Василий Доконт - Траурный кортеж

• Название: Траурный кортеж
• Автор: Василий Доконт
• Жанр: Фэнтези

Перед Вами третья книга из серии «Мир Соргона». Но это ещё — не финал. Жизнь продолжается, господа.

---

— Но Старейший Блафф уже выехал для подписания договора…

— Я свои условия назвал…

«— Торг здесь неуместен. Верно, сир?»

«— Верно, Капа, верно. Не на базаре… Да и мы ведь не пучок редиски продаём…»

— …Что касается общин, то я намерен установить с ними связь в любом случае, и пусть они сами решают: отсиживаться в убежищах или сражаться рядом с нами. Если все гномы похожи на сэра Эрина и министра Бренна, то я уже знаю, что они решат. А вы, Старейший, знаете?

Когда Василий вышел, Эрин сказал:

— Старейший Гарут, вы обманули короля. Об этом знаю я, знает Бренн, и, что самое для вас плохое, знает король. Ваш возраст защищает вас от вызова на поединок, но я буду бороться с вами другим способом… Вряд ли вы надолго задержитесь в Совете Старейших, или я буду не Эрин…

3.

— Бабушка, ты не сердишься, что я выхожу замуж?

— Ну, что ты, Сальва! Мне просто немного не по себе из-за того, что не соблюдён траур. Но король прав: война многие обычаи делает лишними. И жрица Апсала его поддержала, а уж она-то лучше короля знает, какие из наших обычаев сейчас можно не соблюдать, а какие нарушать нельзя… Знаешь, никогда не думала, что буду чувствовать себя обязанной кому-либо из королей, но этому иномирцу я, Сальва, благодарна за решение по жалобе Тимона. Сразу видно, что король — человек неглупый, и не любит склочников. Он бы понравился моему Лонтиру, останься тот жив. Что ж, дом Лонтиров будет служить Короне верой и правдой, уж я об этом позабочусь… Нет, Сальва, твоё замужество меня не огорчает. Конечно, мне не такой бы хотелось свадьбы для тебя, дорогая: сегодняшние похороны украли радость у завтрашней церемонии. Но я желаю вам счастья: тебе и твоему лейтенанту, и буду молить всех наших богов, чтобы не стало оно по военному коротким. Не хмурься, девочка, и не бойся: Яктук смел, а смелых даже война щадит…

— Хочешь, мы будем жить в твоём доме?

— Это же и твой дом, Сальва. Твои комнаты будут всегда ждать тебя и твоего мужа. Хватит места и для ваших детей, сколько бы их не было… А для Саланы я приготовила комнату рядом с моей. Бедная девочка: потерять мать в таком возрасте…

— Подумаешь: я была ещё меньше, когда погибли отец с матерью, а вот какая выросла, — Сальва, кружась, прошлась по комнате. — Ты, и Салану такой же красавицей вырастишь. Воспитывать детей — твоё призвание, бабушка…

— Скромности бы тебе, где занять… Будущей баронессе, Сальва, скромность была бы совсем не лишней.

— Да, бабушка, завтра я стану баронессой… И снова буду выше Огасты по положению. Надо же: Огаста — дворянка, завтра станет ею, и будет носить герб мужа… Сэр Тахат, подумать только… Дворянин-переписчик… Переписчик-дворянин…

— Зависть, Сальва, не делает тебе чести.

— Это не зависть, бабушка. Это — удивление. Моя жизнь совсем недавно шла неторопливой, величавой поступью, и вдруг… Вдруг понеслась, как взбесившаяся лошадь, смешав воедино и горе, и радости, и у меня идёт кругом голова, и я не знаю, что делать хорошо, а что — плохо… И одну я вижу опору в этом круговороте — руку Яктука, и мне хочется держаться за неё, и не выпускать: вцепиться в неё изо всех сил, и держать, держать, держать… Только это… И чтобы ты тоже была рядом. Я не хочу потерять тебя, как потеряла дедушку. Ты ведь не оставишь меня, правда? Пообещай, что не оставишь меня никогда-никогда…

— Ты всё ещё глупышка, Сальва, дитя моё неразумное. Ну, как же я оставлю тебя? Мне правнуков понянчить охота. И увидеть желаю, каким он будет, следующий барон Лонтир…

— А если родится драчливым, как все Яктуки?

— Лишь бы не дураком вроде Тимона. А драчливость… Вот это было зажато в кулаке Лонтира, — дама Сайда открыла стоящую перед ней шкатулку и вынула из неё завёрнутый в носовой платок обломок стрелы: часть древка с наконечником. — Я взяла, когда обмывала… Твой дед держал его, как держал бы кинжал, если бы носил…

— Значит, Паджеро сказал правду: дед погиб, сражаясь…

— Зачем ему обманывать, Сальва? Он — человек чести… Даже из жалости или сочувствия к нам, он не стал бы говорить неправду. Один из немногих простолюдинов, достойных дворянства…

— А Тахат? А Довер?

— Довер по крови — из хорошего баронского рода, это что-нибудь да значит. А Тахат подстать Паджеро: такой же удалец… Король знает, кому раздавать гербы, пусть и руками своего гнома… Что мы ещё забыли сделать к свадьбе, дорогая?

4.

Храм Матушки был первым соргонским храмом, который посетил король. До этого был недосуг, да и потребности особой Василий не видел в воздаянии местным богам. Как-никак, а был он крещён в православной церкви, и места для соргонских божеств в его не очень религиозной душе как-то совсем не находилось. Но скорая свадьба, затеянная королём перед походом, требовала присутствия Василия на брачной церемонии. К тому же, он был сватом Яктука, а, значит, не только зрителем, но и действующим лицом.

Внутреннее убранство храма поражало своей простотой, и в то же время скромным богатством, как поражают нас изысканные наряды мастеров-модельеров, видимой простоте которых не сразу-то и цену определишь. Расписанные яркими красками стены, потолок, колонны — лишь оконных проемов не коснулись кисти художников. Но никаких излишеств, вроде вычурной позолоты или россыпей драгоценных камней. Только яркие краски везде, куда ни направишь взгляд.

Судя по росписи храма, Матушка была мастерицей на все руки. Рукоделие, лечение больных, обработка земли, скотоводство, садовые и огородные растения, домашний очаг, кулинария — каких только даров не получил от неё род людской. И всё это от доброты, от снисходительной расположенности к неуравновешенному и трудно предсказуемому существу по имени человек.

Король снова почувствовал себя туристом и потому с интересом вертел головой, разглядывая сценки из жизни богини. Гид у Василия был собственный, индивидуального, как говорится, пользования, и каждый поворот головы короля сопровождался неизменным Капиным: «— А теперь посмотрите направо, сир» или «— А теперь посмотрите налево». С тех давних пор, когда зародилась у людей речь, женщина так и пребывает в восторженном состоянии от волшебной силы, сокрытой где-то внутри каждого оброненного ею слова. И потому неустанно нанизывает словесные бусины на нить внимания первого попавшегося слушателя, благодарного или же нет. Вот и Капа поспешила отвести душу за все те минуты своего молчания, когда король Василий думал, спал или вёл умные разговоры, но, к сожалению, не с ней.

«— Сир! — возвещала она. — Прямо перед собой Вы можете видеть повесть о том, как Матушка научила людей виноделию. Сначала она подарила людям виноградную лозу — это вон тот черенок, который она протягивает крестьянину. Потом показала, как ухаживать за ней: глядите, Матушка с тяпкой борется с сорняками. Вот он, результат ежедневного труда — полная корзина виноградных гроздьев. Какой богатый урожай! А на следующей картинке крестьянки с загорелыми ногами давят виноград и собирают сок в большие кувшины…»

«— Пей, сынок, томатный сок — будешь крепок и высок!»

«— Вы меня не слушаете, сир!»

«— Напротив, дорогая, слушаю очень внимательно. Продолжай рассказывать дальше, как Матушка споила народ Соргона. Это очень интересно…»

«— Никого Матушка не спаивала, сир. Вино — напиток целебный, если не очень на него налегать. Спаивать народ Соргона скоро начнёт Ваш приятель Эрин, если уже не начал. Вспомните, какую он книгу притащил из Чернигова: «Самогон. Рецепты и конструкция аппаратов». Вот наладит гном производство водки, и благородные принципы виноделия полетят в тартарары. Будете знать тогда, что это значит — спаивать народ. Ещё и войну с пьяных глаз проиграете».

«— Твой оптимизм меня всегда приводит в восторг, Капа. Зачем же так горячиться, трезвая ты моя? Не настолько много здесь пьют. Да и водка, по-моему, не так сильно изменит жизнь Соргона, как каталог подшипников, прихваченный из Чернигова Эрином, или резьбовые соединения, которые тут не были известны. Я не говорю уже про учебники физики, что приволок сюда Бальсар…»

«— Вот-вот, сир, пустят соргонцы по прериям паровоз, и всем бизонам — кранты…»

«— А что, водятся?»

«— Кто, сир?»

«— Бизоны в местных прериях?»

«— А нету здесь никаких прериев, сир, давно уже нету… А, может, и не было никогда».

«— Тогда к чему нам бизоны и паровоз?»

«— А, чтобы Вы перестали мне глупостев говорить. Лучше уж за свадьбой смотрите, если Вам про Матушку не интересно. Когда ещё на соргонскую свадьбу попадёте…»

Свадьба отличалась необычайной строгостью из-за обилия военных: обнаружить мужчину без кольчуги или кирасы было довольно трудно, да и то — это был или совсем уж дряхлый старик, или зелёный юнец, кому железо на себе таскать — недостаточно силы. Даже бароны старались не выделяться в общей массе и скрыли обычно крикливые камзолы под добротными доспехами. Женщины совершенно терялись в этом море броней, поскольку плотная толпа зрителей скрывала их дорогие платья. Только высокие причёски, украшенные диадемами, показывали, что в храме присутствуют не одни только солдаты.