Александр Щёголев - Ночь, придуманная кем-то

• Название: Ночь, придуманная кем-то
• Автор: Александр Щёголев
• Жанр: Детектив

Эта история о том, до чего может довести любовь, не ограниченная ни рассудком, ни уголовным кодексом.

О жертве шантажа, перепутавшей звериную преданность с предательством.

О сильных героях, сильных поступках, сильных чувствах…

Белая петербургская ночь окрашена в кровавые тона. Два брата (возраст: 24 + 14) ведут расследование убийств: один — в запертом на ночь институте, другой — у себя дома, в коммунальной квартире. Страшные охотники гонятся за новой жертвой. Трагическая любовь лишает героев разума. Лишь с рассветом кошмар развеется… Сумасшедшая история, в которой нет ничего случайного — все переплетено и взаимосвязано.

Действие разворачивается в одну ночь — в то время, когда спит разум и жизнью управляют иные силы, скрытые в каждом из нас.

---

Александр Щёголев НОЧЬ, ПРИДУМАННАЯ КЕМ-ТО (композиция)

Пролог № 2: ИНСТИТУТ

— Кушать хочется, — сообщила она и засмеялась.

— Да, — задумчиво согласился он. Неуклюже слез с кафедрального дивана, придерживая на всякий случай штаны, и принялся возвращать себе исходный вид культурного молодого человека. Застегнулся, заправился, распрямился. Не забыл про «молнию» в ширинке. Блаженно застонав, потянулся-потянулся-потянулся… и вдруг хрипло проорал:

— Й-е-ес-с-с!

Тоже засмеялся.

Она смотрела на него снизу вверх. Трудно было оторвать взгляд от его нелепой тощей фигуры, похожей в темноте на безглазого извивающегося червя. «Какой же он весь… — бессвязно думала она, — … только мой, больше ничей, ужас, какой…» А вот ее глаза, в отличие от его, вампирски светились — в них отражался фонарь за окном.

— Мы с тобой ненормальные, Игорь, — логически завершила она свою предыдущую реплику. — Зачем ты меня послушался? Сейчас бы на даче яичницу жарили.

— Да ладно, — расслабленный, он уселся на стол заведующего кафедрой. — Попробуй, не послушайся тебя, сразу ногой в ухо схлопочешь.

— Я детей не бью.

Она улыбалась. Впрочем, в сумраке умирающего апреля ее улыбка была не видна, только глаза мерцали, только любящие глаза.

Он присел перед ней на корточки, ткнулся носом в мягкое, в жаркое, разметал шкодливыми руками незастегнутую блузку. «Ой, щекотно», — шепнула она и поймала его ладони под мышками.

— Фр-р-р! — сказал он, равномерно распределив этот звук по всем закоулкам мягкого и жаркого, до которых сумели добраться его губы.

— Хороший мой… — Она продолжала шептаться, чтобы никто больше не услышал ее, ни одна тень, ни один готический призрак. — А на вашей даче двуспальная кровать. Ты на ней по диагонали спишь. Интересно, как мы с тобой здесь поместимся?

Он с трудом оторвал себя от дурманящего лакомства.

— Не надоело меня подкалывать? Жан, прекрати. Честное слово, я только рад, что мы не поехали на эту дачу. Пусть хотя бы одно приключение в жизни останется, будем потом внукам рассказывать.

— Что ты хочешь от пьяной женщины? — совсем неслышно спросила она. Интимно дыхнула ему в лицо. — Сам напоил, а теперь обижаешься? — И стремительно поцеловала его в губы.

— Ноги затекли, — виновато сообщил он.

Поднялся, все разом испортив. Отошел к окну. Отбрасываемая им тень устрашающе выросла, заполнив кафедру целиком. Впрочем, он был доволен собой. Проверка закончилась успешно. Без сомнения, его проверяли — неосознанно, разумеется! — мужчина ли он, романтик ли он, способен ли на безумство ради любимой женщины. Он — мужчина, он — способен. Замечательно Жанна поступила, когда выдернула его из толпы расходящихся по домам студентов и сотрудников, когда предложила, сверкая глазищами, не выходить вместе со зрителями на улицу, спрятаться в актовом зале, и они, взявшись за руки, нырнули за тяжелую бархатную ткань, тянущуюся вдоль высоченных стен, а там оказался целый лабиринт, и они бродили по нему вечность, не разжимая рук, самозабвенно целовались, глотая пыль — ждали, пока вахтеры закроют выход на улицу, — а затем это случилось, мир сомкнулся, они вышли в душный мрак опустевшего зала, на ощупь пробрались в комнату студенческого клуба. В столе нашелся ключ от той двери, которая вела внутрь института, и тогда, нарушив все и вся, они проникли в пасмурные, вымершие коридоры… Замечательно, что он, Игорь, откликнулся на зов сумасшедших любящих глаз, ни секунды не колеблясь! И ведь обидно — найдется проницательный моралист, который увидит причину столь детского поступка исключительно во влиянии спиртных паров. Вот вам «пары», утритесь! Ну, выпили перед концертом самую малость. Ну, дернули чуть-чуть. А только внезапное желание остаться вдвоем — без электричек, без пассажиров, без телевизоров, без загаженного города со всеми его пригородами — это желание было глубоким и очень естественным… Правда, родная моя?

Он оглянулся.

Жанна уже спустила ноги с дивана и, перегнувшись в поясе, шарила по паркету, ловила кроссовки.

— Пойдем столовую вскроем, — сказал тогда Игорь. — Или кафетерий, поближе.

— Хорошая шутка, мне понравилось, — она была серьезна. — Во-первых, в холодильнике у системщиков остался почти целый торт от вчерашнего.

— О! — восхитился он. — Да, конечно!

— Во-вторых, у Ирины в тумбочке склад печенья.

— Да! — закричал он. — Йес!

— В третьих, сейчас будем пить чай. Можешь сходить за водичкой, я не обижусь. По пути откроешь машинный зал и возьмешь из холодильника торт. Программа ясна?

Она встала, собрала недостающую одежду, принялась приводить себя в порядок. Одежды в ней недоставало изрядно. Джинсы на полу, а чтобы вернуть на место лифчик, надо сначала скинуть с плеч блузку. И свет падает с бесстыдной прямотой. Привыкнуть к таким сценкам невозможно.

Он отвернулся, упершись раскаленным взглядом в черную лужу за окном. Отсюда, со второго этажа, лужа была прекрасно видна — вечная поганая жижа в самом центре вечного институтского двора. Взгляд остудился в муках.

— Интересно, здесь еще есть кто-нибудь? — спросила сзади Жанна, громко шурша то ли брючинами, то ли рукавами.

— Где?

— В институте.

— На проходной две-три бабули. Плюс дежурный, он должен сидеть у проректора.

Она неслышно подошла, обхватила его руками, прижалась к костлявому боку.

Он вдруг подался вперед. Легонько толкнулся лбом в стекло:

— Подожди. Кто это?

По грязному, немытому с прошлого дождя асфальту бежал человек. Высокий, мощный — мечта любой нормальной женщины. Не просто бежал, а несся с бычьей целеустремленностью: размашисто шлепнул ногой в лужу (ох, как брызнуло!), споткнулся о валяющуюся доску, исчез, растворился под аркой…

— Наверное, дежурный? — предположила Жанна почти спокойно.

— А почему так поздно?

— Ну, например, разминку делает перед сном.

— Или лунатизмом страдает. В любом случае добежит до четвертого двора и вернется.

Они подождали. Молча, пугливо. Возвращаться из четвертого двора никто явно не собирался.

— Куда он подевался? — тупо спросил Игорь.

— В подъезд нырнул. И обратно по коридорам.

— В коридорах тьма собачья.

— А вдруг он любит трудности. Как мы с тобой, Игорек.

Она покрепче обхватила его своими хозяйскими руками.

— Ладно, не наше дело, — решил он. — Чаю хочу.

Обнявшись, они отошли от окна.

— Жалко, я думала, что можно будет свет включить, — Жанна вздохнула, присела перед тумбочкой секретарши, дернула тугую дверцу. — Ну-ка, чего тут съедобного есть?

Игорь застыл рядом — озабоченный, напряженный, повзрослевший. Нежность временно освободила разум. Появилась хорошая возможность подумать, посмотреть на себя со стороны.

— Слушай, я понял! — внезапно обрадовался он. — Ну, мы идиоты! Это просто обход территории. Дежурному положено вечерний обход делать. Вообще-то он должен брать с собой кого-нибудь еще, но бабулям неохота из тепла вылезать. Мне кажется, сейчас самое время свет включать, больше по дворам никто не пойдет.

— Подождем чуть-чуть, ладно? — отозвалась Жанна, шумно роясь в чужих ящичках. — Смотри, что тут припасено!

Тогда он с готовностью опустился рядом и засунул нос едва ли не в самую тумбочку.

Пролог № 1: ПЕРЕД ОКНОМ

А вот говорят, что где-то люди живут в отдельных квартирах. Врут, наверное. Хочешь в сортир — пожалуйста, заходи, горшок всегда свободен. Хочешь помыть в ванной руки, или что у тебя там еще грязного есть, — не стесняйся, открывай дверь без стука. Причем не обязательно даже изнутри на защелку запираться, потому что никто в самый интересный момент не вломится. Сказка для детишек… А уж если жрать приспичит, так и вовсе проще некуда — иди на кухню. Не надо носить тарелки с едой, не надо говорить каждой встречной сволочи: «Здравствуйте», «Извините» или «Я вам не помешаю?» Холодильник, и тот на кухне стоит! Представляете, холодильник — и вдруг на кухне! Смешно. Никто не залезет в него за твоим маслом, никто не прилипнет с вопросами — какое, мол, право ты имел занимать столько общественного места. Мало того, дежурить по квартире тоже не надо. Мыть пол в коридоре разрешается когда угодно, а не в тот день, когда прописано в бумажке около телефона… Ну точно сказка. Не знаю, может и живут так где-нибудь. В Америке или еще где подальше. В Кремле, например. А я четырнадцать лет прожил на наших шестнадцати квадратных метрах — всю свою жизнь, понятно?

Хорошо, телевизор за стеной больше не бубнит про монархию, мать порядка. Дядя Павел вечер прожить без новостей не может, но бубнеж наконец-то кончился. Включить телек, что ли? Развеяться…

Дядю Юру жалко, сил нет! За что его так? Хороший был мужик. Они выше этажом помещаются, в квартире прямо над нами. Мы на предпоследнем этаже, они на последнем, на седьмом. Только квартира у них, ясное дело, не коммунальная. Они там вдвоем жили, дядя Юра и его жена Бэла — в пяти комнатах. На самом деле его жену зовут Бэла Исааковна, но весь город и вообще вся страна знает ее, как «Бэлу». Или можно по другому — «Леди Космос». Очень известная тетка. Телевизионщики, когда показывают ее по ящику, этак запросто обращаются к ней: мол, «дорогая Бэла, каков ваш прогноз развития человечества на следующую неделю?» Я ее немного побаиваюсь, она слишком сложная. И, кстати говоря, далеко не молоденькая, хоть и мажет облик всякими патентованными красками. Дядя Юра рядом с ней получше выглядел, но тоже не мальчик был. Он ко мне очень хорошо относился, дружил со мной. Я у них часто бывал, про жизнь с дядей Юрой разговаривал, точнее, спорил. Или видик смотрел, прихлебывая апельсиновый сок, или на компьютере играл. Пробежишь по лестнице всего два пролета вверх, и уже в другом мире — вовсе не внутри грязного семиэтажника, а в кадрах американского кино. У меня ведь кто в жизни есть? Ну, мама. Еще Игорек, старший брат. Ну, у брата есть невеста по имени Жанна — тоже меня отлично понимает. Хорошая телка, повезло Игорьку. И дядя Юра, сосед сверху. Все, больше никого в моей жизни нет.