Жанна Монтегю - Наваждение

• Название: Наваждение
• Автор: Жанна Монтегю
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-263-7

Жизнь дочери бедного английского викария Кэтрин Энсон круто меняется с получением огромного наследства в Америке. Но неожиданное богатство молодой плантаторши делает ее желанной добычей для ловких авантюристов, а если авантюристы эти еще и красивы…

---

– Вы чрезвычайно великодушны, мистер Джордан. Не думаю, что смог бы проявить такую снисходительность, окажись я на вашем месте, – пробурчал Деклан, вспоминая ее нежную, как лепестки камелии, кожу, ее невинное личико, широко распахнутые глаза и очаровательную улыбку. «И я всегда знал, что она опасна», – повторил он про себя.

– Она не переживет, если разразится скандал, – еле слышно прошептал Рауль. – И к тому же, хотя вы вряд ли в это поверите, я по-прежнему ее люблю.

ГЛАВА 14

Адриен лежал подле нее, и хотя она больше всего жаждала принадлежать ему в те одинокие ночи, пока он был в отъезде, Лестина не смогла сомкнуть глаз. Она испытала исступленный восторг от его внезапного появления: следом за ним она промчалась через переднюю… через гостиную… рухнула в его объятия… все, на что она могла надеяться, – это их воссоединение.

Он приехал разгоряченный, взмокший, пахнущий конским потом и седельной кожей, – он прямиком прискакал на улицу Св. Анны. Лестина приказала немедленно наполнить для него ванну и сама ухаживала за ним, намыливая ему тело, моя волосы, однако он нетерпеливо рвался к ней. Да и она проголодалась, изнемогая от вынужденного воздержания, и их первое слияние было подобно взрыву.

Последовавшие ласки были более обстоятельны и позволили им полнее насладиться друг другом, пока ночь не опустила на них свое покрывало. Но Лестина, наслаждаясь их близостью, все же не позволяла себе раствориться в ней до конца, чего раньше с нею не случалось. И когда он наконец заснул, она, обхватив его бедра ногами, прижалась щекой к завиткам волос на его груди, вслушиваясь в его дыхание. Некогда она думала о нем как о своем юном Боге, о спасении ее души, о ее бессмертии. Но этого больше не будет. Она отстранилась и перевернулась на спину, прислушиваясь к шелесту дождя, падавшего на крышу галереи, прижав ладони к тому месту под левой грудью, где бешеными толчками билось ее сердце.

«Что же мне теперь делать? – без конца спрашивала она себя. – Я твердила себе, что смогу пережить это, но я ошиблась. Он снова был с той женщиной, я знаю это. Он лжет, он уверяет меня, что любит одну меня, что избегает ее объятий, но это не так. Я должна была бы смириться со своей ролью в его жизни, но не могу этого сделать. Он избегает разговоров о свадьбе, зато те, кто именует себя моими друзьями, старательно мучают меня, подробно описывая все приготовления, и точную дату, и даже будущий наряд невесты.

Я возносила молитвы к лоа, я возложила дары на их алтари, я зажгла для них нежнейшие благовония, я попросила хунгана принести им кровавую жертву, но все это без толку. Я повидалась с доктором Хоком, и он сделал мне грис-грис, чтобы сглазить невесту Адриена, но с ней ничего не случилось. Боже милостивый, смогу ли пережить эти невзгоды? Неужели нет способа не допустить свадьбу и вытравить ее из мыслей Адриена?»

Он теперь проснется не раньше, чем через несколько часов, и Лестина больше не в силах была смотреть в глаза пустоте. Она всегда была деятельной натурой, и, как и в ту ночь, когда Кэтрин отправилась в «Край Света», Лестина накинула темный плащ и выскользнула на улицу. Настил тротуара был скользким, а вся мостовая превратилась в бушующий поток, извивавшийся и булькавший под завесой дождя. У Лестины был свой экипаж и наемный кучер, однако она не хотела посвящать слуг в свои действия, хотя и давно убедилась, что от них невозможно было утаить ничего, что происходит в доме. Она хотела было воспользоваться трамваем, однако потом решила нанять конный кеб.

Оказавшись в его дурно пахнувшем тесном пространстве, она откинулась на спинку сиденья и зажмурила глаза. Ока попросит возницу дождаться ее возвращения, чтобы не блуждать одной ночью возле болота Св. Иоанна. Она заплатит сколько угодно – одним из преимуществ ее положения являлось то, что Адриен давал ей достаточно денег и она могла себе позволить известную роскошь. Одна мысль о том, что этому скоро придет конец, приводила ее в отчаяние – не говоря уже о том, что надо будет на что-то кормить мать и родных, зависевших от ее поддержки. Она была загнана в угол, не имея достаточного образования и безо всяких перспектив разыскать работу – кроме возвращения к обычной проституции, если ей придется порвать с Адриеном. Дом принадлежит ей: он оформил все документы. Но на какие средства она станет его содержать?

Она едва не заснула, пока кеб не доехал до конца узкой извилистой улочки. Лестина вышла из экипажа, дрожа под проливным дождем. Стоя под газовым светильником, она договорилась с кебменом и направилась в просвет между деревянным забором и рядом домов. Наверное, он догадался, куда она держит путь. Лестина была слишком рассеянна, чтобы задуматься об этом. Во всяком случае, дом доктора Хока не пользовался такой широкой известностью, как дом Мари Лаво – хотя никто не смог бы с уверенностью сказать, жила ли там сама Мари, Парижская Вдова, или ее дочь.

Лестина толкнула скрипучую калитку и вошла в сад. Кусты поникли, вода капала с листьев бананов и бамбука. Сад едва освещала подвешенная на крюке лампа – доктор Хок принимал клиентов в любое время суток, причем большинство из них предпочитало являться как раз в ночные часы. Стоявший в глубине сада дом был одноэтажным приземистым строением с покатой крышей, крытой красной черепицей, и выглядел весьма неопрятно: с наличников на окнах давно облупилась краска, а из трещин в водостоках капала вода. В одном из окон мигал слабый красный огонек.

Лестина бросилась сюда под влиянием минуты и теперь не была уверена, захочет ли принять ее этот полуиндеец-полумулат, поклонявшийся Вуду. Она нервно постучала в дверь. Поначалу ничего не произошло, однако вскоре послышался звук шаркающих шагов. Дверь со скрежетом распахнулась, и в щели показалось уродливое лицо слуги.

Его звали – Элайджа, и среди клиентов доктора Хока ходили слухи, что он – зомби, один из тех ходячих трупов, чья душа когда-то отлетела в мир иной и чьи похороны прошли должным образом, при свидетелях, однако позже с помощью магии их вновь пробудили к жизни, не вернув при этом разум. Многие твердо верили в то, что могущественные боко силой своей воли и черного колдовства способны поднимать мертвецов из могил, чтобы превратить их в своих рабов, ничего не помнящих и не отдающих себе отчет в своем нынешнем состоянии.

Лестина не знала наверняка, является ли Элайджа одним из них, однако он вполне походил на зомби и своими рассеянными манерами и шаркающей походкой, грязным оборванным платьем, серой, немытой кожей и стеклянными глазами, безо всякого выражения смотревшим из-под низкого лба.

– Дома ли твой хозяин? – спросила Лестина.

– Да, мэм, – ответил Элайджа, сильно гнусавя – еще одно качество, приписываемое молвою зомби и жюдам – демонам смерти.

– Скажи ему, что я пришла. – Лестина вошла вслед за ним в дом, хотя ужасно боялась приближаться к этому отвратительному созданию.

Он зашаркал по сумрачному коридору, а она осталась ждать, зябко кутаясь в промокший плащ. Вскоре Элайджа вернулся – голова понуро опущена, руки безвольно болтаются по бокам:

– Хозяин сказал войти.

Лестина проследовала за ним в гостиную, где в глаза бросался гроб, доверху заваленный принесенными в жертву фруктами, цветами и бутылками рома. Над ним висели олеографии с изображениями Пречистой Девы, Св. Патрика и Св. Георгия. Распятие терялось посреди многочисленных атрибутов культа Вуду: два арабских топора, ожерелья известных бусин и белые фарфоровые сосуды с душами посвященных. Поблизости стояли два ритуальных тамтама, расписанных магическими знаками, и крест Барона Самеди, вставленный в ритуальный шар. Черный цилиндр Барона, важная деталь его официального облачения, лежал здесь же на стуле, дабы Повелитель Легиона Мертвых мог в любую минуту им воспользоваться.

В очаге горело пламя, и его танцующие языки отбрасывали отблики по всей комнате, окрашивая в неправдоподобные оттенки красного – ковры, стены и занавески. Хотя доктор Хок вел свой род от племени кочевых индейцев, сам он являлся настоящим домоседом. Комната, все свободное пространство которой занимали разные безделушки и диковины – картины, статуэтки и прочая мишура, – напоминала какую-то лавку древностей. По большей части все это были подношения от благодарных клиентов.

Известный хунган, хотя и не настолько популярный, как Мари Лаво, доктор Джон или доктор Джим (все эти целители любили ставить перед своим именем титул доктора) – Хок имел множество последователей. Лестина обратилась именно к нему, так как ее собственная мать была в приятельских отношениях с Королевой Вуду, и ей бы не хотелось, чтобы до матери дошли вести о том, что ее дочь обратилась к ванга – черной стороне культа.

Доктор Хок, завернувшись в цветастое одеяло, сидел скрестив ноги перед очагом, выпрямив спину, сложив руки на груди и высоко подняв голову. Его высокая, массивная фигура производила впечатление, а коричнево-красный оттенок кожи и острый профиль напоминали того хищника, у которого он позаимствовал свое имя.