Василий Доконт - Зимняя охота короля

• Название: Зимняя охота короля
• Автор: Василий Доконт
• Жанр: Фэнтези

Зима — время для ведения войны не очень благоприятное. К тяготам военной жизни добавляются вполне природные трудности: снегопады и морозы. Что делать королю, призванному для войны, холодной снежной зимой? Сидеть у печки в ожидании лета? Развлекаться? Балами, например, или пирушками? Или — охотой, зимней охотой? Читаем четвёртую книгу из серии «Мир Соргона».

---

Остальная часть пустыря, размеченная под детский приют со всеми необходимыми службами, ожидала рабочих рук: закончив Мемориал, строители переберутся на здания приюта. Возможно, что и приют закончат до родов, и Магда увидит воплощение своего замысла с первого до последнего дня.

Окно на пустырь оказалось самым важным аргументом при выборе комнат для проживания королевы — Апсала предоставила Магде самой выбирать, где провести несколько месяцев до рождения сына. Сначала жрица опасалась, что близость к могиле Фирсоффа станет постоянным напоминанием об утрате и плохо скажется на самочувствии Её Величества, но этого не произошло. Королева занималась делами Раттанара, писала письма, составляла руководства для министров Кабинета и Апсалы, и при этом поглядывала на Мемориал, словно испрашивая у покойного короля совета и помощи. Апсале иногда казалось, что Фирсофф, и впрямь, предоставляет Магде просимое — настолько мудры и опытны оказывались решения королевы по тем или иным вопросам.

Может, так всё и было, потому что видела королева сны, в которых вела разговоры с Фирсоффом, и объявляла свои намерения после подобных снов. Так, например, Апсала узнала о желании Магды дать сыну имя «Василий».

— И Фирсофф согласен со мной, — добавила королева. — Он сам мне это посоветовал…

— Прекрасно, Ваше Величество! Имя «Василий» будет очень популярным в Соргоне в ближайшее время, — нашлась с ответом Апсала, и королева осталась довольна одобрением жрицы в таком деликатном деле.

Получалось, что даже имя, выбранное Магдой, уводило внимание любопытных придворных в сторону от реальных событий. Что, конечно, тоже способствовало сохранению тайны рождения сына Фирсоффа. Казалось бы, какой смысл давать ребёнку имя короля-иномирца? Для многих — никакого, а вот Паджеро, столь щедро одаренный королём, вполне мог, из благодарности, назвать своего сына в честь благодетеля. И никто не вправе был его за это упрекать…

2. Эрфуртар. Маард, Инувик, Илорин.

Назначить вице-короля — дело, как говорила Капа, проще пареной репы. Но ни одна власть не способна эффективно управлять государством, если народ эту власть и в грош не ставит. Требования подданных к своему правителю, зачастую, намного превышают не только физические возможности самого правителя, но возможности всего государства в целом. Государство живёт трудом и даяниями своего населения, и потому не в состоянии накопить больше того, что население сумело наработать. Само государство не производит абсолютно ничего, кроме законов, направленных, в основном, на оправдание необходимости существования государства.

Коренная ошибка многих правителей кроется, как раз, в попытке заручиться любовью подданных одной только раздачей всяческих благ. Но блага не берутся из воздуха — кто-то тратит на их создание время и силы. Любые блага — продукт конечный, в том смысле, что имеют свойство заканчиваться, порождая недовольство у так привыкших к ним потребителей. Раздающие блага правители не пользуются уважением, и срок их правления ограничен количеством ещё не розданного. Раздал, что было — и никому больше не нужен.

А если правитель, к тому же, чужак? А если поставил его над подданными их победитель? Чем можно снискать если не любовь доверенных тебе к управлению людей, то хоть бы — их уважение? Василию просто: приказал Маарду править в Эрфуртаре, и тем от проблемы управления королевством отделался. Пойдёт что-то не так, не по нраву окажется Седобородому, так и спросить есть с кого. Давай, дружище Маард, рассказывай, как докатился и почему допустил. Вице-король Хайдамара Арнем и вице-король Скиронара Астар — оба местные, оба известны в своих столицах любому, оба популярны и, возможно, любимы подданными. А кто такой Маард для жителей Эрфуртара? Раттанарец, прибывший на мечах Илорина. Смех, да и только!

У Илорина, например, уже есть и уважение, и популярность. Методы решения сложных вопросов, внедрённые капитаном в умы эрфуртарцев, снискали ему и то, и другое всего за несколько дней пребывания в столице королевства. Пустоголовым служил? Служил. Нашкодил согражданам? Нашкодил. Сильно нашкодил? Сильно. Свидетели есть? Есть. Полезай, дорогой, в петлю. И разницы нет: бандит или король самозваный. Виновен — вешать! Не виновен — отпустить!

Маард не мог, да и не хотел наследовать мальчишке-капитану. А времени на завоевание сердец подданных — ни минутки, ни мгновения лишнего. И делать надо непопулярное, и делать надо необходимое: налоги брать надо, повинности по уходу за дорогами стребовать надо, крепостные стены ремонтировать надо, призвать служить и не давать воровать — тоже надо. И как же тут быть чужаку, чтобы и слушались, и не кляли на каждом углу, исполняя предписанное? И уважали чтобы сразу, с начала правления, и на все указы и действия вице-короля смотрели только сквозь флер уважения?

Осмотревшись в своей столице, вице-король обратился за помощью к Седобородому — самому организовать желаемое было никак. Василий, надо сказать, сразу понял все резоны Маарда, и меры принял самые срочные. Утром четырнадцатого дня третьего месяца зимы в Эрфурт вступило пышное посольство из Раттанара. Министр иностранных дел барон Инувик, лично, прибыл для возобновления дипломатических отношений между двумя королевствами. Подарков и прочих подношений, что вице-королю, что эрфуртарской знати, барон приволок целый обоз — сокровищница раттанарских королей изрядно опустела после отъезда посольства к Маарду. Чем пышней, чем богаче посольство — тем важнее, тем величественнее его адресат.

Уважение, выказанное Маарду не кем-нибудь — самим Седобородым, должно было вызвать у эрфуртарцев чувство гордости. Вот мы, мол, какие — кого попало над нами не поставишь. Не зря наш правитель ни в чём не уступает грозному Василию Раттанарскому, можно сказать, почти что — ровня ему. Гордость и самолюбование подданных — благодатная почва для роста уважения к назначенному тем же Седобородым вице-королю Маарду.

Пышное посольство и встретили пышно. Флагами и цветными лентами Эрфурт украсили накануне. Тогда же огласили указ вице-короля, особо подчёркивающий как «обязательное веселие горожан и нарядное их одевание», так и «сопровождение Великого посольства Седобородого приветственными криками — от городских ворот и до королевского дворца». Как всякому великому событию, приезду посольства сопутствовали раздача дармовых вин из погребов вице-королевских, амнистии, народные гуляния и праздничные фейерверки, но это всё — ближе к ночи.

Илорин со стражами дождался посольства на дороге, в часе езды от Эрфурта — почётный эскорт выезжает тем дальше, чем важнее прибывший гость. Министр иностранных дел и капитан знали друг друга по раттанарскому дворцу, где один, член Кабинета, бывал чуть ли не правах хозяина, а другой, тогда лейтенант, всего лишь служил в охране королевского дворца. Всё общение между ними сводилось к почтительному приветствию с одной стороны и небрежному, но благожелательному кивку — с другой. Ещё, время от времени, Илорин докладывая Инувику, кто на заседание пришёл раньше, чем он, министр. Неравное положение — министра иностранных дел и лейтенанта стражей — не мешало некоторой уважительности, мелькавшей в мимолётном общении между ними.

Илорин ценил благосклонность министра, которую не каждый член Кабинета считал нужным показывать кому-либо нижестоящему. Геймар, например, проходил во дворец, нарочито не различая — стражи стоят перед ним или роскошная мебель. Инувик, как и всякий дипломат, человек весьма наблюдательный, не мог не заметить исполнительности, без раболепия, и самолюбивой гордости, что проявлял Илорин при несении службы. Иногда министр примерял на лейтенанта личину посланника и, с сожалением, отметал кандидатуру стража — слишком прям и бесхитростен был Илорин. А дипломатия и честность не всегда совместимы.

Встреча на дороге вышла почти дружеская. Когда отгремело приветственное «Хо-о-о!» стражей, Инувик охотно пожал капитану руку и обменялся с ним несколькими учтивыми фразами, как это принято между равными по положению представителями аристократической элиты.

— Рад видеть вас в добром здравии, молодой человек, — ответил на приветствие Илорина министр. — В Раттанаре только о ваших победах и говорят. Пожалуй, нет в столице ни одного дома, который бы не распахнул гостеприимно свои двери перед столь щедро одарённым, и славой, и прочими наградами, баловнем судьбы. Как вы себя чувствуете в народных героях, граф?

— Всего лишь одна случайная победа, а от наград — деваться некуда… Даже неловко как-то…

— Вы молоды, Илорин, и не понимаете, что не бывает ни случайных побед, ни случайных наград. Раз вам даётся много и сразу, капитан, это означает, что полученное вами придётся вам же и отрабатывать всю оставшуюся жизнь. С той же отчаянной храбростью и с той же предельной честностью отрабатывать. И один маленький промах может лишить вас всего, вами достигнутого. Не смейтесь — я не шучу. Боги часто испытывают людей на прочность, и чем сильнее характер, тем тяжелее испытания. Кому много даётся, с того и спрос — тоже велик!