Василий Доконт - Зимняя охота короля

• Название: Зимняя охота короля
• Автор: Василий Доконт
• Жанр: Фэнтези

Зима — время для ведения войны не очень благоприятное. К тяготам военной жизни добавляются вполне природные трудности: снегопады и морозы. Что делать королю, призванному для войны, холодной снежной зимой? Сидеть у печки в ожидании лета? Развлекаться? Балами, например, или пирушками? Или — охотой, зимней охотой? Читаем четвёртую книгу из серии «Мир Соргона».

---

Гром выбрал не только седока, что позволяло ему принять участие в битве, но и дорогу к бою он тоже выбрал сам. Ни поводья, ни шпоры Тусона не оказывали ни малейшего влияния на поведение жеребца. Конь Гром мчался на помощь хозяину, и человек Тусон смирился с этим. Да, и какая разница, где сражаться, раз уж так опростоволосился? А, командор?

Трактирщики — люди, как правило, наблюдательные. Каждый день они исследуют своих клиентов в разных- по количеству выпитого — настроениях и ипостасях. Трактирщики сообразительны и мудры. Пусть не все, но — многие. Навыки с первого взгляда определить опасность посетителя и не дать ей, этой опасности, проявиться, грозя кому-нибудь увечьем, а трактиру — ущербом, трактирщикам присущи по роду деятельности. Потому Ларнак замечал многое и мог из увиденного сделать правильные выводы. И решения умел принимать быстрые.

Заметив краешком глаза скачущего на позицию гномов Тусона, Ларнак, прежде, чем дать конникам команду к движению, подозвал Довера:

— Сержант, со своей ротой следуйте за командором. Мне тоже за короля тревожно, но план битвы я менять не имею права. Найдите Его Величество и пособите, чем можете. А мы и без вас справимся, сэр Довер. И удачи, мой мальчик — возле короля сейчас самая рубка идёт…

Рота Разящего всё ещё выделялась малым количеством солдат — всего две сотни. Но, зато, у каждого имелся конь, сначала — с лёгкой руки генерала Эрина, затем — и стараниями Тусона, который продолжал пополнять её не спеша, с учётом молодости и малой опытности командира. За исключением двух десятков бойцов, следивших за передвижениями пустоголовых из шалашей на верхушках деревьев, рота Разящего должна была сражаться в составе конной группы Ларнака. Теперь же, по приказу бывшего трактирщика, разящие направились за Тусоном.

Так Тусон, по собственной безалаберности, воле Грома и приказу Ларнака, стал командиром почти двух сотен всадников, приобрёл цель в этой битве — отыскать короля, и вступил в бой чуть ли не в самой горячей точке — о чём и мечтать не мог, когда изнывал в ожидании. Нет, роты, конечно, тоже подчинялись ему, но там и без его вмешательства всё шло должным образом. А маленькая боевая задачка для одного отдельно взятого командора и бойцов из роты Разящего явилась Тусону, мечтающему о золотых шпорах рыцаря, истинным подарком богов.

Подарок этот, правда, сразу создал проблему — атака конницей в центре королём не планировалась. То есть, ни солдаты рот, ни гномы не ожидали увидеть свою конницу и запросто могли принять роту Разящего за противника. И со всеми вытекающими из сего факта последствиями — порубать роту, например, на капусту — вместо конницы наместника. Кто в горячке боя станет приглядываться к деталям обмундирования или выспрашивать: «свой», «чужой»? Ни сигналов, ни знаков никаких на подобный случай придумано не было. Сюрприз — он для всех сюрприз, без исключения. К тому же, у пехоты глаз на спине не предусмотрено, а надо как-то дать знать, чтобы расступились, пропуская конницу. Гром же останавливаться не собирался. Он даже бега не замедлял. А всадники роты во всём следовали примеру командора.

«Потопчем же! — рассуждал Тусон, глядя на приближающиеся спины роты Матушки. — Обязательно потопчем! Что же крикнуть, чтобы предупредить? И чтобы — поняли?»

И тут командора осенило! А король Василий окончательно утратил монополию на крик радости в бою.

— Ур-ра-а! — завопил Тусон во всё горло. — Ур-ра-а!

Бойцы роты Разящего подхватили крик Тусоновой души, и были услышаны, и были пропущены расступившейся пехотой к обалдевшим от этого крика пустоголовым — потому что, в считанные мгновения, крик «Ур-ра-а!» прокатился по всей королевской армии и не умолкал уже до завершения битвы.

Солдаты короля научились радостно сражаться. И умирать, если приходится, радостно.

2. Хафелар, сражение.

— Слава богам! — отозвался Паджеро на грохот барабанов. — Всем — слушать сюда! Не отрываться! Рядов не нарушать! В ата-ку-у-у! Бего-о-ом! Ма-арш!

Раттанарский городской полк качнулся на едином дыхании, шагнул вперёд раз, другой и, набирая скорость, стал разворачиваться к центру, охватывая фланг вражеской конницы и пустоголового табуна. Видел бы этот маневр король — порадовался бы. До механического движения лысых, правда, солдатам Паджеро было ой, как, далеко, но от людей никто и не требовал точности механизмов. Как бы там ни было, но одновременное движение тысяч людей, обладающих собственным разумом, совершённое без ошибок и сбоев, смотрится очень красиво. Не зря же военные парады так привлекательны для зрителей.

Полковник хотел добавить к своим командам ещё несколько ободряющих слов, но не сумел. Долетевшее с левого фланга королевских войск и подхваченное его солдатами громогласное «ур-ра-а!» заглушило Паджеро — даже он себя не слышал и потому охотно заорал сам.

— Ур-ра-а! Ур-ра-а! Ур-ра-а!

Ополченцы уже сошлись с врагами, и ярость их была так велика, что подались назад даже не ведающие страха лысые. Настало долгожданное время расплаты — а ополчению было, что предъявить пустоголовым. Припомнилась и резня у Скиронских ворот Раттанара, унёсшая сотни жизней женщин и детей, и Северная Бахарденская дорога, залитая кровью мирных жителей, попавших на стол голодного табуна, и кровавый ужас Бахардена. Может быть, ополченцы и не стали ещё, за исключением записавшихся в ополчение ветеранов, отменными бойцами и солдатами, но ненависть с лихвой дополняла нехватку военных навыков.

Слабоват оказался табун против королевской пехоты. Сказывалось и отсутствие у лысых доспехов, и численный перевес войск Седобородого. Слабоват, но всё ещё очень опасен — как стая крыс, не имеющая путей для спасения. Собственно, табун спасения и не искал. Не имея никаких иных стимулов, кроме воли Безликого, он рвался к сияющей хрусталём и драгоценными камнями Короне. Но… Удары по флангам: Тусоновых рот — с одной стороны, и ополчения, совместно с Раттанарским городским полком — с другой, свели фронтальное давление лысых на центр королевских войск почти до нуля. Табун, вырезаемый по бокам, не мог двигаться вперёд всей своей массой. К тому же, ему здорово мешала конница наместника, разделяя единый монолит лысых на отдельные слабосильные ручейки, с которыми гномы справлялись без особого труда.

В подобной ситуации, в Раттанаре, Разрушитель пожертвовал своей конницей, позволив табуну устранить помеху. Эта жертва совершенно не помогла тогда — не спасла табун от поражения. Сейчас подобный шаг и вовсе был неразумен. Во-первых, конников было не несколько десятков, а несколько тысяч. Мановением руки такое количество не перебьёшь. Во-вторых, и с теми войсками, что оставались ещё у наместника, никак не удавалось добраться до Седобородого. Вряд ли подобное удастся силами одного только табуна. Самому ухудшать и без того сложное положение своих войск, помогая королю одержать победу? А как же — Хрустальная Корона? А как же — смерть Василия? Поражение Разрушителя и так становилось неизбежным, и каждая минута боя приближала неминуемый его разгром и потерю им Хафелара.

Несмотря на отсутствие полководца, окружение табуна исполнялось с редкой дотошностью. Королевские хотелки осуществились все, как по писанному, и левофланговая рота — рота Поводыря — сомкнулась с правым флангом Раттанарского городского полка, замкнув внутреннее кольцо вокруг войск наместника. Согласно замыслу Василия, занимали отведенные места и передвижные ограждения из пик, и сани с помостами для лучников, образуя ещё два кольца — внешних… А конники Ларнака и Хермона остались снаружи всех этих колец — из пехоты, из пик и из саней с помостами- на случай прорыва табуна из окружения.

Дальнейший ход битвы сложился из следующих, неучтённых королём, факторов.

1) Конница наместника не была разгромлена до окружения табуна и попала в кольцо вместе с табуном.

2) Королю никак не удавалось выйти из боя, чтобы командовать сражением, а потому было некому отвести пехоту за ограждения из пик и организовать задуманный Василием расстрел табуна. Хотя, не факт, что оторвать пехоту от попавшего ей в руки врага вообще бы удалось. Полковник Паджеро, например, рубился в таком упоении, что не видел и не желал видеть ничего, кроме ненавистных безволосых голов, раскалывающихся от ударов его меча. Получился не расстрел, а избиение, поскольку, как уже говорилось ранее, табун оказался слабоват перед королевской пехотой. Если кто из солдат и проигрывал Паджеро в мастерстве владения мечом, то ни в коем случае не уступал ему в энтузиазме, вложенном в каждый удар или укол. А много ли надо времени, чтобы пятнадцати тысячам, защищённым доспехами, перебить десять тысяч, доспехов не имеющих?

3) И, конечно же, важную роль сыграл командор Тусон, с ротой Разящего прорубающийся к королю Василию. Никем не запланированный конный рейд Тусона сорвал последнюю отчаянную попытку наместника пробиться к Седобородому.