Хуан Мирамар - Несколько дней после конца света

• Название: Несколько дней после конца света
• Автор: Хуан Мирамар
• Издательство: Ника-Центр, Эльга
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 966-521-290-7

Что ждет этих, таких знакомых, людей (а может быть, это мы с вами?) после вселенской катастрофы, грянувшей ниоткуда и влекущей в никуда? Свет четырех солнц пугающе омывает Город (вернее, то, что от него осталось), раздробленный на многочисленные майораты, раввинаты, патриархаты и так далее, и тому подобное… Что спасет этих людей: бегство на далекую планету, могущественный покровитель?… А может – их неиссякаемое чувство юмора, умение дружить и поддерживать друг друга? Сумеют ли они, мечась между сном и явью, разобраться в себе, сделать свой единственно верный выбор?

В философско-фантастическом романе Мирамара «Несколько дней после конца света», немного грустном и очень ироничном, больше вопросов, чем ответов. Но он заставляет думать, а это – уже немало.

---

Штельвельд подошел, жуя бутерброд:

– Слушаю вас, сэр, – сказал он Рихману.

Рихман закурил.

– Начну с вопросов, – сказал он, – вот ты, Аврам, был когда-нибудь в морге?

– Бог миловал, – ответил Рудаки.

– А, к примеру, на бойне или на бандитской сходке?

– На бойне был, правда, в выходной, делегации ветеринаров переводил, как там все устроено, а на бандитской сходке не был, не пришлось. К чему это ты?

– А к тому, что все это: морг, бойня, бандитская «малина», даже металлургический завод какой-нибудь – все это параллельные миры, существующие рядом, но с нами не пересекающиеся. – Рихман помолчал, затянулся и продолжил: – Не пересекающиеся с нашей жизнью до поры до времени, до каких-нибудь чрезвычайных для нас обстоятельств, и тогда они входят в наш мир. Вот я и думаю, что Аборигены и Аборигенки существовали всегда в каком-то своем параллельном мире и катастрофа заставила наши миры пересечься. Вот так. Возражения есть?

– Есть, – сказали Штельвельд и Рудаки одновременно.

– Давайте, – Рихман был настроен решительно.

– Давайте Иванова подождем, – предложил Рудаки, – три головы будет, так сказать, как у Змея Горыныча.

– А мы?! – хором заявили Ива и Маина.

– Ну и вы, конечно. Как можно без вас? Получится еще один змей, – согласился Рудаки.

Со скрипом открылась дверь подвала, и на ступенях возникли Иванов и преобразившийся Этли.

– Про вовка промовка, – сказал Рудаки, – а англичане говорят: Speak of the devil…[18]

– Это я что ли «devil»? – возмутился Иванов. – Да я теперь чист как агнец – вода замечательная. Вы на Дика Этли посмотрите. Разве можно узнать в нем прежнего бродягу?!

Действительно, англичанин преобразился: в ивановских джинсах и свитере, которые были ему велики, он выглядел эдаким слегка богемным западным интеллектуалом конца прошлого, относительно мирного века – отросшие за время скитаний белокурые волосы теперь чисто вымытые спадали ему на плечи, белокурая бородка завивалась колечками. Дамы засуетились и принялись наперебой угощать его чаем и бутербродами. Этли смущенно улыбался и беспрестанно благодарил.

Иванов сел за стол, налил себе чаю, закурил и спросил Рудаки:

– Так почему вы меня поминали всуе?

– Понимаешь, тут Ефим одну гипотезу предложил на общий суд, так мы тебя ждали, чтобы раздолбать его, так сказать, при наличии кворума, – ответил Рудаки и попросил Рихмана: – Давай, Ефим, изложи еще раз.

Рихман повторил свою гипотезу о «пересекающихся параллельных мирах», и все тут же начали с ним спорить.

«Какие-то необычные русские, – думал Этли, исподтишка разглядывая компанию, собравшуюся в подвале, – не похожи совсем на тех, с кем я имел дело до сих пор, и на татар не похожи».

10. Этли

Им удалось схватить его дважды – первый раз, когда он неожиданно забрел в лес – бродил по городу, и вдруг город кончился и он оказался в лесу, – и второй раз с русскими тоже в лесу, после того, как ему повезло и он, казалось, от них вырвался и шел вместе с русскими.

Он не понимал, что они от него хотят, хотя говорили они на его языке, но говорили странные и непонятные вещи. \ – Вы человек Новой Земли, – говорили они.

– Какой Новой Земли? Что это все значит? – спросил он, но они ему не ответили и продолжали говорить такие же странные вещи.

Он понял только, что «закончилось время», что времени больше нет.

– Нет временной координаты, – сказали они.

Он их не видел, только ощущал их присутствие где-то сзади, хотя, когда они его схватили, он их видел, видел, что это молодые женщины, одетые в комбинезоны из серебристой ткани. Но как только одна из женщин к нему прикоснулась, исчезло все: лес, по которому он сначала шел, а потом бежал – исчезли деревья, размокшая от дождя лесная дорога, исчез и он сам: его грязная намокшая шуба, разбитые сапоги, натершие ему ноги до крови, черные от въевшейся грязи руки, слипшиеся волосы на голове – исчезло все: он ничего больше не видел и не ощущал, остался только голос, который говорил на понятном языке непонятные вещи.

Наконец голос позади него произнес:

– Ну ладно, у нас еще будет время.

«Времени ведь нет…» – подумал он и очутился на той же лесной дороге, на которой они его схватили.

Вокруг не было ни души, и на дороге теперь лежал снег, от налипшего снега согнулись ветки на деревьях. Вдруг ему стало страшно, что вот стоит он один на этой безлюдной дороге, в этой дикой стране, хотя находился он в этой дикой стране уже больше двух лет и успел привыкнуть и к одиночеству, и к разным невзгодам. Ему стало так страшно, что он побежал изо всех сил, не разбирая дороги, неизвестно куда и неизвестно от кого.

Из леса прямо на него – он едва успел отскочить в сторону – выскочили лошади и помчались галопом по лесной дороге, за лошадьми побежали собаки, много собак, но он ни на кого и ни на что не обращал внимания – опасность была где-то позади, и он убегал от нее из последних сил.

Тогда он и наткнулся на этих странных русских, говоривших по-английски. Русские взяли его с собой, дали выпить крепкой местной водки. Он шел с ними и радовался, что наконец в этой жуткой стране встретил вроде приличных людей и с их помощью, может быть, удастся договориться с кем-нибудь из ООН и его отправят домой. И тут вдруг опять появились эти в серебристых комбинезонах.

Они вели колонну пленных местных жителей. Одна шла впереди и дула в флейту, двое, шедшие за ней, били в барабаны. Кудрявый русский в полувоенной форме схватил его за руку и потащил в лес, но было поздно – одна из женщин взглянула на них, и опять все вокруг исчезло.

Опять вокруг не было ничего – ни стен какого-либо помещения, ни вида какого-нибудь перед глазами, не было совсем ничего – все исчезло, растворилось в этом ничто – ему казалось, что он ослеп.

Начали что-то говорить голоса у него за спиной, и опять он ничего не понимал, правда, в этот раз не понимал потому, что голоса говорили на незнакомом языке – это не был ни русский, ни немного знакомый ему татарский, а какой-то странный язык, казалось, состоящий из одних гласных.

– Где я? – спросил он. – Что вам от меня нужно?

В ответ голос что-то сказал на том же протяжном языке, и он оказался вновь среди русских, на которых наткнулся в лесу, но сейчас они все каким-то образом перенеслись в город и стояли в незнакомом дворе возле засыпанного опавшими листьями небольшого фонтана. Вокруг были высокие старые дома. С улицы, споткнувшись о перекладину ворот, вошел лысый человек в длинном плаще с рюкзаком за плечами. Он поговорил с другими русскими, потом подошел к нему, протянул руку и сказал по-английски:

– Меня зовут Рудаки. Рад познакомиться с вами, г-н Этли. Русских Этли не любил. Еще в Англии, когда он изредка сталкивался с ними, его неприятно поражало их плохо скрытое лицемерие: с иностранцами они вели себя достаточно вежливо, иногда даже подобострастно, но за этим всегда проглядывало чувство собственного превосходства и презрения к чужим.

Дядя Джервез, который долго жил в Кении говорил об африканцах: лживые, подлые, трусливые, не знающие, что такое долг и честь. Этли тогда не особенно верил словам дяди – африканский климат и виски испортили его характер, и он вечно был всем недоволен, но, пожив в России, начал думать, что старый ворчун был, должно быть, прав: если эти его негры хоть чуть-чуть похожи на русских, то у него были все основания для возмущения.

Этли поехал в Россию из-за денег. Программа так называемой технической помощи щедро платила, а Этли был беден. Через два года, накопив денежек в стране дикарей, можно было несколько месяцев не работать и не спеша подыскать себе хорошее место.

Должность у него была неопределенная – консультант по рыночным отношениям. Что это означало, никто толком объяснить не мог, да это было и не важно – как оказалось, надо было только делать вид, будто все знаешь, и вовремя писать отчеты.

Россия оказалась и не Россией вовсе, а новой страной под названием «Украина», которая отделилась от распавшейся Империи и завела себе все государственные атрибуты: парламент, президента, министерства разные и свой язык.

Страна ему не понравилась с первого взгляда. В аэропорту и в гостинице люди были угрюмые, неприветливые. Говорили все громко, перебивая друг друга, – казалось, что все вокруг все время друг с другом ссорятся.

Не понравился ему и город – столица нового государства. Прилетел он зимой: было холодно, на улицах лежал грязный снег, дома тоже были грязные, серые, а автомобили так просто поражали своим видом – заляпанные грязью, с облупившейся краской и вмятинами на боках. Пахло в городе дымом и выхлопными газами автомобилей, а от людей – и того хуже: мокрой одеждой, потом и перегаром.

В аэропорту его встречали двое: молодой начальник в усах и с непроизносимой фамилией и пожилой переводчик в засаленной дубленке по имени Алек. Английский у Алека был ужасный – он говорил на жуткой смеси книжных, не к месту выражений и американского сленга. Этли его плохо понимал, и переводчик тоже, кажется, понимал Этли с пятого на десятое.