Василий Доконт - Зимняя охота короля

• Название: Зимняя охота короля
• Автор: Василий Доконт
• Жанр: Фэнтези

Зима — время для ведения войны не очень благоприятное. К тяготам военной жизни добавляются вполне природные трудности: снегопады и морозы. Что делать королю, призванному для войны, холодной снежной зимой? Сидеть у печки в ожидании лета? Развлекаться? Балами, например, или пирушками? Или — охотой, зимней охотой? Читаем четвёртую книгу из серии «Мир Соргона».

---

— За гномов я спокоен, сир. Эти удержат, куда их не поставь, — Паджеро склонился над схемой сражения, нарисованной Василием. — Роты Тусона тоже подготовлены достаточно хорошо, чтобы не дрогнуть под ударом табуна. Ополчение Ларнака…

— Что — ополчение Ларнака? — Ларнак упёрся недобрым взглядом в макушку полковника. — Что — ополчение Ларнака?

— Не подведёт ополчение Ларнака, — успокоил того Паджеро, когда поднял голову и перехватил недовольный взгляд Ларнака. — После пополнения заградителями ополченцы уже почти не отличаются от регулярных войск. Да, и различия эти незначительны — так, больше дисциплинарного свойства… Окружение лысых, я думаю, завершить успеем, если достаточно быстро расставим по нужным местам сани с пиками и помостами для лучников. Я бы на вашем, господа, месте, немного потренировался в скорости установки заграждений — время ещё есть…

— Что значит: «Куда их не поставь»!? Я не понял, полковник! Что значит: «Куда их не поставь»!? — неожиданно вспыхнул Эрин. — И что значит: «На вашем месте немного потренировался»? Никаких сомнений нет, что гномы займут позицию в центре, вокруг Его Величества, и ни один пустоголовый даже коснуться нашего короля не сможет! Нет, вы все только посмотрите на него! Он генералу место на поле боя указывать будет!

Все, то есть, Тусон с Ларнаком, дружно посмотрели на Паджеро одинаково осуждающим взглядом. Но точно так же посмотрели потом и на Эрина.

— Центр, безусловно, будут держать мои роты, — Тусон нимало не сомневался в правильности того, что говорил. — У меня людей почти столько же, что и в табуне — остановим лысых запросто.

— Ага, а ополченцы будут в тылу кашу есть, — вмешался Ларнак. — Я для того и бросил свой «Костёр ветерана», чтобы за вами мусор убирать. И ребятки мои в поход увязались только из желания услужить прочим бравым воякам!

Василий смотрел на своих командиров, и глаза короля светились смесью уважения и жалости. Нельзя было не уважать этот порыв, этот детский энтузиазм, с которым рвались его командиры на самое опасное в сражении место — рядом с ним, с королём. Предвкушение долгожданного боя переполняло участников военного совета, и Василий чувствовал, что и в нём самом, внутри, закипает ответное ликование от предстоящей схватки с врагом.

От него-то, от ликования, и оставался горький привкус жалости — если сложится всё удачно, в соответствии с планом, то мало останется от ожидаемого. Схватки, сражения, долгожданного боя — не достанет на всех, не получится столько, как хочется им. Потому что планировал король не бой, а избиение. Расстрелять табун, окружённый пиками. Перебить лысых с расстояния, не подвергая риску жизни своих солдат, которых даже в этом, относительно безопасном, случае, погибнет немало — до полного окружения табуна драться придётся всерьёз. Насмерть драться. И, пока не будет окружён табун, каждая смерть его — ЕГО! — солдат, будет ложиться на совесть короля, увеличивая и без того немалый счёт ЕГО вины за тех, кого не уберёг от гибели.

А самое скверное было то, что ни один из радостно ждущих сражения командиров НИКОГДА НЕ ПРОСТИТ ЕМУ РАССТРЕЛА ЛЫСЫХ. Они подчинятся, они выполнят любой приказ короля — Василий знал это наверное — но никогда не забудут избиения табуна. Никогда. Поэтому жалость король испытывал не только в отношении по-детски наивных соратников — из-за ожидающего их разочарования, но и в отношении самого себя. Подобная смерть табуна ляжет несмываемым пятном на репутацию Седобородого, и в подчинении подданных будет таиться едва скрываемое презрение. И никто не вспомнит о тех жизнях, которые король спасёт таким непопулярным поступком. По меркам Соргона, пожалуй, что и — поступком бесчестным.

Спор — кому центр в сражении держать — разгорелся не на шутку, и Василий отвлёкся, наконец, от нерадостных мыслей.

— Господа, — сказал он тихо, но его расслышали, не смотря на шум. — Господа, вы забываете, что слово, последнее слово, в этом вопросе принадлежит мне. Есть соображения, о которых вы не думаете сейчас, но которые в сражении могут сыграть роль решающую. Если не учитывать всех возможных вариантов развития событий, наша ловушка не захлопнется. И будем гоняться за Безликим по всему Хафелару. Мне бы этого не хотелось. Вам, я думаю, тоже.

Пристыженные спорщики замолкли. Паджеро сконфуженно и неловко протянул Эрину руку: мол, с кем не бывает, извини, дружище, погорячился. Эрин осторожно её пожал, соглашаясь, что всякое у друзей случается, на то и — друзья. Король же продолжил объяснять своё видение предстоящего боя — насколько он считал нужным его объяснять.

— Мы не знаем, какими сведениями о нашей армии располагает наместник. Но он не может не знать, что у нас есть сколько-то тысяч гномов. Я не сомневаюсь в доблести прочих солдат, но у гномов имеется вполне заслуженная репутация. Они дважды сражались с табуном — под Скироной и в Раттанаре — и судьба этих сражений оба раза была в руках гномов. Разрушитель вполне может ожидать, что гномов мы поставим на самое важное место, то есть — защищать короля. Если наместник не увидит гномов на поле боя, то заподозрит неладное. Если он не увидит гномов рядом с королём, то усомнится, что король — подлинный. Я не утверждаю, что будет именно так. Но одно только предположение, что наместник не станет атаковать центр табуном, заставляет меня нервничать. Вашим гномам, генерал, стоять в центре. В центре стоять и королевской сотне Клонмела — стражи должны быть подле короля. Теперь — фланги…

Василий отошёл от стола, заложив руки за спину. Решение только начинало складываться, и он задумался, взвешивая все «за» и «против». Для полной уверенности в успехе королю не хватало конницы. Две сотни спешенных стражей — прежняя сотня Клонмела и сотня, присланная королевой и включенная им в состав «королевской сотни» — довольно ощутимо влияли на расстановку сил на поле боя. Всего всадников, без учёта стражей Клонмела, оставалось около четырёх тысяч. Полторы тысячи — пятый заградотряд, триста конных ополченцев Ларнака, до пяти сотен входило в состав рот Тусона, да Паджеро привёл почти полторы тысячи всадников — дружинников, отобранных им у баронов, и собственных вассалов.

Для охвата и надёжного окружения табуна конницу следовало разделить и разместить в тылу фланговых построений пехоты. Но тогда наместник получал некоторое преимущество в случае удара своим конным войском по одному из флангов. Вероятность того, что шесть тысяч всадников врага сомнут неукрепленный фланг, была очень велика, и находящихся за спинами пехотинцев двух тысяч своих конников могло не хватить для выправления ситуации. Жёсткий центр не развернёшь, а перебросить помощь с другого фланга никак не успеть: подвижный табун лысых легко изменит направление удара и добьёт дрогнувший фланг. И тогда думать придётся уже не о поимке Безликого, а о спасении своей армии от разгрома.

Желание поймать Безликого начисто лишало королевскую армию манёвра и инициативы, предоставляя возможность противнику ударить первым и выбрать место для этого удара. Как бы ни была нужна Корона Разрушителю, Василий не смел надеяться, что из-за Короны наместник безнаказанно подставит своё войско под мечи королевских солдат. Не настолько же Разрушитель — тупой. Король и для себя имел в виду, что откажется от охоты за Безликим, если ситуация на поле боя сложится не в его пользу.

— Фланги, господа… Я боюсь за фланги… Не забывайте о коннице пустоголовых…

— Сир, мой полк выстоит и против конницы. Я буду среди своих пехотинцев, и они устоят — обещаю! — у Паджеро снова улучшилось настроение: среди пехотинцев его мечу будет вдоволь работы, и долг крови за смерть Фирсоффа, наконец-то, начнёт выплачиваться. — Лейтенант Хермон вполне управится с командой конными, — поспешил заверить полковник короля, пока тот не приказал иначе.

Тусон поддержал графа, выразив и со своей стороны желание провести сражение в пеших порядках своих рот. Подумав ещё немного, Василий согласился с разумностью такого решения. Командовать конницей он назначил Ларнака и Хермона.

После этого приступили к обсуждению вероятных действий наместника.

2. Раттанар. Мастер Фумбан.

Зима для Фумбана выдалась на редкость удачной: заказы на переписку книг посыпались на мастера со всех сторон. Исторический труд о Двенадцати королевствах профессора Морсона, который копировали для короля Фирсоффа, принёс мастерской славу лучшей в столице. Связано это было, прежде всего, с тем, что книгу Морсона, так вовремя подаренную Магдой Старейшему Блаффу, вдруг захотели приобрести многие.

Сначала к мастеру обратилась сама королева и попросила изготовить ещё один том — взамен подаренного, так как воля Фирсоффа осталась невыполненной: библиотека дворца не получила заказанной королём книги. Сделала Магда свой заказ в тот же день, когда представитель Железной Горы получил от неё такой щедрый дар. Просьбу королевы мастеру передала одна из её фрейлин.