Макс Фрай - Вавилонский голландец

• Название: Вавилонский голландец
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-00954-5

Перед вами множество историй о том, что случилось (или могло бы случиться) в ходе путешествия Вавилонской библиотеки на борту «Летучего голландца». Но все эти истории, едва уместившиеся в один толстый том, – всего лишь крошечный осколок реальности, зыбкой, переменчивой, ненадежной и благословенной, как океан.

---

– А вы как считаете? – Я посмотрел на него в упор.

– Я не знаю. – Он пожал плечами. – Одно время я думал, что, быть может, существует некая книга тайн… книга с ключами от мироздания…

– Мир сам по себе есть книга, – возразил я. – Было бы странно, если бы в книгу кто-то поместил ключи от мироздания. Однако мириады крошечных ключиков разбросаны по мириадам книг, и это самое правильное из всего, что могли придумать писатели, и поэты, и все постигающие мироздание, – иначе в библиотеках не было бы вообще никакого смысла.

Мой ответ так понравился библиотекарю, что он позволил мне взять с собой в лодку помощника, чтобы тот сидел на веслах, пока я забрасываю сети и потрошу добычу.

– Кроме того, – прибавил Анадион Банакер, – вы сможете прямо в лодке переработать некоторые из наиболее вопиющих произведений. Вот, посмотрите…

И он подчеркнул жирной линией несколько названий в моем списке.

Я потратил пару минут, обдумывая, кого из моих товарищей пригласить в это плавание. Конечно, разумнее было бы взять кого-нибудь из матросов с крепкими руками; но я быстро отказался от этой идеи. Матросы продолжали меня ненавидеть, теперь уже за то, что я «развлекаюсь рыбалкой» (они это так называли) и не выполняю тяжелых работ, а веду себя как пассажир. Выходить в море с человеком, который спит и видит тебя погибшим от несчастного случая, – последнее дело; так что в конце концов я остановил свой выбор на Константине Абэ.

Анадиона Банакера ничуть не удивило это предпочтение. Он даже плечами не пожал, когда я сообщил ему о своем решении.

Теперь берег был явственно виден невооруженным глазом, и не с мачты, а прямо с палубы. Библиотекарь учитывал это обстоятельство.

– Что ж, завтра вся команда будет уже в порту, – сказал он. – И бурда, которой пичкал их Абэ, покажется ребятам еще одним дурным сном. Так что, думаю, я могу отпустить в плавание кока. Он больше не нужен.

Константин Абэ вообще не проронил ни слова. Молча забрался он в лодку, молча занял то место, которое некогда, на острове животоглавцев, считалось моим… Я вдруг понял, что моя судьба изменилась окончательно, и сердце мое взыграло в животе и весело стукнуло о желудок.

Абэ взял весло и оттолкнулся от борта корабля. Мы отплыли на значительное расстояние, и мне вдруг почудилось, что солнце приблизилось и намерено нас поглотить. Я поскорее стал смотреть в другую сторону.

Абэ греб параллельно берегу. Хорошо можно было уже разглядеть скалы, мнящие себя неприступными, а там дальше – бухточку с песчаным пляжем, где так странно было мне не видеть Маргариты… Но Маргарита осталась на другом берегу, и я никогда там больше не окажусь.

Грусть сжала мне сердце. Поневоле я подумал: «Что за несчастный я человек! Куда бы я ни посмотрел, везде меня подстерегают воспоминания об утраченном!»

Воспоминания по большей части весьма печальная вещь, и если бы у нас не было будущего, то мы захлебнулись бы этой печалью.

Чтобы отвлечься от ненужных мыслей, я неустанно забрасывал сети, но попадалась мне только рыба и один раз – пустая бутылка с отбитым донышком.

Абэ греб гораздо лучше, чем я. Лодка летела по морю, берег становился все ближе, и неожиданно я понял, что на корабль мы уже не вернемся. В первое мгновение я был потрясен, но на удивление быстро свыкся и с этим. В конце концов, в мои намерения вовсе не входило провести остаток жизни в должности помощника библиотекаря.

Я снова забросил сети, и на сей раз мне, можно сказать, повезло: я напал на целый косяк. Почувствовав, как напряглась в руке бечева, я извлек кучу книжек малого формата, исписанных вдоль и поперек неумелыми любовными стихами. Только одна из них, самая маленькая из всех, была сочинена для детей. Я раскрыл ее наугад и прочитал:

Маргарита – маргаритка,
Цветочек маленький такой.
Ты растешь на нашей грядке,
И все любуются тобой…

Я бросил все книжки обратно в воду, кроме этой крошки, которую сунул за пазуху. Она была мокрой и сразу же согрелась от тепла моего тела, как недоутопленный щенок.

Абэ, не спрашивая моего согласия, повернул лодку к той бухте, которую я заметил еще раньше. Несколько минут спустя мы уже стояли на берегу.

Выброшенные мной книжки плавали на поверхности моря, распластав обложки; волны раскачивали их и смывали краску с их страниц – подобно тому, как пот смыл краску с моего перечеркнутого лица. Я не жалел их, потому что со мной произошло то же самое и все-таки я остался жив, и мое будущее сохранилось в неприкосновенности.

А Константин Абэ сказал:

– Пойдем-ка поскорей отсюда, не то корабль придет. Нас заставят подняться на борт и запрут. Библиотекарь ни за что не даст нам второго шанса – уж я-то его знаю, такой вредина!

Не дожидаясь моего ответа, Абэ зашагал прочь. Я взглянул на море в последний раз, вынул из-за пазухи детскую книжку и положил ее на дно шлюпки. Мне было жаль расставаться с «Маргаритой», и я оставил ей стихи, чтобы ей самой не было слишком уж грустно. Потом я вскарабкался на берег и побежал догонять Абэ.

Марина Богданова, Оксана Санжарова Дважды два

– Чай?

Инга ставит на стол чашку, вспарывает блестящий зеленый пакетик, плавно заливает его кипятком.

– Гадость какая! Кофе что ли кончилось?

– Кофе мужского рода, – с ненавистью отчеканила Инга.

– Наш – среднего. – Агни уже потряхивает турку над синей газовой розочкой. – И чай из пакетика, между прочим, тоже среднего.

Хочется сказать «тебя не спросила», но унижаться до перепалки нельзя.

– Я хочу круассан. Мне, между прочим, на работу еще.

– А я хочу коньяк, – парирует Агни, не оборачиваясь. – У меня похмелье.

У Инги дух перехватывает от такой наглости.

– Алка-зельцер в сумочке, – цедит она.

– Спасибо, дорогая сестричка, за трогательную заботу. – Агни жестом фокусника сбивает с кофе спесь, стучит толстым медным дном об угол стола, доводит до почти кипения и небрежно ставит турку в стеклянную пепельницу, остужаться. – Кстати, ты не переутомилась на своей работе? Я имею в виду, отпуск не планируешь? Прекрасный отпуск за свой счет на пару-тройку недель?

Инга замирает в тоскливом предчувствии:

– Во что ты вляпалась?

– Успокойся, милая моя ханжа, аборт нам не грозит. Просто пока этот киношабаш не кончится, нам лучше не светить на публике свои портреты.

Микроволновка настойчиво пищит, предлагая горячий круассан. Инга рассеянно берет фарфоровое блюдце и отдергивает пальцы: горячо.

– Я ведь просила тебя, никаких приключений здесь.

– А это должно было быть нездешнее приключение, – Агни щелкает зажигалкой, – черт, кончилась! Прекрасное, как молодой бог, нездешнее приключение. Он гондоны купить забыл, принц Датский.

– А тебя оскорбило предложение незащищенного секса, и ты его пришила? – нарочито равнодушно предполагает Инга.

– Нет, меня оскорбило такое практическое отношение ко мне у романтического героя, и, пока он ходил за резинками, я угнала его тачку.

– Надеюсь, ты шутишь?

– Отнюдь!

Клубничный джем из круассана плюхается на тарелку. Инга со вздохом достает йогурт – хороший, правильный завтрак. Не хватает свежевыжатого апельсинового сока.

– Он заявит в полицию?

– Что ты, сестричка. Я же говорю, молодой бог, начинающая звезда. Я думаю, он до мокрых штанов боится полиции и папарацци. Но случайно столкнуться на улице можете, уж очень невелик наш городок. Я пекусь исключительно о твоей репутации.

– Джем! – рявкнула Инга.

– Черт, – вздохнула Агни. – Но, детка, это отвратительная блузка. Ты в ней совершенно зеленая.

– Где ты оставила машину?

– На набережной, у причала. Знаешь, там со вчера стоит какой-то парусник.

– Знаю. Не переводи стрелки. Тебя кто-нибудь видел?

– Вся ночная набережная. Десяток гуляющих, пяток туристов, морячки какие-то. Я думала эффектно швырнуть ключи с пирса, но забыла их в машине. Поэтому немножко выпила в баре на пляже с каким-то Ромуальдом. Или Ромусом. Или Ремулом… Неважно, он был вылитый Ромуальд, но не жадничал и угостил девушку выпивкой. Тремя. Поэтому мне надо поспать, а тебе на работу. И поговори про отпуск.

Красное пятнышко джема на коралловой блузке было почти незаметно. Я зеленая? – думает Инга. – Позеленеешь тут от такой жизни. Пожалуй, сегодня для этого цвета я действительно бледновата… Господи, о чем я вообще думаю? Вот влипла! Машина, актеришка какой-то, хоть бы знать, как его зовут, отпуск… В следующий раз у мерзавки Агни будет возможность развлечься не раньше чем через месяц.

Она стаскивает блузку через голову, гудящую от вульгарного похмелья. Чай, кофе, коньяк и йогурт со сдобой и алка-зельцером – пожалуй, слишком противоречивый завтрак для скромного офисного работника.

Когда Инга выходит из дому, ее обнимает ласковое лето. Конец июля, до жары в этом году так и не дошло. После всех вчерашних приключений еще только жары не хватало, и так слегка мутит. Радостный солнечный свет режет глаза, придется достать очки. Хотя в очках-хамелеонах Инга похожа на типовую красотку с календаря. В детстве ее бы это порадовало, сейчас бесит. Впрочем, сейчас ее все бесит, спасибо Агни. Девочка-девочка, закрой все окна и двери, адское похмелье на колесиках ищет твой мозг. Придется пойти по длинной дорожке, вдоль набережной, чтобы ветерок обдул бедную Ингину голову, чтобы подняться по широкой удобной лестнице, а не ковылять по всхолмьям старого города, как принцесса после ночи любви на горошине.