и тетради веером разлетелись по комнате. Марат повернулся на спину, поднял глаза.

Он увидел бабушку и троих мордоворотов.

Бабушка как-то странно сидела на стуле. Ее руки были неестественно отведены назад. Привычных очков на лице не было, и оттого она казались совсем больной и беззащитной. Ее глаза слезились. Подбородок нервно вздрагивал. Бабушка явно пыталась что-то сказать, но у нее ничего не выходило.

И тут ее ударили по лицу. Бабушка повалилась вместе со стулом и тоненько вскрикнула. Марат рванулся было к ней, но не успел даже подняться. Те же стальные руки схватили его за горло и сильно придавили к полу.

– Вот и сам шкет пожаловал, – услышал Марат хриплый голос. – Теперь поговорим по-мужски…

Марат почувствовал, что задыхается под рукой бандита.

– Поднимите старую хрычовку, – скомандовал хрипатый, – пусть шкет на нее полюбуется.

Клещи разжались и Марату позволили поднять голову. Марат жадно хватал воздух и смотрел на бабушку. Из ее носа капала кровь, она что-то жалостливо причитала, закрыв глаза. Марат сумел разобрать только „…мальчика… не надо…

отпустите… я не знаю…“ Ее лицо вдруг начало резко синеть. Бабушка замолчала и сникла.

– Вот, сука, кажись, сдохла…

– Наверное, сердце…

– Давайте сюда пацана.

Марата грубо подняли с пола и прижали к стене. Хрипатый боров сказал:

– Если не хочешь сдохнуть, как твоя бабка, говори: куда уехал Филат? В какую страну? Ты дружок его доченьки. Филат открыл счет на твое имя. Ты должен знать!

– Я… я не знаю.

– Что за поганая семейка! Устройте ему прощальный поцелуй со старушкой!

Марата оторвали от стены и, держа за волосы, ударили в лицо мертвой бабушки. Ее тело вместе со стулом упало на пол. Но Марата еще долго продолжали сильно колотить о бабушкино лицо.

– Вот, вот каким ты будешь! Грязным вонючим трупом!

На! На!..

Наконец, кошмар прекратился. Марата вновь пришпилили к стене. Лицо обжигала боль. Во рту чувствовался сильный привкус крови. Марат заплакал.

– Будешь говорить?!

– Да…

– Так бы сразу. Где они?

– Они… Она мне письма пишет. Там… о… обратный адрес. Я… не… не помню…

– Давай сюда эти письма!

Марата отпустили. Он, шатаясь и плача, шагнул к своему столу. Хрипатый боров двинулся за ним. Марат сильно закашлял, и, словно извиняясь, выговорил:

– У меня чахотка…

– Вот гнилье! Заразишь еще нас всех, – брезгливо процедил боров и остановился.

Все той же неровной походкой Марат подошел к столу. Повернулся спиной к мучителям. Неуклюже сел на стул. И стал копаться в нижнем ящике. Бандиты стояли поодаль.

Марат достал из шкатулки „вальтер“. Глуша кашлем звуки, непременно сопутствующие подготовке оружия к бою, Марат начал ловко доставать патроны и вставлять их в магазин.

– Че ты так долго роешься?

– Они… у-кхе-кхе! Они в самом низу, – робко промямлил неистово кашляющий Марат.

– Давай быстрей!

– Сейчас.

„Итак, по совету Герды, не будем копировать манеру стрельбы Пушкина, – решил Марат. – В живот, только в живот. То есть в пуговицу“.

Бандиты раздраженно смотрели на согнутую спину мальчика. Внезапно гнилой шкет сполз со стула, как-то по-змеиному перекрутился и, вытянув руки, стремительно развернулся.

В пуговицу! В пуговицу! В пуговицу!

Все трое согнулись пополам практически одновременно и отлетели к стене. Марат не останавливался. Никаких пуговиц уже не было видно, поэтому он переключился на другие детали одежды. Три ненавистных существа, подвывая, валялись у стены. Марат шпиговал их пулями по очереди, методично, слева направо. Тела вздрагивали, обозначая каждое попадание. Марат мысленно извинился пред Гердой, подступил вплотную. „А все-таки Пушкин был прав“, – решил Марат. И всадил по две пули в каждую голову.

Теперь точно все.

Марат положил пистолет на стол. Подошел к бабушке. Ее руки были обмотаны скотчем. Марат сходил на кухню, взял нож, разрезал скотч. Аккуратно, словно боясь причинить боль, оторвал скотч от запястий. Перетащил тело на кровать. Достал из шкафа простыню и бережно накрыл бабушку.

Сходил в ванную, кое-как умылся. Осторожно промокнул лицо полотенцем. Подошел к своему столу. Покормил аквариумных рыбок. И принялся чистить „вальтер“. Так положено после каждой стрельбы.

Когда полицейские составляли протокол, спросили его имя. Марат немного подумал и твердо ответил:

– Шериф. Меня зовут Шериф.

Глава пятая Истребитель нечисти (За несколько десятилетий до самоубийства тещи)

1

Однажды мы всей фамилией посетили деревеньку, где раньше дедушка жил. Как местные услыхали, что внук Афанасия Македонского – Бонифаций Македонский – с семейством в гости приехал, тут же в лес ушли. Спрятались.

„Жива, жива память народная о дедуле моем! Слава впереди нас идет…“ – думал я, любуясь обезлюдевшими улочками.

Ради справедливости замечу, что поселяне смотались, имея довольно веские основания опасаться любого представителя семейства Македонских. Ибо пошалил тут дедуля в свое время изрядно.

Но на то имелись объективные причины. О них мне поведала теща. Всему виной была психологическая травма, заработанная в юношестве. В последние годы жизни именно у Капитолины Карловны на излечении находился дед. И все подробно ей рассказал.

…Деду было 14 лет, когда в деревню неизвестно откуда пришел дурачок. Ну пришел и пришел. Дурачки у нас не редкость. А этот бродил себе по округе, мычал, жрать просил. Его, понятно, посылали в лес. Там тебе и ягода, и грибы, и в речке рыбы полно. А ежели повезет, то и зайчишку хроменького поймать можно. Чего по дворам разгуливать? Вон, лес за углом. Там и ходи. Благо осень на редкость теплая выдалась. Но этот дурачок, видать лоботрясом был. Не желал он, видите ли, за грибами нагибаться. Это его высокомерие раздражало простых и работящих крестьян. Время шло. Дурачок мычал все громче. Трудовое крестьянство раздражалось все больше. И разродился на этой почве конфликт, имевший весьма печальные последствия для моего 14-летнего деда.

Началось все с того, что дурачок с дурма ночью в нашу конюшню забрался. И начал, бесстыдник, отгоняя сонных лошадок, ихний овес трескать. Мешки с овсом, гад, распотрошил, наземь все высыпал, встал на карачки, и принялся, бездельник, трапезничать…

Услыхав шум, семья моих предков не на шутку обеспокоилась. Все же знают, отчего лошади в волнение ночью приходят. Это верный знак того, что нечистая сила рядом. Прабабка осталась дом и детишек малых сторожить, а прадед с дедом, взяв ружья и топоры, двинулись во двор.

И вот, черной-пречерной ночью они крались к черной-пречерной конюшне, чтобы поставить точку в этой черной-пречерной истории…

Подойдя ближе, они поняли, что дело серьезней некуда. От чавкающих и хрумкающих звуков, доносившихся из конюшни, кровь стыла в жилах. Но не таков род Македонских, чтобы из-за какой-то паршивой застывшей в жилах крови отступать перед нечистой силой!

– Никак оборотень лошадей наших ест… – шепотом сказал мой дед.

– Тогда нам осиновый кол нужен, иначе не одолеем, – ответил находчивый прадед.

– Откуда я тебе осиновый кол посреди ночи достану?

– Ладно, тащи какую-нибудь штакетину из забора. Может, за временный осиновый кол сойдет…

И, оставив своего отца в засаде, Афанасий двинулся к забору. Тихонько отломал штакетину и принялся ее заострять. Соорудив оружие, он смело подошел к конюшне.

– Ты чего так долго!? – шепотом возмутился его отец. – Оборотень уже, наверное, за вторую лошадь принялся…

Медлить было нельзя.

– Батя, зажигай факел! – скомандовал мой дед и со штакетиной наперевес ворвался в конюшню.

Зрелище, представшее в мерцающих отблесках пламени, было кошмарно. Застигнутый прямо на месте преступления оборотень широко открыл огромную зубастую пасть из которой комьями вываливались лошадиные внутренности. Глаза получеловека-полузверя, стоявшего на четырех лапах, сверкали адским пламенем!.. А перепуганные лошади метались по сторонам и оглушительно ржали, моля о спасении!..

– Ах ты сука! – заорал прадед и для достижения психологического превосходства пальнул вверх из обоих стволов разом!

Оборотень попятился назад и зарычал громче прежнего.

Прадед взял второе ружье и, крича: „Давай, Афанасий, коли его!..“ – нажал на курки.

И дед, выставив вперед заостренную штакетину, понесся прямо на оборотня.

Не добежав каких-то двух шагов, Афанасий поскользнулся на предательской кучке навоза и, выронив кол, со всего разбега врезался в оборотня, подставив чудовищу беззащитную шею…

– Но я не растерялся, – вспоминал в палате Психиатрической академии дед. – Сразу схватил его за яйца и стал что есть мочи выворачивать. А он, скотина, взвыл и вцепился зубищами мне прямо в шею…