Blackfighter - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Blackfighter
• Жанр: Научная Фантастика

---

Мы таковы по духу ли, по воспитанию, что для нас пробыть месяц или полгода в полном одиночестве — удовольствие, а не проблема. Привычное состояние для каждого из нас. Есть время размышлять, смотреть в себя, постигать наше искусство Медленных Мыслей — особый вид медитации. Но всегда можно оседлать коня и отправиться в гости в любой замок, где есть еще молодежь, устроить вечеринку.

За два года до встречи с Милордом, я поступил в ученики к старому колдуну Илхану. Даже и не знаю, зачем. Наверное, потому, что знал, что в нашей семье у всех детей моего отца есть магический дар. Илхан был магом Воды и Древа, что мне не очень нравилось, но выбора не было. Адепт другого искусства, Крови и Железа еще лет пять-десять назад был изгнан из нашего мира. Как раз трудами Илхана. Во время этой эпопеи у меня стало на одну сестру меньше. Мейт была подругой Оборотня, того самого адепта магии Крови.

В общем-то, мне не надо было идти к Илхану в ученики. Но я хотел овладеть хотя бы частью своих магических способностей. Да и выяснить поподробнее все, что случилось тогда. Я не добился ни первого, ни второго. Илхан обожал выдерживать молодых новичков по несколько лет на особом режиме жизни и питания, не рассказывая взамен ничего. Он объяснял это тем, что тело и дух должны прийти к некоему единению. Что проявлялось в бедном и безвкусном рационе, жестком режиме дня, житье по четверо в одной комнате — от одного этого половина нас сошла бы с ума, полный запрет на сексуальное общение друг с другом — это, вероятно, чтобы свести с ума половину, пережившую обитание по четверо.

Зато я узнал кучу сплетен о том, кого обычно называли Оборотень из Тьеррина. Историю его любви с моей сестрой тут превратили в этакую еретическо-романтическую историю, навесив сотню красивых и романтичных подробностей. По ночам рассказывали шепотом. О самом Оборотне говорили, что он совсем не похож на Даара, а похож на крестьянина, что он исключительно жесток, обожает мучить и пытать, знает все изысканные способы пыток, может убить за неосторожный взгляд в его сторону. Что он приносил кровавые жертвы, в том числе, молодежи Даара. Перед тем, хорошенько развлекшись в своем стиле, — добавляли старшие. В общем, по этим разговорам можно было начать содрогаться от одной мысли при встрече с таким.

И когда настал день, в который мне, по принуждению Илхана, пришлось войти в замок Тьеррин и предстать перед ним, играя роль его сестры, я был до того напичкан всеми этими ужасами, что приготовился к медленной мучительной смерти.

После первых минут общения, я понял, что никогда еще не видел столь привлекательного, на мой взгляд, мужчины. Он вовсе не был похож на крестьянина, хотя был светловолос и широк в кости. Он был красив несколько не так, как было принято у нас. И он был овеян волшебными ветрами иных миров…

Что было дальше — вы знаете сами. Страх и желание, и невозможность поверить в то, что он выбрал меня — никчемного мальчишку. Дни, когда я сидел взаперти и радовался этому — значит, я нужен. Дни, когда мое тело ломалось от боли упражнений и ударов, полученных в поединках. Дни, когда я не отпускал его от себя часами.

… Дни, за которые я сейчас хватался, как утопающий за жалкую последнюю соломинку на глади бездонного пруда. Я старался быть мыслями там, но проклятый железный город проникал в меня все глубже и глубже… Я шел, словно автомат, на которые тут насмотрелся до отвращения ко всему железному и неживому. Мы все-таки пробились в соседний Сектор. Теперь путь лежал вниз. Чем глубже мы уходили, тем хуже становилось. Ненависть не отступала, но темнота, сырость, затхлый воздух, словно объединились с ней и старались сжить меня со свету. Я шел, спотыкался и летел на камни, покрытые слоем скользкой отвратительной плесени, поднимался и шел вновь. Я старался смотреть только на спину Милорда, на треугольный рисунок его фигуры, уверенную отмашку обнаженных по плечи рук. Это было чем-то, что держало меня на самом краю сознания.

Мы ночевали на широком выступе чего-то типа древней лестницы. Оставался последний бросок к проходу. Первый раз за все это время я прижался головой к коленям Милорда — тот спал сидя, оперевшись на мокрую и холодную стену только плечом. И когда его рука провела по моим волосам, и тот контакт, который был у меня с ним до того, как мы ступили в этот отвратительный мир железа, восстановился, я расплакался, как маленький. Потому что почувствовал его, его мысли, настроения — и испугался. Я думал, что это я на грани. Нет. Ему было еще хуже. Ему приходилось еще и тащить меня — и за руку, и отдавая мне часть своей Силы. Которая была уже на исходе — и он отдавал ее мне, не тратя на себя.

Я ревел у него на коленях, и что-то бессвязно бормотал. Просил оставить меня тут, как ненужную обузу, забыть обо мне, убить, столкнуть в ближайший колодец — только не губить себя из-за меня. А он только бессильно улыбался и, гладя меня по плечу, говорил:

— Подожди. Остался только день перехода. Дальше все будет хорошо.

И напевал мне песню, переводя ее на ходу на наш язык — песню иного мира…

Сколько лет прошло — все о том же
Гудят провода,
Все того же ждут самолеты..
Девочка с глазами из самого синего льда
Тает под огнем пулеметов.
Должен же растаять хоть кто-то —
Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни, и полетели…
…Выхода нет, выхода нет!
…Лишь бы мы проснулись в одной постели с тобой.
Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни, и полетели…
Нужно вписать в чью-то тетрадь, кровью, как в метрополитене:
Выхода нет!

Отрывки из песни «Выхода нет» группы «Сплин»

Часть слов я не понял, но смысл был ясен. И впрямь, все просто — «лишь бы мы проснулись в одной постели с тобой», а больше мне ничего и не надо. Но выхода нет… и с тем я заснул, а причудливая мелодия синей воронкой вращалась у меня в голове, впервые защищая меня от черной патоки, что источал город.

И потому, когда я проснулся, мне стало чуть легче, и мы шли вдвое быстрее: меня не надо было вести под руку, я даже сам заметил несколько сомнительных камней и странных устройств. Как оказалось, они выстреливали чем-то горячим во все проходящее мимо.

И вот она — цель. Но где же хоть какое-то подобие прохода? Ни камня, источающего Силу, ни какого-то рисунка. Я молчал, ибо думал, что Милорд знает все сам и видит этот проход. Но когда он оглянулся, я с ужасом понял, что он тоже его не видит.

«Выхода нет!»

Я вздохнул, собираясь сесть прямо на грязный каменный пол… но оказалось так, что пол сам подскочил и ударил меня по спине и голове. А может быть, это я упал на него плашмя… не знаю, ибо на какое-то время все вокруг меня погрузилось во мрак.

Я очнулся от мысленного зова… такого слабого, словно тот, кто меня позвал, был на грани смерти.

«Мейтин, встань! Я сделал все, что мог, но теперь тебе придется дочертить портал самому…»

— Но как? Я не умею.

— Делай, что придет в голову — соединяй линии и знаки. Постарайся сделать все, как надо. Ты ведь тоже маг. Я больше не могу.

Передо мной была стена из мерзкого серого материала. На ней были высечены осколком камня линии и знаки. Но они не были соединены. Я взялся за камушек, поднял уже руку, но потом опустил и оглянулся на Милорда. Тот лежал без сознания. Помощи ждать было неоткуда. Я никогда не чертил таких порталов.

А потом я подумал о нашей цели — о камне Огня. Я никогда его не видел, но постарался представить, как мог. Что-то рубиново-красное запылало в моем мозгу, и я перестал быть. Может быть, я умер, не знаю. Меня больше не было. Было только рубиновое зарево вокруг меня и языки пламени, и боль ожога… но она жгла не меня, сама себя. А меня — не было. Нигде. Никогда.

И вдруг все кончилось. Я стоял перед начертанным сложнейшим знаком, в котором многие линии пересекались странным образом. Милорд не чертил таких знаков. Но камень был в моей руке, а от знака веяло странной, яркой силой. Я прикоснулся к нему в середине — стена была раскаленной… и вдруг растаяла. Обратилась в ничто. А из прохода полыхнуло светом солнца и запахом морского ветра. Там, впереди, были золотистые поля и зеленые леса, голубое небо и пение птиц. Всем этим меня едва не сбило с ног.

Я поднял Милорда на спину — это было нелегко — и шагнул в этот сияюще-живой мир. За моей спиной в воздухе этого мира таяли нарисованные разноцветные линии. Я положил своего спутника в траву, сел рядом и стал ждать.

Птицы пели оглушительно прекрасно.

Время листопада

Ослепительно зеленый мир… Нет, не только зеленый. Окружающее было, словно изумруд в оправе золота… Изумруд, и еще кое-где горделивый рубин, на фоне сказочного сапфира неба. Золотая листва падала на траву всех оттенков зеленой нежности, наполняя воздух пряным и чуть грустным ароматом прощания, увядания, но и светлым торжеством последнего полета. Долгожданного и слишком короткого полета в надежде на возрождение в ином сезоне — словно бы в ином мире, так далеко было этому листу до весны…