Гусейн Аббасзаде - Трудный рейс Алибалы

• Название: Трудный рейс Алибалы
• Автор: Гусейн Аббасзаде
• Жанр: Советская классическая проза

Герои произведений Гусейна Аббасзаде — бывшие фронтовики, ученые, студенты, жители села — это живые образы наших современников со всеми своими радостями, огорчениями, переживаниями.

В центре внимания автора — нравственное содержание духовного мира советского человека, мера его ответственности перед временем, обществом и своей совестью.

---

— Асадулла-муаллим, прошу вас, ничего не скрывайте от меня, если что-нибудь с Хырдаханум случилось…

— Не волнуйся, дорогой, ничего страшного не произошло. Она вчера в обед к нам позвонила. Открываю дверь, вижу — это Хырдаханум, а рядом с ней женщина в белом халате. Что, спрашиваю, стряслось? Да ничего, говорит, особенного, а вот почувствовала себя плохо, на всякий случай вызвала «скорую помощь», и вот доктор говорит, что одну меня оставить дома нельзя, должна непременно лечь в больницу, какое-то время находиться под присмотром врачей… Полежишь там, говорит, два дня, станет лучше, поедешь домой… В общем, Хырдаханум просила передать тебе, чтобы ты не беспокоился.

— Так она в больнице? Асадулла-муаллим, прошу вас ничего не скрывать от меня… Если что…

— Слушай, я же сказал тебе: Хырдаханум сама, своими ногами, отправилась с врачом «скорой помощи». Клянусь, не вру. А вечером и ночью я звонил, думал, что ты вернулся, и хотел все это передать тебе.

— Не знаете, в какую больницу ее отвезли?

— Знаю. Хырдаханум сама сказала, чтобы ее отвезли в больницу железнодорожников. Передай, говорит, это Алибале, чтобы не искал меня в другом месте.

Алибала медленно приходил в себя от услышанного. Он вспомнил, что в больнице его знают, там есть у него знакомые врачи, надо срочно ехать туда.

— Не суетись, Алибала, не теряйся, все будет в порядке, с кем угодно может случиться, а с годами болезни все чаще наседают на человека, надо к этому привыкать.

— Извините, Асадулла-муаллим, что вас побеспокоил.

— О чем говорить, Алибала, мы ведь соседи. Жаль, что я стал настоящий калека, ноги меня подводят, не могу выходить из дому, а то пошел бы с тобой проведать Хырдаханум-баджи.

— Спасибо, Асадулла-муаллим. Считайте, что вы ходили. Я сейчас к ней поеду и скажу, что вы хотели поехать…

— У меня есть интересные детективы, то есть приключенческие романы; если Хырдаханум-баджи заинтересуется, отнесешь ей в больницу, чтобы она там не скучала.

— Скажу, Асадулла-муаллим.

— Что поделаешь, у меня только на это сил и хватает, — извинялся старик. И, уже закрывая за Алибалой дверь, не преминул добавить: — Передай Хырдаханум-баджи привет от меня, пусть она не унывает, доктора теперь хорошие, быстро поставят на ноги…

Алибала уже, пожалуй, и не слышал этих слов, машинально открывая дверь своей квартиры. Он был занят своими невеселыми мыслями о жене: «Что с ней случилось, как она себя чувствует?..» Сразу же стал собираться в больницу. «Что же ей отнести, чтобы пришлось по душе? Эх, если б она догадалась позвонить — спросил бы, чего ей хочется… А вдруг ей не до звонков?»

Алибала заторопился. Открыл холодильник. На верхней полке стояла тарелка с виноградом «сарыгиля». Хырда любит виноград. А что взять еще? Увидел в холодильнике долму из виноградных листьев. Масло, сыр. Нашел мороженого цыпленка. Сварить бы его, но это долго — пусть останется до следующего раза…

С тех пор как они поженились, Хырдаханум всего несколько раз ездила в свое родное село Туркяны и дня по два гостила у матери. Тогда Алибала оставался дома один. Но никогда квартира не казалась ему такой холодной и неуютной, как на этот раз. Как же одинокие люди долгие годы обходятся без близких, без собеседников? Взять хоть Асадуллу-муаллима. Всегда он был один. Говорили, что и на прежней квартире он жил один, хотя у него были сыновья. Старший, инженер-нефтяник, работал в Тюмени; второй, археолог, жил в Баку, но к отцу никогда не наведывались — то ли отец порвал с ними, то ли они отказались от отца… А виной тому были книги. Дело в том, что в Академии наук узнали о богатой библиотеке Асадуллы-киши; приходили специалисты, осмотрели древние рукописи, редкие издания; библиотеку оценили в несколько тысяч и просили старика продать ее. Сыновья были за — отец воспротивился. Сыновьям что, лишь бы выручить деньги. Никакого отношения к книгам они не имеют, книги принадлежат ему, и он поступит с ними так, как сочтет нужным… Вслед за этим Асадулла-киши позвонил президенту Академии наук и сказал, что книги пока останутся у него, но после его смерти будут безвозмездно переданы в распоряжение академии. Президент поблагодарил Асадуллу-киши за такой щедрый подарок. Никто не знал, написал ли старик на этот счет завещание, но если и раньше Асадулла книгами дорожил, то теперь он берег их пуще глаза и при каждой возможности пополнял библиотеку. Одни хвалили и одобряли такое решение старика, другие считали это глупостью; сыновья будто бы заявили, что раз ему библиотека дороже них, то они к нему больше не придут, а старик будто бы сказал, что он тоже их знать не знает, и на том разошлись. На разные кривотолки старик не обращал никакого внимания.

Поначалу Алибала, как и многие, не одобрял образ жизни Асадуллы-киши. Зачем, стоя одной ногой в могиле, держаться руками и зубами за эти пыльные тома, написанные бог весть когда и неизвестно для чего? Но потом, узнав, что авторитетные люди из академии высоко оценили библиотеку Асадуллы-киши, он поверил, что эти потрепанные тома с пожелтевшими страницами хранят многие мысли, что они очень нужны людям и что старику стоило дрожать над ними. Сам он книг не читал; когда-то, когда был еще маленьким, в доме было несколько книг на арабском алфавите, но поскольку никто не умел читать, их порвали и выбросили. Да, каждый в мире занят своим делом, по-своему живет и по-своему завершает свою жизнь, и никто не называет свое молоко кислым… Видно, Асадулле-киши нравится жить отшельником среди книг, и тут ничего не поделаешь. Но он, Алибала, от одиночества глупел, терялся и не знал, что делать.

Было одиннадцать часов утра, когда Алибала со свертком в сетке поспешил в больницу. Подумал было заглянуть на базар, купить цветов, но что-то удержало его. Из микрорайона до железнодорожного вокзала, рядом с которым находилась больница, он мог доехать автобусом. Но автобус шел долго, делал частые остановки; Алибала хотел скорее увидеть Хырдаханум и поэтому остановил такси.

XII

Он надеялся, что его сразу проведут к жене. Но получилось иначе. Выяснилось, что Хырдаханум находится в отделении реанимации. Алибала слышал, что в это отделение кладут самых тяжелых больных, чаще всего — с сердцем. У них особый режим, за ними особый уход. Сначала намеками, а потом и напрямик ему сообщили, что состояние жены тяжелое, что у нее инфаркт миокарда и что она пролежит в реанимации дней двадцать. Ей нельзя двигаться с места и ни в коем случае нельзя волноваться, нужен покой и только покой. Пройти к ней нельзя, в крайнем случае можно заглянуть с разрешения заведующего.

Алибала кинулся за разрешением. Но заведующего отделением не оказалось на месте, он куда-то ушел, сказали — будет через полчаса.

Алибала возлагал надежды на помощь знакомых врачей. Он остановил медсестру, проходившую мимо, назвал имена врачей, спросил, где их можно найти. Медсестра ответила, что один из них в больнице больше не работает, другой в отпуске. Алибале не везло. Что ж, смирился он, подождем, пока придет заведующий отделением.

Ждать пришлось недолго, заведующий вскоре вернулся, и, к счастью, это был сговорчивый, добрый человек. Он повел Алибалу в свой кабинет, рассказал о состоянии Хырдаханум. Не стал скрывать, что положение серьезное. «Мы сделаем все, что в наших силах, — добавил он. — Изменений к лучшему пока нет, и рано об этом говорить, подождем, что покажут кардиограммы… Надежды не теряем…»

Эти последние слова, напротив, вызвали у Алибалы самые мрачные предчувствия. Он ругал себя. Здоровую женщину свалил с ног! Верно говорят, что всем миром нельзя причинить человеку столько зла, сколько он может причинить себе сам. «Только подумать, из-за кого я довел ее до такого состояния! Если б Хырда узнала, как мы расстались в Кубе с Дадашем… Нет, об этом ей нельзя говорить, даже когда она выздоровеет…»

Наконец ему дали белый халат и провели в палату, где лежала Хырдаханум. Строго сказали: «Не больше пятнадцати минут! И не волновать!» Койка Хырдаханум стояла в правом углу, она лежала лицом к двери. Увидев мужа, на цыпочках входящего в палату, она прослезилась. Алибала подошел и тихо сел на табуретку возле кровати.

— Что с тобой, Хырда? Хырдаханум вытерла ладонью глаза.

— Да и сама не знаю, Али. Как хорошо, что ты пришел, я с утра смотрю на дверь. Очень беспокоилась за тебя. Не приведи бог, какие только мысли не приходили на ум! Думала, в чужом месте, никого из знакомых нет, посоветоваться не с кем, ни за что ни про что могут запутать, что я стану делать тогда?

— Напрасно боялась. Я ничего плохого не сделал, так что запутать меня было непросто.

— Всякое бывает. Разве мало невинных людей запутали? И ты мог стать одним из них.

Алибала погладил Хырдаханум по руке.

— За меня не беспокойся. Скажи лучше, как ты сейчас?

— Так…

— Боли в сердце не прошли?