Джеффри Лорд - Ричард Блейд, беглец

• Название: Ричард Блейд, беглец
• Автор: Джеффри Лорд
• Издательство: АО «ВИС»
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-7451-0013-3

Двадцать семь миров распахивали перед ним свои врата; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна, катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти. Он был героем и победителем, властелином и полководцем, конкистадором и неутомимым любовником, ибо всегда рядом с ним шла прекрасная женщина. Но иногда, спасая свою жизнь, он хитрил и отступал…

Итак, Ричард Блейд, беглец.

М. Нахмансон, составление и предисловие.

Дж. Лэрд, оригинальный русский текст.

---

Он не хотел спать; наоборот, его тянуло поразмыслить в тишине и покое над удивительными событиями прошедшего дня. Будучи человеком эмоциональным и, в то же время, склонным к трезвому холодному анализу своих ощущений и переживаний, — Блейд понимал, что не сможет заснуть до тех пор, пока не приведет хоть в какую-то систему обрушившуюся на него лавину новой информации. С методичностью, отличавшей его еще в студенческие времена, он решил отложить проблему Золотого Шара на потом. Конечно, шар являлся главной целью его поисков — стратегической задачей, так сказать; однако на данный момент вопросы тактики представлялись более важными.

Итак, туземцы: черноволосые, смугловатые к говорящие на непонятном языке, что само по себе было непостижимой загадкой. Просто невероятной! Девять раз он совершал переходы в иные миры, и его мозг, трансформированный компьютером, в течение нескольких минут адаптировался к новой реальности. Знание местного языка всегда являлось обязательным условием такой адаптации; и в Альбе, и в Кате, и в Меотиде, в Тарне и на Катразе, и в других местах. Ни сам Блейд, ни лорд Лейтон не могли объяснить этого обстоятельства, но они относились к числу таких же бесспорных фактов, как тот, что солнце — в любом из миров! — встает на востоке.

В первых пяти странствиях влияние чуждой реальности было настолько сильным, что он, случалось, даже забывал о Земле. Блейд знал об этом; не понимал, а именно знал — после прослушивания собственных магнитофонных отчетов, надиктованных под гипнозом. Так было в Альбе, Кате, Меотиде и Тарне… В Альбе, в первом странствии, сильнее всего. В Берглионе, в ледяных дарсоланских пустынях, не только внешняя среда изменяла, лепила заново его естество; Аквия, снежная красавица, колдунья-телепатка, тоже приложила свои нежные ручки… Но, начиная с Катраза, он помнил все хорошо: события, лица людей, детали тех или иных интриг, маршруты своих странствий. Видимо, его мозг постепенно адаптировался к самому процессу трансформации и обрел способность не терять воспоминаний ни при каких обстоятельствах. Лорд Лейтон, правда, относил это достижение за свой счет, ибо его гигантская машина непрерывно совершенствовалась, обрастая все новыми и новыми блоками.

Предположим, в четырех последних путешествиях, начиная с Катраза, внешняя среда начала меньше влиять на него… Предположим… Но язык-то он понимал всегда! Сей дар знания неизменно сопутствовал ему, существенно облегчая жизнь. Почему же сейчас он лишился столь полезной способности?

Хорошо еще, что аборигены миролюбивы, подумал Блейд, и что их всего трое. Лениво разглядывая усыпанное искорками звезд небо, он повторил про себя несколько раз: анемо — нет… анола — да… кам — хорошо… узут — плохо… Однако эти плавные певучие слова не пробуждали никаких ассоциаций; прекрасное музыкальное наречие, но явно незнакомое.

Блейд отставил сию загадку, поместив ее в тот же ящичек, где уже хранился один неясный вопрос куда он, в конце концов, попал. Язык придется учить быстро и, желательно, незаметно; а еще надо слушать, наблюдать, вынюхивать, сопоставлять — словом, делать все то, что входит в обязанности разведчика, почуявшего запах тайны.

Он ощущал ее трепетный и тревожный аромат нервами, разумом, чувствами — всей кожей, если угодно. Казалось, день промелькнул незаметно и легко, с утренней встречи до вечерней трапезы; но Ричард Блейд, ничем не выдавая своей, настороженности, каждый час и каждую минуту занимался своим делом. Своим ремеслом, говоря определенней! Да, несколько раз он не сумел сдержать удивления — но столь же сильно был бы удивлен любой истинный абориген этого мира, наивный лесной охотник, дитя эпохи лука и топора, не ведающее ухищрений грядущих технологических веков. Для него похожее на кожу было кожей, похожее на камень — камнем; желтый металл — золотом, светлый и прочный — сталью. В мире, в котором жил Талзана, дротикам полагалось летать на пятьдесят шагов или на сто, самое большее; и башмаки там шили на размер ноги.

Блейд присел и стянул мокасины, положил их на свою травяную постель и снова растянулся рядом, поглаживая кончиками пальцев чуть шершавое голенище. Нет, это не кожа, не замша; искусная имитация, которая может обмануть лишь неопытный взгляд. Кожа не способна так растягиваться и сжиматься, облегая ногу словно плотный чулок… А подошва! Только семь дюймов в длину — однако обувь пришлась ему впору! Невероятно эластичный материал!

Он ощупал удивительные башмаки, загораживая их спиной от двух молчаливых хижин. Ему не удалось обнаружить ни швов, ни следов склейки; мокасины были цельными, с тончайшей, в десятую дюйма, подошвой. Однако эта тонкая гибкая стелька предохраняла ступню не хуже, чем слой резины в два пальца толщиной, что накатывают на ботинки морских пехотинцев.

Покачав головой, Блейд припомнил, что точно из такой же имитации кожи была сделана фляга, к которой все они по очереди прикладывались во время еды. Зато в ее содержимом он не обнаружил ничего подозрительного; чистая холодная вода из ближайшего ручья, сдобренная соком. Неуклюжие корзинки, в которые Сари и Калла собирали фрукты, были сплетены из лиан, и женщины явно изготовили их сами — Блейд видел днем незаконченный остов в траве у хижины Каллы.

Да, корзинки, несомненно, примитивные… как и деревянный вертел над костром, хижины, бронзовый закопченный котелок, древки дротиков… Вот наконечники их — совсем другое дело!

Сначала Блейд думал, что они выточены из обсидиана — темного, полупрозрачного и довольно хрупкого. Но нет, вещество, из которого сделали эти летающие молнии, не имело ничего общего ни с камнем, ни с металлом; с пластиком, впрочем, тоже. И они были такими легкими! Словно пустотелые тонкие оболочки, заключавшие некий смертоносный механизм, подчинявшийся воле хозяина и заставлявший всю эту конструкцию лететь в цель — далеко, стремительно и точно! Теперь разведчик понимал, почему его неожиданный визит удивил, но не слишком встревожил хозяев; даже Калла, самая слабая из этой троицы, могла пробить ему череп ярдов с двухсот.

Калла… А так же — Саринома и Джейдрам… Никудышные охотники, оснащенные фантастическим оружием, подделкой под старину… Люди с нежными руками, с гладкой ухоженной кожей, явно привыкшие к чистоте и удобствам… Пожалуй, эта загадка не относилась к числу слишком сложных. Любая компания землян, отправившихся на пикник в глухой уголок где-нибудь в Канаде или в Австралии, может прихватить с собой ружья, прочную обувь и одежду, котелки, фляги… Но дичь они будут жарить на примитивном вертеле над костром — так, как это делали их предки в доисторические времена. Если придет охота, любители древнего колорита могут даже построить шалаши вместо палаток — для пущей экзотики! Если, конечно, об этом заранее не побеспокоилось туристическое агентство…

Туристы! Эта троица — туристы, которых доставили сюда на отдых, и которых заберут по окончании оплаченного срока. Блейду это было ясно, как дважды два.

Значит, он попал в достаточно высокоразвитый мир — пожалуй, более развитый, чем Земля. Насколько подобная гипотеза вязалась с тем, что его самого явно принимали за местного жителя, охотника, скитающегося по лесам в чем мать родила? Но почему бы и нет? На Земле шел семьдесят второй год двадцатого столетия, однако любой европеец или американец, обладатель тугого бумажника, мог вкусить экзотики каменного века. На Андаманских островах, в дебрях Гвинеи, в амазонской сельве, на Огненной Земле, в пустынях центральной Австралии и Южной Африки, в бассейне Конго… И люди, которые жили во всех этих местах, отличались от богатых белых сагибов гораздо больше, чем сам Блейд от троицы праздных бездельников, с которой свел его случай. Он был таким же смуглым и темноволосым, как они; таким же стройным и рослым, с ухоженным тренированным телом, с чертами лица, обличавшими принадлежность к той же расе, что и его новые знакомцы. И в этом не было ничего удивительного. На Катразе сахралты, жители южных островов, тоже были смуглыми и черноволосыми, словно итальянцы; да и среди джеддов попадалось немало брюнетов с золотистой кожей.

Итак — туристы; примем это за рабочую гипотезу, решил Блейд, и попытаемся извлечь все выгоды из создавшейся ситуации. Их как будто не удивляет, что туземец — то бишь он сам — не знаком с наречием господствующей расы. Примем сей факт как должное и попытаемся сыграть роль папуаса, свободного сына джунглей, который ни звука не понимает по-английски… О чем может наивное дитя природы расспрашивать богатых гостей из местного Нью-Йорка, когда выучит сотню-другую слов? О небоскребах и подземке, об авиалайнерах и автомобилях, о ночных кабаках, о девушках, гангстерах, виски, охотничьих карабинах и атомных бомбах… о королях и капусте, наконец. И о замечательном целебном шаре, золотое сияние которого лечит все недуги и раны.