Борис Ельцин - Президентский марафон

• Название: Президентский марафон
• Автор: Борис Ельцин
• Жанр: История

---

Часть площадей - их "Горбачев-фонд" сдавал в аренду - мы действительно передали другому учреждению, гуманитарному университету, но не по политическим соображениям. Сотрудники говорили, что аренда необходима, чтобы зарабатывать деньги для фонда. Но коммерческое использование площадей "Горбачев-фонда" противоречило сути указа.

Я знаю, что за прошедшие девять лет после своей отставки Михаил Сергеевич укрепил в глазах мировой общественности свою репутацию мудрого политика, свою популярность как человека, сломавшего "железный занавес".

Не раз и не два на мой стол ложились докладные записки: Горбачев вовсю критикует за рубежом, в своих книгах и в поездках, политику новой России, пытается набрать очки за счет критики Ельцина. Были люди, которые подталкивали меня к тому, чтобы я "наказал" Горбачева. Но все подобные разговоры я довольно жестко пресекал.

... Хотя первые несколько лет после его отставки, откровенно говоря, справиться с собой было нелегко. Внутри все кипело, когда я слышал о том, что говорит Горбачев за границей обо мне, о наших внутрироссийских делах.

Парадокс ситуации состоял в том, что единственным гарантом неприкосновенности Горбачева был... только я. Сделать Михаила Сергеевича в глазах общества козлом отпущения, политическим "преступником номер один" было в то время легче легкого. Многие демократы "первой волны" не могли простить Горбачеву его метаний, его шараханий из стороны в сторону. Тогда казалось, что для народа он олицетворял номенклатурное партийное зло, в нем видели средоточие всех наших бед, кризисов. Наконец, обычная аппаратная логика заставляла свалить на предшественника грехи прошлого. Словом, внутри страны это была одна из самых непопулярных фигур.

... И все-таки каждый раз я заставлял себя усилием воли справиться с нахлынувшими чувствами, забыть о наших личных отношениях. (Не хочу здесь касаться этой темы, поскольку о том, как Горбачев преследовал меня за критику, как потом пытался помешать каждому моему политическому шагу, я уже подробно говорил в предыдущих своих книгах.)

Я прекрасно понимал, что, несмотря на наши взаимные обиды, возможность для Горбачева жить своей жизнью, говорить все, что он хочет, участвовать в президентской кампании 96-го года для всей России, для новой демократии важна не менее, чем для самого Михаила Сергеевича.

Когда после 96-го года мои помощники принесли мне на подпись приглашение Михаилу Сергеевичу на очередное торжественное мероприятие в Кремле, я вдруг впервые почувствовал, что привычного протеста в душе не нахожу. Напротив, почувствовал облегчение, подумал, что нам будет о чем поговорить.

Ближе к концу второго президентского срока я окончательно понял, что был прав, когда сдерживал свою обиду, не давал волю эмоциям. Обида и эмоции прошли, а цель была достигнута. Мы хотели создать прецедент открытой, раскованной, спокойной жизни экс-главы государства - и мы его создали. Впервые в российской истории. Создали, несмотря ни на что.

... Однако Михаил Сергеевич ни разу (до инаугурации Путина) не откликнулся на мое приглашение. А ведь прошло почти восемь лет, как мы не видели друг друга. Восемь лет!

Последний контакт нашей семьи с Горбачевым произошел при известных печальных обстоятельствах. Умерла Раиса Максимовна...

Я не знал, стоит ли мне ехать на похороны. Очень хотелось выразить свое сочувствие, но в то же время понимал - мое присутствие может вызвать лишние эмоции, добавить горечи. На похороны поехала Наина. С Горбачевым она пробыла почти час, и встреча эта после долгого перерыва была искренней, человечной.

Сегодня изменилось общественное мнение в отношении Михаила Сергеевича. Горбачеву простили многое. Тем более после безвременной кончины Раисы Максимовны, когда простые люди впервые за много лет испытали к бывшему главе государства обычные, теплые чувства - сочувствие, понимание.

Наверное, естественно, что когда обдумывал свое решение об отставке, пытался понять: что будет со мной после ухода?

Как будут относиться ко мне?

Иллюзий не было - любить, обожать не будут. Были даже такие сомнения: а когда появлюсь после отставки на публике, в театре - не освищут ли?

Ясно, что через какое-то время многое из того, что я делал, будет понято людьми. Но сразу после отставки, когда по старой русской традиции обычно на ушедшего сваливают все беды, все грехи - как я буду чувствовать себя, как жить?

Чем закончились те мои декабрьские сомнения, размышления, порой мучительные, - вы уже знаете.

В первые недели и месяцы, пока Владимир Путин находился у власти, было, с моей точки зрения, одно довольно спорное решение. О нем я хочу вспомнить именно в связи с размышлениями об уходящем президенте. Я говорю о гарантиях, которые он предоставил мне.

Я никогда никого не просил об этом. Всегда наотрез отказывался обсуждать эту тему. Ко мне не раз приходили переговорщики из Думы, в том числе представители компартии, просили "посоветоваться" по поводу закона о гарантиях, предоставляемых ушедшему президенту, но я всегда

говорил: "Хотите принимать? Принимайте. Я здесь ни при чем".

Закон так и не был принят.

... Мне потом Волошин объяснил, что на срочном выпуске указа настояли юристы из администрации; они считали, что ждать принятия закона в Госдуме нельзя, ибо в правовом поле образуется дыра, а такое понятие, как юридический статус ушедшего со своего поста президента, временных дыр не терпит. Как это прописано в Конституции, в случае отсутствия закона президент обязан заполнить правовой вакуум своим указом. 31 декабря президент ушел в отставку, закон отсутствовал... Но тем не менее даже ради этих высоких юридических материй не стоило торопиться. Хотя по-человечески я Путина понять могу.

Кстати говоря, и у нас в стране, и в мире о содержании указа ходит много нелепых слухов, толкований: будто бы все члены моей семьи освобождены от любой юридической ответственности перед законом. Будто бы указ о гарантиях предоставляет Ельцину какие-то немыслимые привилегии. Ну и главная нелепость: будто указ - это сделка между Ельциным и Путиным. Он мне дает неприкосновенность, а я ему за это освобождаю раньше времени Кремль.

Последний тезис про сделку комментировать не буду. Из-за его полной абсурдности. Никакой указ никакой неприкосновенности обеспечить не может. Только человек глубоко наивный, ничего не понимающий в политике может поверить, что указы или законы могут что-то гарантировать бывшему лидеру страны.

Будет общество нездоровым и озлобленным, оно обязательно найдет виновного в своих бедах, и тогда Ельцина обвинят во всех смертных грехах. И тут не то что указ - никакой закон не поможет.

Если же страна будет развиваться демократически, цивилизованно, а я уверен, именно так и произойдет, само здоровое общество и будет главным гарантом неприкосновенности президента, ушедшего в отставку.

Теперь о самом указе. Вот как звучит этот пункт о неприкосновенности: "Президент Российской Федерации, прекративший исполнение своих полномочий, обладает неприкосновенностью... не может быть привлечен к уголовной или административной ответственности, задержан, арестован, подвергнут обыску, допросу либо личному досмотру... "

На членов моей семьи иммунитет не распространяется. Никаких юридических препятствий к тому, чтобы расследовать любое дело, относящееся к окружению президента, не существует. Это миф, созданный прессой.

В указе речь идет о некоторых обычных, я бы сказал, служебных, гарантиях, которые дает государство президенту.

Это право на автотранспорт и на охрану, право пользоваться специальными залами для официальных лиц и делегаций на вокзалах и в аэропортах, право пользоваться правительственной связью. Есть в указе пункт о государственной даче, которая предоставляется президенту в пожизненное пользование. Есть пункт о медицинском обслуживании. Словом, ничего сенсационного.

Впрочем, тогда, в конце декабря, я об этом указе ничего не знал и думал совсем о другом.

Если говорить лаконично, я думал о том, что ждет меня и всех нас за той датой - 31 декабря. Какая жизнь?

ДРУГАЯ ЖИЗНЬ

Первые дни января 2000 года меня сопровождало какое-то удивительное настроение.

Как будто попал в другую жизнь.

Я почти физически ощущал: с плеч упала безумная тяжесть всех последних недель, месяцев, лет. Передать это словами невозможно. Никакой депрессии, пустоты, которой так боялся и к которой себя исподволь, заранее пытался готовить, не было и в помине. Совсем наоборот - положительные эмоции, хорошее, ровное настроение.

1 января к нам в гости пришли Владимир Путин с женой Людмилой.

... Я за все эти дни, которые прошли после отставки, услышал очень много приятных слов. Даже слишком много. Столько мне сразу никогда не говорили.

И новогодний тост Владимира Владимировича, конечно же, помню.