Борис Васильев - Вещий Олег

• Название: Вещий Олег
• Автор: Борис Васильев
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-475-00090-5

Вещий Олег — о нем мы знаем с детства. Но что? Неразумные хазары, кудесник, конь, змея… В романе знаменитого, писателя Бориса Васильева этого нет. А есть умный и прозорливый вождь — славян, намного опередивший свое время, его друзья и враги, его красивая и трагическая любовь… И еще — тайны и интриги, битвы и походы, а также интереснейшие детали жизни и быта наших далеких предков. События, кратко перечисленные в эпилоге романа, легли в основу второй части исторической дилогии Бориса Васильева, продолжения книги «Вещий Олег» — «Ольга, королева русов».

---

Борис Васильев Вещий Олег

Глава первая

1

Зимние дни напоминали вечера, а вечера почти не отличались от ночей, потому что снега отражали луну и звезды, и над всем безмолвием лежали вечные сумерки. Сумерки и тишина, когда треск сломанной ветки тревогой отдается на много верст окрест, когда снег падает с шелестом и сам воздух наполнен звуками, застывшими до весны. И все привыкают к этой тишине — земля и небо, птицы и звери, и только человек способен нарушить державный сон природы.

Пятеро вооруженных всадников пробивались по заметенной лесной дороге в серых предутренних сумерках. За ними следовали розвальни, в которых, завернувшись в тулуп, полулежал юноша в нарядной собольей шапочке. И все молчали, только изредка всхрапывали кони да поскрипывали полозья на выветренном насте. А вокруг лежал немереный лес.

Вскоре старший остановился, жестом указав в чащобу. Всадники молча спешились, а старший вернулся к отставшим саням.

— Дальше пешком, Сигурд, — сказал он. — Коней учует, распарены сильно.

Юноша сбросил тулуп, оставшись в длинной кольчуге с коротким мечом у бедра. Вылез из саней, похлопал меховыми рукавицами, подождал, пока неторопливо спешится старший. К тому времени один из воинов отвел к саням лошадей, а трое уже вошли в лес и споро начали рубить молодые ели.

— Не разбудим? — спросил Сигурд. — Близко рубят.

— Не должны. Здоров хозяин, ежели по дыхалу судить.

Глубоко проваливаясь в снег, они прошли к темневшему густому ельнику. Миновали его и остановились перед огромным еловым выворотнем, укрытым наметенным за зиму сугробом.

— Тут, — понизив голос, произнес старший. — А вылезать будет поправее тебя.

Издалека донесся мягкий перестук копыт, у саней игриво заржала лошадь. Воины перестали рубить и, глянув на старшего, стали пробираться к дороге. Топот приближался, и вскоре в редколесье показалось с десяток вооруженных конников.

— Это русы, — сказал старший. — Что им тут за надобность?

— Узнай.

Пока старший, проваливаясь в снег, выходил к саням, русы уже окружили их и подошедших спешенных воинов. Но все вроде складывалось мирно, никто не хватался за мечи, хотя голоса уже крепли.

— Они тоже за хозяином! — крикнул старший. — Говорят, раньше нас его отыскали!

— Здесь земля Великого Новгорода, — отозвался Сигурд. — Звери принадлежат князю Рюрику. Пусть ищут добычи в своих землях, или я расскажу об этой встрече их конунгу Олегу.

— Тут охотник из дома Олега! — В голосе старшего послышался смешок.

— А здесь — я, воспитанник великого князя Новгорода Рюрика! — с раздражением крикнул Сигурд. — Пусть посмотрит на мою охоту, если желает поучиться!

Некоторое время у саней шли бурные споры, дважды ветерок донес тонкий мальчишеский голос. Потом русы дружно развернули коней и исчезли за поворотом. Воины вновь принялись рубить шесты, а к Сигурду подошел старший.

— Олегов приемыш. Румяный мальчишка. На первую охоту выехал, а тут — мы. Обиделся, даже губы задрожали.

— Я тут не ради охоты.

— Добудем. Не застыл? Может, тулуп принести?

— Лучше воев поторопи.

Воинов поторапливать не пришлось: они уже очищали сваленные ели от сучьев. Закончив работу, трое разобрали шесты и пошли к сугробу, что намело за выворотнем. По указанию старшего стали осторожно подниматься на него, шестами ища опору.

— Готовы? Начнете, когда знак подам, — сказал старший. — Идем, Сигурд.

Сигурд проверил, легко ли ходит меч в ножнах, проваливаясь, пошел за старшим.

— Видишь дыхало? — Старший указал на дыру в сугробе, откуда поднимался чуть приметный парок. — Где стать, сам прикинь, а вылезать будет здесь.

— Вижу. Вели поднимать.

— Буди хозяина! — крикнул старший, отступив в сторону и тоже проверив, как ходит в ножнах меч.

Воины начали глубоко протыкать шестами сугроб. Вскоре послышался глухой недовольный рев, снег заколыхался, задвигался. Воины, побросав шесты, поспешно попрыгали вниз.

— Рано тревожить бросили! — разозлился Сигурд.

— В самый раз, — успокоил старший. — Готовься. Напротив Сигурда вдруг рухнул снег, обнажив черную пустоту, оттуда пахнуло звериным жаром, и огромная медвежья голова появилась в проеме. Секунду зверь принюхивался, дергая черным носом, потом подобрался и, взревев, начал неспешно подниматься на дыбы. Сигурд отбросил соболью шапочку, оставшись в кольчужном наголовье, выхватил меч и, в тот момент, когда зверь выпрямился, подняв лапы, бросился вперед, в его объятия, с разбега всадив меч по рукоять. Медведь заревел, облапил юношу, навалившись всей тушей. Сигурд устоял на ногах, с силой оттолкнув зверя, по кольчуге бессильно проскрипели когти. Зверь рухнул на бок, дергая лапами, застонал и замер. Сигурд вырвал меч из вздрогнувшей туши, отер кровь снегом.

— Будь здрав, Сигурд! — торжественно произнес старший. — Доброго хозяина повалил.

— Будь здрав! — эхом отозвались воины.

— Оттащите и разделывайте. — Сигурд поднял шапку. — Никак медведица? Кто-нибудь, проверьте, нет ли медвежонка.

Один из воев, перешагнув через медвежью тушу, начал рубить сучья, загораживающие лаз в берлогу.

— Желчь не проколите, — предупредил Сигурд. — Уф, жарко стало. А было знобко.

— Ступай в сани, тулупом укройся, — старший улыбнулся. — Пятого мечом берешь, а все, как первого. Печень и желчь я сам вырежу. Иди, иди, застынешь на ветерке.

Юноша молча побрел к саням. Ноги вдруг стали слабыми, он оступался в снегу, а сердце колотилось бурно и весело. Считанные мгновения схватки один на один с матерым зверем отбирали все силы, но рождали в душе радостное торжество, и он был счастлив. — Любопытно, как собирался брать медведя тот парнишка из дома Олега…

— Есть медвежонок! — крикнули у берлоги. — Сосунок еще, этого помета!

— Отвези его русам! Тому мальчишке, приемышу конунга Олега. Скачи, еще нагонишь!..

2

Чужими здесь были сумерки, как зима, а зима — бесконечной, как сумерки. Придавленные снегом леса замерли в ослепительном безветрии, будто морозы сковали сам воздух, а не только течения рек и течение времени, и ни путники, ни звери, ни птицы уже не встречались на берегах. Люди жались к очагам, птицы отлетели к жаркому солнцу, а звери ушли в чащобы. И все затаилось в ожидании, когда теплые ветры взломают льды и разнесут их по стремнинам рек и озерным плесам. Тогда опять застучат топоры, тогда спустят на воды лодьи, и мужчины начнут шумно готовиться к дальним походам, мечтая о золоте, рабынях и соли. И вновь вернутся в эти места грубые шутки воинов и протяжные песни гребцов.

Могучий старик в длинной, крупно вязанной рубахе неподвижно сидел в деревянном кресле перед низким оконцем, вглядываясь во мглу собственной памяти. Стянутые ремешком седые волосы открывали костистый лоб, острые бесцветные глаза утопали под низко нависшими бровями. Правая рука спокойно лежала на грубо рубленном столе, подле нее стоял тяжелый кубок, но Рюрик сегодня не прикасался к нему, застыв в той неподвижности, в какой застыла чужая безлюдная земля за маленьким оконцем.

Бесшумно вошел Сигурд в той же длинной, поцарапанной медвежьими когтями кольчуге и кольчужном наголовье, с мечом у бедра. Осторожно набросил на обвислые плечи старика подбитое мехом корзно. Рюрик не шевельнулся, Сигурд отступил в сторону, но не ушел. Ему очень хотелось рассказать об удачной охоте, но он не решался нарушить молчание.

— Плащ, в данном случае с подбивкой.

— Может быть, ты съешь печень, конунг? — тихо спросил он наконец. — На ночь я натру желчью твои суставы.

— Ты свалил медведя. — Рюрик не спрашивал, а делал вывод. — Я съем печень, когда ты будешь растирать мое тело. Так медведь скорее войдет в меня. Сними железо, от него веет холодом.

Сигурд подложил в очаг поленья и бесшумно вышел. И снова тишина, тяжкие сумерки и огромные пространства со всех сторон стиснули смятенную душу израненного варяга.

…Нет, Великий Один не оставит его только потому, что он уцелел в боях. Бог воинов сам прикрывал его своим невидимым щитом, сам наказал его старостью и болью во всех ранах и переломах. Сам оставил его наедине с вечными сумерками, чтобы он вспомнил все свои битвы, чтобы живым отчитался перед самим собой. И он должен воскресить свой путь, просеять сквозь воспоминания всю свою жизнь, ощутить заново восторг побед и горечь поражений. И тогда, очищенный, он войдет туда, где возле вечных костров пируют павшие в боях воины. Да, только так можно понять сон, который третий раз посетил его. И он правильно сделал, приказав сегодня наполнить кубок не славянским медом, не родным пивом, а священным напитком забвения. Он, конунг и князь Рюрик, обязан исполнить волю своего бога, ниспосланную ему в трехкратных сновидениях. Это будет непросто, но нет иного пути к кострам благословенной Вальхаллы…