Макс Фрай - Вавилонский голландец

• Название: Вавилонский голландец
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-00954-5

Перед вами множество историй о том, что случилось (или могло бы случиться) в ходе путешествия Вавилонской библиотеки на борту «Летучего голландца». Но все эти истории, едва уместившиеся в один толстый том, – всего лишь крошечный осколок реальности, зыбкой, переменчивой, ненадежной и благословенной, как океан.

---

Ходовые огни бросали блики на палубу. В задней части надстройки горела холодная синяя лампочка, и в ее свете я увидел два силуэта. Сперва не узнал, а потом тоскливо сжало желудок: Лиз и Феликс.

Я хотел вернуться, когда Феликс увидел меня в свете, пробивавшемся из камбуза, и помахал рукой. Я ответил и услышал ровный голос Лиз:

– Спокойной ночи, Феликс, я еще немного посижу тут. Леон, я тебе не помешаю?

Феликс встал, прошел мимо меня, чуть коснувшись плечом, когда корабль приподняло на волне, и попрощался. А я не знал, что делать, но все-таки прошел вперед, сел в свободное кресло, подальше от Лиз, и стал набивать трубку.

– Леон, расскажи мне, пожалуйста, про твою работу, – попросила Лиз из темноты. – Я все время стесняюсь спросить.

Я замер, просто не в силах ничего сказать, лицо горело, как от солнечного ожога. Но молчать было совсем глупо, я как-то совладал с собственным голосом и начал рассказывать. Лиз слушала очень внимательно, и голубоватый мерцающий свет выхватывал временами ее лицо из ночи.

– А ты не боишься, – спросила она, когда я остановился, – что все это только миражи, за которыми вы гоняетесь? Откуда вы знаете, что есть какие-то самые главные книги?

– Это… – Я затруднился сформулировать сразу. – Пожалуй, это чисто эстетическое ощущение. Красота замысла, который кристаллизуется работой многих поколений. Вроде того, как собирают пазл: все кусочки разные, некоторые могут быть совсем непонятными, но они красивые, разноцветные. А смысл начинает открываться только в больших собранных кусках.

– Тогда как же может быть одна главная книга? – с недоверием произнесла Лиз. Потом из нее буквально посыпались вопросы: – А главная книга – это та, которую возьмешь на необитаемый остров, или та, которую чаще всего перечитываешь? А если они разные?

Мы еще долго говорили, Лиз задавала наивные вопросы, но мне приходилось всякий раз задумываться, прежде чем ответить. Она видела все иначе, чем мы с Александром и Роберто.

– Мне нравится, – наконец резюмировала Лиз. – Даже не красота замысла, он как раз меня чем-то смущает. А вот то, что вы можете работать, чтобы искать эту красоту. И что вам ничего, кроме этого, сейчас не нужно.

Я прислушался к себе и понял, что меня теперь не будет бросать в дрожь при ее появлении. У нас вдруг появился маленький свой мир, один на двоих, где можно говорить о том, что действительно важно и интересно.

– Спокойной ночи, Леон. – Лиз вдруг стремительно поднялась с места. – Можно, я к вам буду иногда заглядывать?

Когда она ушла, я наконец раскурил трубку, откинулся в кресле и долго смотрел на покачивающиеся звезды, а когда вернулся в наш кабинет, на экране горела фраза: «Как страшно делать то, что должно».

* * *

Через несколько месяцев мы вернулись на Карибы. Когда я оглядывался назад, мне казалось, что я прожил на корабле уже полжизни, и это была самая трудная и счастливая ее половина.

Лиз выполнила свое обещание, иногда заходила к нам – как правило, за компанию с Анной. Мы рассказывали им про свои находки, а когда работа заходила в тупик, устраивали перерывы – Анна мгновенно собирала вечеринки в кают-компании. Пели песни, Хосе и Стивен устраивали рисовальные конкурсы, один раз, в день рождения Роберто, мы даже сыграли для него наскоро переделанную оперу «Роберт-дьявол». Три раза за все это время мы оставались с Лиз наедине и долго-долго говорили, как в первый раз; я до сих пор помню все эти разговоры почти дословно. А в августе, в Пуэрто-Рико, она ушла с корабля так же неожиданно, как появилась, не сказав ни слова на прощание.

Не знаю, что понял и о чем думал Александр, но он очень помог мне в эти дни. Загружал меня работой, как никогда до того, а сам между тем все чаще задумывался о чем-то, иногда пропадал на полдня, что-то писал, то на компьютере, а то и от руки. Роберто тоже зачастил ко мне, расспрашивал дотошно о результатах, а я боялся сказать им, что, кажется, скоро мы получим ответы, причем совсем не такие, как ожидали.

Потом начался сезон ураганов, и мы ушли на юг, к устью Амазонки. Я почти не выходил на берег во время наших стоянок, и только в Форталезе не удержался – слишком уж сладкая музыка играла с берега, и слишком ярко горели огни на набережной. К ноябрю мы вернулись на Наветренные острова, и однажды, пролистав последние несколько страниц результатов, я растерянно сказал Александру:

– Ну вот, кажется, и все. Я готов рассказывать.

Роберто назначил доклад на пятницу, после ужина. Когда убрали со столов, я осмотрел кают-компанию – все были здесь: и Анна с Александром, и Хосе, и Стивен, и Магда, и Тереза, и оба Свенсона, даже капитан и второй штурман. И конечно, Джошуа, он волновался больше всех.

Я начал издалека, слегка сбиваясь и путаясь, но аудитория слушала внимательно и столь доброжелательно, что я успокоился и постарался как можно доступнее изложить наши методы. Судя по реакции слушателей, это удалось, и я приободрился, потому что теперь предстояло изложить результаты, которых я не ожидал и очень хотел обсудить – не ошибся ли я? Правильно ли все понял?

– Мы сумели найти примерно тысячу книг, которые можно считать самыми важными для человечества, – говорил я. – Мы извлекли из них сокровенный смысл и загрузили эти данные в программу, которая должна была выдать окончательное решение – существует ли некий ограниченный набор книг, замкнутое множество, которое содержит в себе все смыслы нашей цивилизации и вообще человеческой жизни. В случае положительного ответа мы получаем возможность неопровержимо доказать, что у каждого человека есть своя персональная самая важная книга, потому что в этом случае ограниченная функция на компакте достигает максимума…

Анна недоуменно подняла брови, как будто хотела спросить: «И что?», но сдержалась.

– Так вот, – вздохнул я. – Ответ был положительным.

Наступило полное молчание. Роберто смотрел на меня воинственно и сдерживал себя, оглядываясь – не хочет ли кто возразить. Джошуа снял очки и протирал их салфеткой, не поднимая глаз. Александр что-то безмятежно записывал в блокноте.

– Ой, – тихонько сказала Магда.

Я поспешил продолжить:

– Я и сам сильно удивился и даже испугался. Ведь это означает, что, когда эти книги будут написаны, дальше писать нет смысла. Но оказалось, что я не учел одной вещи.

Наша модель рассматривала стационарное состояние. Да, в каждый момент времени такой набор книг есть. Но как только их прочитают, все немножко сдвинется и состояние изменится. Понадобится дописать несколько книг – не так много, может пару десятков, и опять получится совершенный набор. Но когда прочтут и его, мир снова немного изменится и все повторится.

Такой процесс можно сравнить с колебаниями маятника, а мы знаем, что иногда они затухают, а иногда продолжаются до бесконечности. И самое главное, что мне удалось посчитать, прямо сегодня: наш процесс не сходится. Пока книги читают, их будут писать. И самой главной книги для человека, одной и на всю жизнь, тоже не бывает.

Опять наступила тишина, и через несколько секунд она взорвалась смехом и аплодисментами. Магда подбежала и расцеловала меня, Стивен одобрительно хлопал по плечу, Роберто объяснял Джошуа что-то, не слышное в общем шуме, показывая на меня пальцем и смеясь. Александр говорил с Анной, склонившись над столом, она кивала и смотрела серьезно. Наконец Роберто похлопал в ладоши, призывая к тишине:

– Я предлагаю по такому поводу выпить шампанского!

Капитан поднялся, расправил усы и присоединился:

– Мы только что узнали, что мы всегда будем пополнять нашу библиотеку. И что корабль будет плыть всегда. Сейчас велю подать самого лучшего шампанского, из моих личных запасов. Впрочем, нет. Оно припрятано в трюме, никто не найдет, я схожу сам! – и вышел.

Когда он вернулся, в кают-компании уже горело множество свечей. Мы погасили свет, пробки ударили в потолок, и струи шампанского вспыхнули в дрожащем свете. Стивен и Хосе в четыре руки грянули марш, и даже то, что Хосе опоздал вступить, не испортило момента.

Мы танцевали с Анной, она была какой-то особенно легкой в этот вечер, не то что Тереза, которая, правда, сама вела меня, пользуясь преимуществом в весе. Потом все вышли на ют смотреть на звезды и курить трубки и закупленные недавно в изрядном количестве венесуэльские сигары.

Разошлись довольно поздно, на юте остались только мы с Анной и Александром. На них в этот вечер время от времени нападала задумчивость, и я все порывался спросить, в чем дело, но, по заведенному обычаю, помалкивал: сами скажут, если захотят.

– Все, мальчики, – сказала Анна, вставая из шезлонга. – У меня еще дела, а вы оставайтесь. Спокойной ночи, Леон!

Я не очень понял, какие у нее дела, но Александр отвлек меня от размышлений.

– Знаешь, Леон, я еще раз послушал все, что ты сегодня рассказывал, – начал он. – Я, может быть, даже соглашусь с тобой…