Николай Харин - Снова три мушкетера

• Название: Снова три мушкетера
• Автор: Николай Харин
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-7027-0307-3

---

— Если не ошибаюсь, Атос — это еще один из четверых неразлучных? спросил Людовик. — Тех самых, что насолили господину кардиналу у монастыря Дешо?

— Да, государь. Но теперь их стало меньше.

— Неужели кто-то из них погиб?

— Нет, ваше величество. Но господин Портос женился и оставил службу, а господин Арамис…

— Почему ты остановился, Тревиль?

— Я, право, не решаюсь…

— С каких пор ты сделался так робок, Тревиль? Ты же знаешь, что в этом дворце, где все интригуют и лицемерят двадцать четыре часа в сутки, мне не сыскать более приятного и честного собеседника. Не уподобляйся этим паяцам, Тревиль.

— Ваше величество очень добры ко мне, — отвечал тронутый словами короля капитан мушкетеров с низким поклоном.

— Так что же случилось с господином Арамисом?

— Случилось то, государь, что он оставил службу под тем предлогом, что собирается вступить в братство лазаритов и принять монашество.

— Мушкетер готовится принять монашество?!

— Именно так, ваше величество. Он не скрывал своих намерений сделаться со временем аббатом, но я не слишком верил в их серьезность.

— Напомни-ка мне его настоящее имя, Тревиль?

— Его зовут Рене д'Эрбле, государь.

— А, сын храброго дворянина, погибшего при осаде Арраса! Теперь я вспомнил, Тревиль.

— Так что, ваше величество, сами изволите видеть, что четверо превратились в двоих, да и из них, хотя каждый, без сомнения, стоит дюжины, только господин Атос готов служить своему королю душою и телом. Что касается тела господина д'Артаньяна, то мой врач считает, что он надолго прикован к постели.

— Проклятие! Неужели невозможно установить, кто были эти негодяи?!

— Я думаю, что в этом нет необходимости, государь.

— В своем ли ты уме, Тревиль? Это преступление должно быть расследовано.

— Тут есть одна тонкость, ваше величество.

— Какая же?

— Господин Атос, от которого я и узнал сегодня утром подробности вчерашнего нападения, сообщил мне, что его товарищ узнал предводителя нападавших.

— Вот как!

— Узнал уже после того, как заколол его.

— Поделом каналье! Кто же он?

— Некто дю Пейра, состоящий, как выяснилось, на службе у его высокопреосвященства.

Король побагровел. Потом краска сошла с его лица, и его величество сильно побледнел. Затем Людовик XIII задумался.

Г-н де Тревиль, сделавший то, ради чего он явился во дворец, почтительно склонил голову, ожидая решения короля.

Людовик резким движением отбросил лютню, издавшую жалобный звук, и принялся мерить апартаменты неровными шагами.

В глубине королевских покоев часы пробили двенадцать раз.

— Что это? Уже полдень, так поздно? — встрепенулся Людовик.

— Я сознаю, что отрываю ваше величество от государственных дел, но происшествие носит чрезвычайных характер, и я подумал…

— Конечно, конечно, ты прав, Тревиль, — поспешно сказал Людовик, поглощенный своими мыслями. — Правильно, что ты предупредил меня.

Король сжал пальцы в кулак, так что побелели костяшки.

— Я подумаю! Надо подумать, Тревиль! — были последние слова короля.

Глава тридцать четвертая Партия в шахматы

Ришелье не любил ошибаться. Избегая ошибок с молодости, он раньше обычного по тем временам срока был посвящен в сан и признан доктором богословия. Приняв в 1608 году управление своей епархией в Люсоне, он проявил большую заботу о своей духовной пастве, затем отличился своей деятельностью и красноречием на собрании государственных чинов в 1614 году так, что маршал д'Анкр счел полезным пригласить его в состав кабинета.

Вынужденный возвратиться в свою епархию после смерти д'Анкра, Ришелье сохранил связи со двором, способствовал в 1619 году примирению короля с его матерью и приобрел с тех пор такое влияние, что получение им через посредство короля кардинальского сана и возвышение до ранга всесильного министра было уже делом естественным.

Ришелье не любил ошибаться. Он и не допускал промахов. Вернее — делал их очень редко.

Вечером, за партией в шахматы с королем, кардинал, постепенно наращивая преимущество, получил выигрышную позицию.

Его величество, игравший белыми, вынужденно рокировался. Черные фигуры теснили белого короля, забившегося в угол.

Ришелье заметил, что Людовик не в духе, и, приписав дурное настроение своего царственного партнера неудачной партии, заговорил об изящных искусствах, зная, что Людовик не чужд этого предмета.

Однако морщины на лбу короля не разглаживались.

— Согласен, господин кардинал, — сказал король, нервным жестом передвинув фигуру. — Несомненно, господин Вуатюр подает надежды сделаться гордостью французской поэзии и больше того — французской словесности. Вы знаете, что я покровительствую литераторам. Однако всякое дело требует таланта, и я нахожу, что военное поприще и служение своему королю и государству есть не менее достойное занятие.

— Вне всякого сомнения, ваше величество. Более достойное, чем любое другое, — отвечал Ришелье, озадаченный этим неожиданным поворотом в разговоре.

— Поэтому, — продолжал король все тем же раздраженным тоном, — мне подчас странно наблюдать, как первые лица королевства отдают явное предпочтение первым перед вторыми. Мне кажется, что военные люди, проводящие жизнь среди лишений и опасностей, заслуживают много большего.

Людовик редко высказывал кардиналу свое неудовольствие, поэтому его высокопреосвященство насторожился. Он почувствовал, что случилось что-то серьезное.

— Если ваше величество интересует мнение скромного священника, то осмелюсь заметить, что первыми лицами королевства по праву являются именно люди военные — ваш благородный брат герцог Орлеанский, господа Бассомпьер и Конде, капитан ваших мушкетеров господин де Тревиль…

— Но моих мушкетеров недолюбливают отцы церкви. И это чуть не стоило жизни их лейтенанту. Наверное, теперь на очереди капитан.

Последние слова Людовика оказались для Ришелье полной неожиданностью и заставили его вздрогнуть. Пытаясь скрыть замешательство, кардинал опустил взгляд на доску и сделал очередной ход. Он выбрал не лучший вариант, и это позволило королю беспрепятственно продвинуть вперед белую пешку.

— Ваше величество изволите говорить о чем-то совершенно недоступном моему разумению, — принужденно улыбнувшись, сказал кардинал. — Что могло случиться с таким храбрым офицером, как господин д'Артаньян?

— О, вы помните его имя, герцог? Тем лучше. Я расскажу вам одну историю.

— Я весь внимание, государь.

— Представьте себе, герцог, что один из офицеров, командующих вашими гвардейцами, — да хоть господин Ла Удиньер — возвращается поздно вечером с дежурства.

— Это легко, — сказал кардинал, поглаживая кончиками пальцев свою клинообразную бородку.

— Представьте дальше, что в одном из глухих переулков господин Ла Удиньер обнаруживает, что за ним неотступно следуют четверо закутанных в плащи людей, каждый из которых держит в одной руке шпагу, а в другой дуэльный кинжал…

— Это, к сожалению, еще случается в Париже. Ночные улицы небезопасны, — лицемерно вздохнул кардинал. — Не далее чем позавчера я приказал министру полиции удвоить количество ночной стражи в городе.

— Господин Ла Удиньер, будучи человеком не робкого десятка, продолжал король, оставляя без внимания замечание Ришелье, — продолжает свой путь, но, столкнувшись на узкой улице лицом к лицу с еще тремя наемными убийцами, понимает, что окружен и вынужденно принимает бой, почти не имея шансов на успех.

— Вы сказали — «наемными убийцами», ваше величество?

— Вы не ослышались, герцог. Я употребил именно это выражение. Итак, господину Ла Удиньеру, вероятно, пришлось бы прижаться спиной к стене и отчаянно отбиваться, одному против семерых, призывая на помощь своих однополчан, — продолжал король, горячась все больше. — И если бы, по счастливой случайности, поблизости не проходили несколько из них, господин Ла Удиньер был бы убит.

— По-видимому, так, ваше величество.

— Но Бог милосерден, и в наши дни, когда все вырождается, еще существует такое понятие, как братство по оружию. Офицер был услышан, и, хотя он получил не одну рану, все нападающие остались на месте преступления. Не ушел ни один.

— Это весьма захватывающая история, государь, но, насколько мне известно, господин Ла Удиньер не участвовал в приключении подобного рода, так как я видел его сегодня в добром здравии, — проговорил кардинал с кривой улыбкой.

— Рад это слышать, герцог. Видите ли, убийцы нападают вовсе не на всех подряд без разбора, а только на тех, на кого им указывают. Видимо, на господина Ла Удиньера им никто не указал. Мне вздумалось рассказать вам эту историю потому, что я хочу задать вам один вопрос, герцог.