Елизавета Абаринова-Кожухова - Дверь в преисподнюю

• Название: Дверь в преисподнюю
• Автор: Елизавета Абаринова-Кожухова
• Жанр: Фэнтези

Дорогой читатель! Представь себе, что ты каким-то чудесным образом перенесся в параллельный мир, чем-то очень похожий на наш, но во многом — совсем другой. А теперь представь себе, что ты — частный детектив или журналистка. И что тебе не приходится искать приключений — они сами тебя находят. Впрочем, если ты прочел книгу «Холм демонов», опубликованную в нашей библиотеке, то уже догадываешься, о чем пойдет речь. Поверь мне, что и «Дверь в преисподнюю» доставит тебе не меньше радостных переживаний — вместе с ее героями ты будешь сражаться с вурдалаками, пробираться по мрачным лабиринтам подземных ходов, разоблачать людоедов, летать на ковре-самолете и испытывать колдовские силы, таящиеся в магическом кристалле. И сам не заметишь, как доберешься до счастливого конца, ибо у таких книжек бывает только счастливый конец.

---

— То есть, как я понял, подземные ходы обычно заканчиваются возле реки, — перебил Василий, почувствовав, что Грендель может читать до вечера. А разомлевший от вина Беовульф умиленно слушать.

— Ну да, это я и хотел сказать, — вздохнул Грендель.

— Откуда здесь река! — с досадой махнул рукой Беовульф. — Тут до ближайшей реки сотня верст, а по этим ручейкам только игрушечные кораблики пускать.

— Да уж, тут на лодке не уплывешь, — согласился Василий и вдруг хлопнул себя по лбу: — Постойте! Ведь этому ходу, как и замку, около двухсот лет!

— Да, ну и что? — удивились его спутники.

— А то, что раньше тут были густые леса, которые Григорий вырубил, так что осталось одно название — Белая Пуща. И здесь вполне могла протекать речка, пускай и не слишком широкая, но все же пригодная для малого судоходства.

— Может, и была, — прогудел Беовульф, — да как леса вырубили, так вся и пересохла.

— А что если этот ручеек, откуда мы пьем воду — это и есть бывшая река? — в радостном возбуждении потер руки Василий.

— А ведь точно! — воскликнул Грендель. — Я еще обратил внимание, что сам ручеек узкий и мелкий, а пойма широкая.

— Ну что же, друзья мои, — подытожил Дубов. — стало быть, наша ближайшая задача — исследовать тот берег ручья, что ближе к замку. Не скажу, что уверен в успехе, однако пока что это наш единственный шанс!

* * *

Князь Григорий сидел за столом у себя в кабинете с обернутой вокруг головы тряпкой, которую он время от времени промокал в кастрюле с горячей водой. Но это не очень помогало — боль в голове с каждым часом становилась все сильнее. И так было каждый год в этот самый день — князь знал, что ему предстоит долгая бессонная ночь, и только к утру боль пройдет.

Князь даже обрадовался, когда дверь приоткрылась и к нему в кабинет вкрадчивой походкой втек барон Альберт — оставаться наедине с болью становилось все нестерпимей.

Князь Григорий с трудом выдавил из себя ухмылку:

— Ну, что новенького?

— Все меры предосторожности принимаются, — бодро заговорил глава тайного приказа. — Так что не извольте беспокоиться, Ваша Светлость, никто вас ни днем, ни ночью не потревожит.

— Рад слышать, — поморщился князь. — А скажи мне, что это за толпа баб собралась нынче у ворот? Они там так галдели, что даже у меня слышно было.

— А, так это соискательницы мест в гареме Его Величества Султана, — расплылся в сладкой улыбочке барон. — Такие девушки…

— Погоди, какие еще девушки? — перебил князь Григорий. — Я же просил десять штук, а их там, наверно, чуть не сотня?

— Двести тридцать две, — заглянул к себе в записи Альберт. — Но мы отобрали из них двадцать восемь достойнейших, дабы уже из их числа выбрать десять самых лучших.

— И откуда их столько? — удивился князь.

— Сами набежали, едва прослышали о гареме! — радостно подхватил барон. — Извините, Ваша Светлость, если у вас ко мне нет других дел, то я побегу.

— Куда это ты так торопишься? — передернулся князь Григорий.

— Да я ж вам объяснял — второй черед состязаний. Прошедшие отборочную часть двадцать восемь девушек будут без верхней одежды исполнять белопущенские народные пляски. Не желаете ли поглядеть на них лично?

— Нет, не желаю, — отрезал князь. — Ну ладно, ступай. Или нет, погоди. Сколько, ты сказал, было соискательниц?

— Двести тридцать две, — снова глянул в записи Альберт.

— Одного не пойму, — вздохнул князь Григорий. — Ну кажется, я создал для своих подданных самолучшие условия — радоваться надо, а они готовы отправиться наложницами к султану, лишь бы подальше от Белой Пущи. Ну скажи, существует ли после этого человеческая благодарность?

— Жизнь у народа трудная, — осторожно заметил барон.

— Я уже объяснял, что это временные трудности, — на минуту забыв о боли, вдохновенно заговорил князь Григорий, — вызванные кознями наших унутренних врагов и унешних недоброжелателей. И я обещал, что наш народ будет жить плохо, но недолго. Зато завтрашний день будет наш!.. — Не договорив, князь стиснул клыки, чтобы не застонать от накатившего приступа. И, справившись с болью, продолжал: — И нашлось двести тридцать две бабы…

— Двести двадцать пять, — уточнил Альберт. — Три бабы на проверку оказались мужиками.

— Еще того лучше, — проскрипел князь. — Уже и мужики всякий стыд потеряли. Да, подраспустили вы мой народ, подраспустили. Ну ничего, завтра я самолично займусь его воспитанием… Так что же вы сделали с теми тремя лже-девками?

— Прогнали взашей, — хмыкнул барон. — А чего с ними возиться!

— Ну и дураки, — прикрыв глаза, ответил князь Григорий. — Ладно, беги, не буду тебя задерживать. — И когда Альберт выскользнул из кабинета, задумчиво повторил: — Дураки…

* * *

Боярин Василий, рыцарь Беовульф и поэт-оборотень Грендель медленно продвигались вдоль ручья и внимательно осматривали его ближайшие окрестности, обращая внимание на всякую мелочь, могущую навести на следы потайного хода.

— А был ли он, в природе, этот подземный ход? — спросил, наконец Беовульф.

— Ну конечно, был, — уверенно заявил Грендель. — Я сам столько раз о нем слышал!

— Если есть вход в конюшню, то должен быть и выход, — добавил Василий. Он то и дело поглядывал на солнце, которое неумолимо клонилось к закату. — Но, по имеющимся сведениям, уже несколько десятилетий никто этим ходом не пользовался.

— Ну, тогда уж точно не найдем! — безнадежно прогромыхал Беовульф. — Такие дела с наскоку не делаются.

— Поищем хотя бы до заката, а тогда уж придется отправляться восвояси, — вздохнул Грендель.

— В таком случае у нас будет еще целый год на поиски, — оптимистично заметил Василий. — Привлечем науку, а то и колдовство… Жаль, Кузьку с собой не прихватили. С его чутьем было бы больше шансов что-нибудь найти.

— А давайте передохнем, — предложил Беовульф. — Тут полянка что надо!

— Но ненадолго, — сказал Дубов, бросая мимолетный взор на все опускающееся солнце.

— Красивое место, — окинул Грендель полянку взглядом художника. — И эта рощица вдали… Роняет роща желтый свой убор…

— Ну, начинается, — хохотнул Беовульф. — Тебе бы к нашему королю Александру, на его поэтические ристалища!

Но Грендель ничего не слышал — на него накатило вдохновение:

— О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми камнями?..

— Какими еще камнями? — вполголоса обратился Василий к Беовульфу. — Или это тоже поэтическая метафора?

— Ну, одна каменюка-то здесь есть, — Беовульф указал на булыжник посреди поляны, неподалеку от того места, где они расположились. — Очень кстати, поставим на него бутыль, чтоб не падала.

Беовульф опустил на траву мешок с остатками провизии, Василий подхватил полупустую бутыль и подошел к булыжнику — он был большой, чуть не в половину человеческого роста.

— А я хотел бы, чтобы на моей могиле стоял такой камень, — задумчиво произнес Грендель, подойдя к Василию. — И чтоб не заросла к нему тропа…

— Как вы сказали? — подскочил на месте Дубов. — Не заросла тропа?!

— А что? — удивился Грендель. — Это ж обычный поэтический образ.

— А ну тебя с твоими поэтическими образами, — проворчал Беовульф. — Давайте лучше подкрепимся.

— А и правда, подкрепиться нам не помешает, — вдруг успокоился Василий. — Непременно нужно подкрепиться, чтобы своротить этот булыжник!

— Зачем? — изумился Грендель. — Насчет могилы это ж я так, для поэзии, понимаете ли…

— Ну что вы, дорогой Грендель, — рассмеялся Василий, — я надеюсь, что этот камень в качестве могильного вам не понадобится еще долго-долго. Но под камнем скрывается подземный ход.

— Как? Почему? — чуть не в один голос воскликнули оба рыцаря.

— На отгадку меня натолкнули ваши вдохновенные строки, господин Грендель, — сказал Дубов.

— Какие — «Я видел чудное виденье»?

— Нет-нет, самые последние. Насчет памятника, к которому не зарастет народная тропа. А протоптанные тропинки имеют привычку очень долго не зарастать, даже если по ним никто не ходит. Вот, гляньте сюда.

Действительно, если внимательно приглядеться, то в пожелтевшей траве можно было заметить извилистую ложбинку, заросшую менее густо, чем вся поляна, и не столько обычной травой, сколько подорожником. Ложбинка начиналась возле булыжника и вела в сторону ручья, теряясь в прибрежном ивняке.

— Ну, вы, боярин Василий, даете! — выдохнул Беовульф.

— Просто я детектив, — скромно ответил Дубов. — В смысле, частный сыщик. Моя работа — все примечать и делать выводы.

— Ну так за работу! — взревел Беовульф и принялся засучивать рукава.

— Погодите, дождемся сумерек, — остановил его Василий. — Если нас заметят, то все пропало.