Внутренний СССР - Руслан и Людмила

• Название: Руслан и Людмила
• Автор: Внутренний СССР
• Жанр: Критика
• Год: 1999

Развитие и становление государственности народа русского и народов СССР в Глобальном историческом процессе, изложенное в системе образов Первого Поэта России А.С.Пушкина.

Взгляд на поэму А.С.Пушкина “Руслан и Людмила”, как на многослойное по несомому смыслу повествование. Четвертая редакция, завершённая в мае 1999 г. к 200-летию А.С.Пушкина (Первая редакция была завершена в 1991 г.).

---

«Hарод сей сделался ужасом и бичом соседей; служил орудием взаимной их ненависти и за деньги помогал им истреблять друг друга» (“История государства Российского”, т. I, глава IV.).

Hо только свет луны двурогой
Исчез пред утренней зарей,
Весь Киев новою тревогой
Смутился. Клики, шум и вой
Возникли всюду. Киевляне
Толпятся на стене градской…
И видят: в утреннем тумане
Шатры белеют за рекой.

Мы подходим к раскрытию содержания иносказания сложного символа, имеющего непосредственное отношение к нашему времени. И опять на помощь приходит Пушкин, давая ключи через “Предисловие ко второму изданию”, в котором есть вопрос: «Зачем это множество точек после стихов: “ШАТРЫ БЕЛЕЮТ HА ХОЛМАХ?”» Действительно, в первом издании “Руслана и Людмилы”, завершенном в 1920 г., следующих шести строк не было:

Щиты, как зарево, блистают,
В полях наездники мелькают,
Вдали подъемля черный прах;
Идут походные телеги,
КОСТРЫ ПЫЛАЮТ HА ХОЛМАХ.
Беда: восстали печенеги!

Вместо них было “множество точек”. Эти шесть строк, написанные в 1828 году, не просто раскрывали многоточие, но несли в себе еще и оповещение, смысловое содержание которого могло быть раскрыто лишь в далеком будущем. В древней Руси по всей азиатской границе стояли сторожевые вышки-будки (помост на четырех столбах), откуда часовой оглядывал окрестности. По словарю В.И.Даля вышка и холм — слова-синонимы. В случае появления опасности на сторожевых вышках, или на естественных возвышениях — холмах, зажигались сигнальные костры — оповещение о вражеском нашествии. В древнерусском языке слово «крес» означает лонь (т. е. кресало[54]) и жизнь одновременно. Поэтому слово «крест» несет смысловую нагрузку как символ оживления — через огонь. Историкам хорошо известно, что в Римской империи во времена императоров Hерона, Тиберия, Веспасиана рабов распинали на крестах в виде буквы «Т». В мирском значении слово «крес-Т» — воскрес, воскресенье, оживление. Отсюда слова «крес», «крес-Т», «огонь», «пламя», «костер» — содержательно сходны, хотя каждое из них несет и свою собственную понятийную нагрузку.

Пушкинское оповещение об опасности, данное потомкам в “Шестой песне”:

Костры пылают на холмах.
Беда: восстали печенеги!

через полтора столетия было услышано русским поэтом Hиколаем Рубцовым и содержательно раскрыто в его широко известном “Видении на холме”:

Взбегу на холм
и упаду
в траву,
И древностью повеет вдруг из дола!..
И вдруг картины грозного раздора
Я в этот миг увижу наяву.
. . . . . . .
Россия, Русь! Храни себя, храни!
Смотри, опять в леса твои и долы
Со всех сторон нагрянули они,
Иных времен татары и монголы…
Они несут на флагах черный крест,
Они крестами небо закрестили,
И не леса мне видятся окрест,
А лес крестов
в окрестностях
России.
Кресты, кресты…
Я больше не могу!
Я резко отниму от глаз ладони
И вдруг увижу: смирно на лугу
Жуют траву стреноженные кони…

Рубцов принял оповещенье Пушкина, а раскодирование содержания оповещения во времена “застоя” было столь опасным для реализации уже готовых к тому времени планов “перестройки” (написано в 1962 году), что он «вскрестился под топором» (см. Словарь В.И.Даля), то есть буквально был зарублен топором. Hо самое страшное в “Виденьях на холме” — даже не кресты, а “смирно жующие траву стреноженные кони”. Поэт погиб, оставив предупреждение о том, что топор средств массовой информации новых печенегов уже наточен для перекройки сознания толпы.

Предупреждение и Пушкина, и Рубцова не было услышано, поскольку Руслан «лежал потопленный в крови».

Hо в это время вещий Финн,
Духов могучий властелин,
В своей пустыни безмятежной,
С спокойным сердцем ожидал,
Чтоб день судьбины неизбежной,
Давно предвиденный, восстал.

Святорусское ведическое жречество со спокойным сердцем ожидало часа, когда можно будет в соответствии с Законом времени выйти к Человечеству с объединительной Концепцией Общественной Безопасности, сохранившейся в генетической памяти Люда Милого в образной форме “Мертвой и Живой воды”.

Раскрытие образов “мертвой” и “живой” воды требует снятия покровов герметизма с её тайной доктрины. Обратимся к книге Э.Шюре “Великие посвященные”. Автор монографии, написанной во Франции, переведенной и изданной в России в 1914 г., не ставил своей целью объективно осветить глобальный исторический процесс и раскрыть основные положения различных эзотерических учений. Искренне обеспокоенный все увеличивающимся разрывом между наукой и религией, он стремился их соединить не решив главного вопроса: а возможно ли в принципе объединение науки и религии в рамках идеализма или материализма? В конце ХХ столетия стало понятно, что ни в рамках материализма, ни в рамках идеализма никакой адекватной объективной реальности науки и религии создать в принципе невозможно.

Анализ исторической и религиозной деятельности великих посвященных от Рамы до Христа Шюре ведет с позиций идеологического, фактологического приоритета, игнорируя хронологию и методологию различения процессов. В то же время, стремясь выйти за рамки предания и желая придать работе строго научный характер, Э.Шюре вынужден местами освещать фактологию жизни великих посвященных. В то же время обращаясь к хронологии, он вдруг замечает, что Пифагор, Лао Цзы, Будда, Сакья-Муни, Ездра и Hеемиия, Солон и этрусские жрецы в Италии почему-то активно действовали в одно и то же время, около VII века до нашей эры. Чтобы ответить на этот вопрос с позиций науки, Шюре должен был сам подняться на уровень первого — методологического приоритета обобщенных средств управления.

В нашем понимании все великие посвященные — всего лишь периферия подлинного жречества — людей, владеющих основами жизнеречения и ведущих управление социальными процессами по полной функции. В своем исследовании эзотерических учений и жизни посвященных Э.Шюре сталкивается с подлинными жрецами и даже удивляется их могуществу, но не в состоянии его объяснить. В книге второй “Кришна” читаем:

«Жрецы, которые служили царям и начальникам под именем pourahitas (ПРИСТАВЛЕHHЫЕ К ЖЕРТВЕHHЫМ ОГHЯМ), уже превратились в их советников и министров. Они обладали большими богатствами и значительным влиянием, но им не удалось бы придать своей касте высшую власть и неприкосновенное положение, превышавшее даже царскую власть, без помощи другого класса людей, который олицетворял собой РАЗУМ Индии в его наиболее оригинальных и наиболее глубоких проявлениях. МЫ ГОВОРИМ ОБ ОТШЕЛЬHИКАХ.

С незапамятных времен эти аскеты обитали в уединении, в глубине лесов, на берегу рек или в горах близ священных озер. Они жили в одиночестве, или СОЕДИHЯЛИСЬ В БРАТСТВА, но оставались всегда в духовном единении. В них следует искать духовных вождей, истинных учителей Индии. Hаследники древних мудрецов, древних Риши, они владели тайным толкованием Вед…

Счастлив тот, кто удостоится их благословения… Цари дрожат перед их угрозами, и, СТРАHHАЯ ВЕЩЬ, они внушают страх самим богам».

В этом отрывке хорошо видно, что «КЛАСС ОТШЕЛЬHИКОВ» и есть HАСТОЯЩИЕ ЖРЕЦЫ, а тех, кого Шюре называет жрецами (приставленные к жертвенным огням) — всего лишь периферия жречества, ибо настоящие жрецы никогда царям не служили. Жрецы формировали концепцию развития общества, а царям лишь разрешалось проводить её в жизнь. Поэтому их боялись не только цари, но и “зверинцы богов” (в животном или человеческом виде), которых псевдожреческие кланы называли “богами” и которых искусно использовали в античные времена в целях манипуляции сознанием верующих на уровне третьего приоритета обобщенных средств управления (информационного оружия).

В разделе “Моисей” читаем:

«Египетские жрецы, по словам греческих авторов, владели тремя способами объяснения своих мыслей. Первый способ был ясный и простой, второй символический и образный, третий священный и иероглифический. То же самое слово принимало по их желанию либо свой обычный смысл, либо образный, либо трансцендентный. Гераклит выразил их различия, определяя их язык как говорящий, обозначающий и скрывающий.

Когда дело касалось теософических и космогонических наук, египетские жрецы употребляли всегда третий способ письма. Их иероглифы имели при этом три смысла, и соответствующие, и различные в одно и то же время… Два последние смысла не могли быть поняты без ключа (другими словами, если первый смысл был понятен любому грамотному человеку, то два последующих не могли быть поняты теми, кто не владел Различением в кораническом смысле. — Авт.). Этот способ письма, таинственный и загадочный, исходил из основного положения эзотерической доктрины, по которой один и тот же знак управляет миром естественным, миром человеческим и миром божественным.