Пол Остер - Ночь оракула

• Название: Ночь оракула
• Автор: Пол Остер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-08085-6

Писатель Сидни Орр поправляется после тяжелейшей болезни. Покупая в китайской канцелярской лавочке в Бруклине синюю португальскую тетрадь и начиная писать в ней свой новый роман, он невольно приводит в действие цепочку таинственных событий, угрожающих крепости его брака и самой вере в реальность.

Почему его жена срывается в необъяснимой истерике в тот же день, когда он впервые раскрывает синюю тетрадь? Почему на следующий день китайская канцелярская лавочка бесследно исчезает, как будто ее никогда и не было? Как связаны между собой Варшавский телефонный справочник 1938 года и утерянный роман, герой которого способен предсказывать будущее? Можно ли считать всепрощение высочайшим выражением любви?

Обо всем этом — в романе знаменитого Пола Остера, автора интеллектуальных бестселлеров «Книга иллюзий», «Мистер Вертиго», «Нью-йоркская трилогия», «Тимбукту», «Храм Луны» и др.

---

— «Мозговой оргазм», панк-группа из Чикаго. Однажды мой старый приятель прокрутил мне парочку их песен. Не бог весть что. По-моему, они распались.

— По крайней мере, ты знал о такой группе.

— Это был мой самый долгий разговор с Джейкобом — минуты четыре.

— Совсем неплохо. Если завтра он тебе уделит четыре минуты, это будет большое достижение.

— Может, мне взять с собой Грейс? Она знает его гораздо дольше.

— Исключено.

— Почему ты так говоришь?

— Джейкоб ее презирает. Он не может находиться с ней в одной комнате.

— Нет такого человека, который бы презирал Грейс. Разве что настоящий псих.

— Мой сын считает иначе.

— Первый раз об этом слышу.

— Это давняя история. Ему тогда было три года, а Грейс, соответственно, на десять больше. Мы с Элеонорой были уже в разводе, когда Билл Теббетс пригласил меня провести пару недель в его загородном доме в Виргинии. Было лето, и я прихватил с собой Джейкоба. Со всеми маленькими Теббетсами он быстро подружился, но всякий раз, когда появлялась Грейс, он щипал ее или швырял в нее чем попало. Раз схватил игрушечный грузовик и саданул изо всех сил по колену. Вся комната была в крови. Врач, к которому мы ее отвезли, наложил десять швов.

— Я знаю этот шрам. Грейс мне рассказывала о его происхождении, но что это Джейкоб, промолчала. Один, говорит, мальчишка.

— Он сразу ее возненавидел, с первой минуты.

— Наверно, увидел, как ты ее любишь, почувствовал соперницу. В три года дети — существа иррациональные. Слов они еще знают мало, и свою злость вымещают с помощью кулаков.

— Возможно. Но у него это с возрастом не прошло. В Португалии, года через два после смерти Тины, были безобразные сцены. Я купил там домик на северном побережье, и Элеонора на месяц прислала его ко мне. В четырнадцать лет он уже знал все слова, какие полагается. Грейс тоже оказалась там. Она закончила колледж и в сентябре должна была приступить к работе в издательстве «Холст и Макдермотт». В июле она прилетела в Европу, чтобы походить по музеям. Амстердам, Париж, Мадрид. Оттуда она отправилась поездом в Португалию. Мы не виделись больше двух лет, так что нам было о чем поговорить, но тут объявился Джейкоб и устроил ей бойкот. Он бормотал сквозь зубы какие-то угрозы, делал вид, что не слышит, когда она к нему обращалась. Пару раз опрокинул на нее тарелку с едой. Я его предупреждал. Еще что-нибудь такое выкинешь, и я тебя отправлю назад к матери и отчиму. И он выкинул, и я отправил его самолетом в Америку.

— Что он сделал?

— Плюнул ей в лицо.

— Господи.

— Мы втроем нарезали овощи к ужину. Грейс сказала что-то малозначительное, уже не помню что, но Джейкоба это задело. Он размахивал ножом перед ее носом и называл сучкой и идиоткой. Тут она вспылила, а он плюнул ей в лицо. Слава богу, не пырнул ножом.

— И с этим человеком я должен вести душеспасительные беседы? По-моему, ему надо дать хорошего пинка под зад.

— Боюсь, у нас этим и кончится. Так что лучше езжай к нему ты.

— А после Португалии были еще эксцессы?

— Нет, я делал все, чтобы их пути не пересекались. Пока они не видят друг друга, в мире как-то немного спокойнее. {13}

В субботу Грейс не работала, и когда я утром уходил из дому, она еще спала. Я решил не говорить ей о телефонном разговоре с Траузе и обещании наведаться в клинику «Смизерс» — пришлось бы упомянуть Джейкоба, а мне не хотелось ворошить прошлое. Мы пережили трудные дни, и сейчас малейшая провокация могла нарушить хрупкое равновесие, которого мы с таким трудом достигли. Я оставил на кухонном столе записку, что собираюсь походить в Манхэттене по книжным магазинам и к шести вечера вернусь. Одной ложью больше. Хотя в данном случае это был не столько обман, сколько желание оградить ее от неприятностей и не пустить посторонних, вместе с горькими воспоминаниями из ее прошлого, в наше маленькое пространство для двоих.

Реабилитационная клиника «Смизерс» помещалась в огромном особняке, ранее принадлежавшем бродвейскому продюсеру Билли Роузу. Это был образчик старой нью-йоркской архитектуры, дворец из известняка, выстроенный в эпоху, когда денежные мешки выставляли напоказ свои брильянты, цилиндры и белые перчатки. И надо же было такому случиться, что его обитателями стали отбросы общества — наркоманы, алкоголики, преступные элементы. Он сделался перевалочным пунктом для заблудших душ. Признаки постепенной деградации уже проглядывали, хотя огромный холл, выложенный черно-белой плиткой, и витая лестница с перилами красного дерева еще напоминали о былой роскоши.

Представившись другом семьи, я спросил, могу ли увидеться с Джейкобом Траузе. Регистраторша уставилась на меня как на преступника, пытающегося пронести оружие или наркотики, и я невольно полез в карман за удостоверением личности. Проверку на благонадежность я прошел, и все равно меня не хотели впускать, но тут я заметил Джейкоба, который вместе с другими направлялся, как потом выяснилось, в столовую. По сравнению с последним разом, когда мы виделись, он еще больше вытянулся и похудел. Длинный как жердь, во всем черном, с зеленой гривой, он казался каким-то несуразным клоуном или Петрушкой, готовящимся исполнить танец смерти. Я окликнул его по имени, он повернулся, и я увидел, что он опешил — не обрадован, не раздосадован, а именно опешил.

— Сид? Что ты тут делаешь? — Он отделился от группы и подошел ко мне.

— Вы знаете этого человека? — задала регистраторша явно излишний вопрос.

— Знаю. Это приятель моего отца.

Ответ женщину удовлетворил. Она протянула мне дощечку с регистрационным листком, в графе «Гости» я вписал свое имя печатными буквами и вместе с Джейкобом проследовал в столовую.

— Меня никто не предупредил о твоем визите, — сказал Джейкоб. — Это мой папаша расстарался?

— Почему ты так решил? Просто я оказался в этом районе. Дай, думаю, зайду.

Он хмыкнул, даже не удостоив комментарием эту лабуду. Я постарался сразу отвести подозрения от Джона, так как все же надеялся вызвать Джейкоба на откровенность. Несколько метров мы прошли молча, и вдруг он положил руку мне на плечо:

— Я слышал, ты серьезно болел.

— Было дело, но сейчас я себя чувствую гораздо лучше.

— Они тебя записали в покойники?

— Я сделал вид, что не умею читать, и вот уже четыре месяца разгуливаю на свободе.

— Так, может, ты бессмертный? До ста десяти, во всяком случае, протянешь.

Столовая оказалась большим светлым залом с раздвижными стеклянными дверями, ведущими в сад. Некоторые пансионеры и их родственники вышли туда покурить и выпить кофейку. Здесь было самообслуживание. Взяв мясную запеканку с картофельным пюре и разные салаты, мы стали искать свободный столик. При таком аншлаге — человек пятьдесят, если не все шестьдесят — это превратилось в настоящую проблему. Мы кружили по залу со своими подносами, и Джейкоб все больше раздражался, воспринимая это как личное оскорбление. Когда мы наконец пристроились, я спросил, нравится ли ему здесь, и в ответ услышал тираду, сопровождаемую подрагиванием левой ноги:

— Здесь как в жопе. Собираются и травят про себя всякую хренотень. Тоска зеленая. Очень мне надо слушать про то, как эти придурки недополучили в детстве родительской ласки, а после сбились с пути истинного и угодили в объятия сатаны!

— Когда подходит твоя очередь, ты тоже изливаешь душу?

— А куда денешься! Чтоб они тыкали в меня пальцем и обзывали трусом? Гоню пургу, как все, а еще лучше — слезу пустить. Это верняк. Перед вами, чтоб вы знали, хороший актер. Я рассказываю, какой я подонок, меня начинают душить рыдания, и все довольны.

— Кому нужен этот театр, не понимаю. Ты же просто зря здесь торчишь.

— Я не наркоман, понятно? Так, немного баловался. Могу бросить в любой момент.

— Вот и мой товарищ по общежитию так говорил, пока не окочурился от передоза.

— Может, у него вот тут не хватало, — Джейкоб постучал пальцем по голове. — А мне передоз не грозит. Это моя мамаша считает, что я подсел, но я-то знаю, что я в порядке.

— Зачем же ты согласился пройти курс лечения?

— Потому что она пригрозила лишить меня дотации. Твой друган, сэр Джон, меня уже поприжал. Если еще и леди Элеонора закусит удила, я могу вообще остаться на бобах.

— Можно найти работу.

— Можно, но зачем? У меня другие планы, и для их реализации потребуется время.

— Значит, ты просто «мотаешь срок». Свои двадцать восемь дней.

— Все бы ничего, если бы они не грузили нас этими дурацкими разговорами и не заставляли читать совершенно идиотские книжки. Видел бы ты эту мутотень!

— Какие книжки?

— «Анонимные алкоголики», «Двенадцатиступенчатая программа», полная лажа.

— Эта лажа многим реально помогла.

— Чтиво для умственно отсталых. Вся эта фигня про Высшие Силы. Религиозный бред. «Препоручи себя Высшим Силам, и ты спасен». Надо быть придурком, чтобы в это верить. Какие Высшие Силы! Посмотри вокруг, где они? Ты их видишь? Есть я, есть ты и еще несколько десятков таких же раздолбаев, у которых в башке одна мысль: день прошел — и ладно.